72. Сыновья Болтона и семейство Таргариенов (2/2)
— Нет, папенька, — ответило отродье. — Разве что рад вас видеть в моём убогом убежище?
«Определённо, что-то с ним не так. Папенька? Убогое убежище?»
— Возможно, ты заметил, что я женился. Я надеюсь, ты проявляешь к хозяйке Дредфорта то уважение, которого она достойна. Скоро она родит мне сына. — «И ты будешь больше не нужен и отправишься туда, куда давно был должен: обратно в никуда».
— Добрые вести, папенька. Законный наследник укрепит ваш дом. Я чем-то могу вам быть полезен?
«Откуда он набрался таких манер? Наверняка затеял убить младенца, вот и ластится, как пёс под руку. Или подливает жене лунный чай в обычный?»
— Если я захочу, чтобы ты принёс мне пользу, я скажу, кого ты должен прирезать, — холодно ответил Русе. — Ничего больше ты не умеешь, насколько я заметил.
— Простите, папенька, если разочаровал! Но если я вам не нужен, я хотел просить: я слышал, король гостит сейчас в Приречье, это ближе от нас, чем столица. Нельзя ли мне отправиться туда и посмотреть на короля и свиту?
Русе вспомнил, как голый великан его гонял молотом по двору Винтерфелла с криком «Сгиньте, твари»(1) и решил, что короля не жалко.
— Но чтобы был по первому же слову обратно здесь.
— Конечно, папенька! — тот поклонился. На южный лад, зачем на южный лад?!
Если дух Домерика исчезнет вместе с ублюдком — то Русе был и прав и дело здесь нечисто. И эти приличные манеры... а может быть, Домерик, хороший мальчик и почти южанин, вселился в ублюдка и мнит себя им, а ублюдок возомнил себя Домериком?
Это было логично.
С ублюдка сталось бы домогаться отцовской жены и портить жизнь отцу, а что не режет и не травит собаками... должно быть, не хватает силёнок. Духи тоже бывают разные.
Но если ублюдок теперь Домерик, а Домерик теперь ублюдок...
«Нет, определённо, мне надо сходить к жене, поставить пиявки и перестать думать. Дурная кровь морочит».
* * *</p>
— Вот видишь, Эйрион нам пригодился. Всё, сын, пойдём обратно!
— Но там жарко, и я устал махать кайлом... — заныл тот жалобно, но Мейкар засунул его под мышку и направил стопы куда-то, куда вскоре исчез.
Одной головной болью стало меньше и можно было спокойно отправляться в Приречье, где ждали ученик, политика и дочь. К мысли, что у него есть дочь, Бринден пока что не привык, но он старался — иначе толпа родных не даст ни жизни, ни смерти спокойной.
— Кстати, плесень, мне нужен грешник, — подал голос Эйгор.
— И что ты с грешником собрался делать?
— Что? Обитать, как ты. Ты вот не знаешь, а толпа безродных эссосских утырков и местных чмырей, которым место на Стене, под руководством горе-трубочиста, сношавшегося с горе-трубочистом, который ими командовал раньше, пока не сдох бесславно, и казнокрада, который ими командует теперь, сажают на трон кровь огнесручего дракона вместо моих Блэкфайров!
— Я ничего не понял, — ответил Бринден честно. — Кроме Блэкфайров. Им на троне не место.
— И не надо понимать, мне нужен грешник — и точка. Я сам всё разрулю.
— Да где я его тебе возьму?
— А ты возьми!
Бринден задумался.
Давать Эйгору тело... не лучшая идея. Он в своём-то натворил таких делов, что их эхо до сих пор всё не утихнет, а грешники обычно шли со свитой. Ещё запудрит им мозги, запорошит глаза, добудет Блэкфайра где-нибудь... «Но если дать ему тело, он не будет маячить над душой и мне мешать, это тоже надо учитывать.»
Если бы был грешник, которого не пожалеет тётя Нейрис, но который был бы беспомощен и безопасен, тогда бы можно было уступить его Эйгору — и пусть вертится, как хочет. Но дети не бывают такими грешниками.
Или...
Деревья шептали в унисон: он мучал брата, почти насиловал; он мучал животных; он пытался снасильничать девицу; он послал убийцу за ребёнком. А если бы всё шло иначе — если бы мальчишка Эйриса отправился в Браавос, как было в плане, а не в Винтерфелл — тогда бы...
«Да, это грешник. Это точно грешник».
— Что ж, если уж тебе так надо, я нашёл подходящего. Хорош собой, здоров и молод, жаловаться будет не на что, — сказал он, подбирая слова. — Надо только загнать его к чардреву и удержать, пока ты будешь вселяться.