54. Пошлое (Супружеские долги) (1/2)

— Слушай, ты вообще знаешь, зачем люди женятся? — раздражённо спросила Вель.

— Чтобы иметь законных детей? — так было написано в ”Зерцале рыцарства”, но почему-то Вель его ответ не удовлетворил, и Даллу тоже. Они смотрели на него, как на двухголового телёнка: с жалостью и любопытством.

— Ты этот, что ли? — спросила наконец Вель.

— Рыцарь? — уточнил Джейме.

— Флейтист, — поправила та. — Глиномес. Дырявень.

— Я понял! — не понял, почему ”флейтист”, но остальное было очевидно.

— А ведь говорила бабка, все вороны такие, женщин боятся, сношают друг друга, — пробурчала Далла.

— Твой Манс ворона, — огрызнулся Джейме. — А я не трубочист. — «Я сестроёб».

— Козёл мой Манс. Вот наставлю ему рога, узнает, как за рогом в Застенье бегать.

— Не наставишь, это мой мужик.

По крайней мере, тема супружеского долга временно заглохла — благодарение богам, дикарки перешли на брань между собой.

Вообще долгов у правильного одичалого мужа было множество, но в основном несложных. Например, он обязан был сворачивать кожаный дом в плотную скатку, взваливать на плечи и тащить до следующей стоянки, а потом разворачивать и ставить. Если он плохо ставил дом или некачественно сворачивал — можно было этим домом его побить.

Удивительный народ, совсем не похожий на нормальных людей.

Ещё был долг — охотиться на крупного зверя. Здесь было сложнее, охотником Джейме никогда не был, зато охотником был муж Серсеи, её мучитель и обидчик — конечно, ничего общего с ним иметь не хотелось. Но хотелось жрать, и желательно не только плесневелый чёрный хлеб.

— Охота для мужчин. Мы собираем, — просто заявила Вель. — Так устроен мир.

Вель столько знала о мироустройстве, сколько ни один мейстер. Ветер от деревьев, говорила она, снег от Ходоков, ходоки от Ночной Бабы. Любая хворь — или от холода, или от дурного глаза, или проходит без следа, или лучше добить. Джейме как никогда радовался, что у него ни на лице, ни на теле не было ни оспины, а мало ли.

— Женщине не прожить без тёплого члена, мужчине — без влажной дырки. Так устроен мир.

Дырка-то у каждого есть, а вот женщину с тёплым членом Джейме предпочёл не воображать. Хотя, пожалуй, будь у Серсеи член... в далёкой юности ему снились такие сны, и просыпаться от них было горячо и стыдно.

— Зачем оно тебе? Ребёнка хочешь? — устало спросил он.

— Зачем мне ребёнок? Зима на пороге. Или он замёрзнет, или я сгину.

— Тогда зачем?

— Зачем женщине близость?

Джейме не знал. Серсея была его единственной, и она всегда говорила — ей хорошо с ним только потому, что они близнецы, две половинки целого. Близость сама по себе, говорила ему Серсея — для женщины не больше, чем досадная обязанность. Но они близнецы, и поэтому она приносит наслаждение. Как-то так.

— Моя сестра говорила, чтобы ублаготворить мужчину, — пожал он плечами. — Но она спала со многими, не только со своим мужем, — «Изменяя мне», — не знаю, зачем ей было утолять их страсть.

— То ли она дура, — сказала Далла, — то ли тебя дурила. Думаешь, одни мужчины богами созданы удовольствие получать? Мы тоже не пальцем деланы, знаешь ли.

— Да если не ублажить женщину, то и детей не будет. Так устроен мир, — встряла со своими познаниями Вель. — Точно тебя отсношать надо, бедная ты ворона. Хоть увидишь, как баба кончает.

— Увидит ли?

— Заставлю увидеть.

И всё по новой: долг, вороны, Манс, рога, сама дура.

Зато он никогда не возражал против супружеского долга бить морды возникающим по поводу и без одичалым, сомневавшимся в праве Даллы быть королевой-за-стеной и командовать всеми от имени Манса. Этот супружеский долг, по крайней мере, был в самом деле приятен, несложен в исполнении... и не имел отношения к Вель, убить которую хотелось с каждым днём всё сильнее.

— Дева Пречистая, грешно ли жалеть, что меня украла не Далла?