Часть 29 (2/2)
Элиос снова тяжело вздохнул.
— Ладно, но только один раз, — сказал титан, — сегодня ночью, зайдешь ко мне в спальню.
Калео настолько обрадовался, что, казалось, даже светился изнутри.
— Я сейчас не нужен? Можно, я пойду в свои покои? — взволнованно спросил юный элиотид.
— Иди, — кивнул титан. Он задумался. В конце концов, он сам это заварил и теперь приходится расхлёбывать.
Дорис длительное время вертелся возле покоев для слуг Элиоса и удача, наконец ему улыбнулась, он застал Кэя одного. Включив все свое театральное мастерство ( а оно было одним из талантов этого элиотида ), Дорис забежал к Кэю:
— Помоги, помоги, в моих покоях начался пожар!!
Парень выбежал из комнаты, в суматохе оставив на подоконнике связку ключей. Дорису повезло — на каждом ключе была гравировка какой ключ для какой двери предназначен. Быстро, как только мог, он сделал слепок с ключа от лаборатории. Сам ключ брать было опасно — пропажу сегодня же обнаружат и тогда Кэй припомнит, кто заходил к нему сегодня. Сделав слепок, Дорис побежал следом за парнем. Ему и правда пришлось поджечь кое-какие вещи в своих покоях, чтобы сымитировать пожар. Искусство требует жертв.
— Ах, спасибо, спасибо, ты смог все потушить! — рассыпался в благодарностях элиотид.
— Ты поосторожнее, — ответил Кэй, — а то ещё дворец сгорит.
— Да, да, конечно, спасибо.
Дорис отыскал Зэна, сделав ему знак, чтобы вышел вслед за ним в уединённое место.
— Это слепок ключа от лаборатории, — шепнул элиотид, вложив слепок в ладонь Зэна. — А теперь — ты забудешь обо мне, а я о тебе. Если ты донесешь на меня Элиосу, я также расскажу, что ты собирался проникнуть тайно в его лабораторию. Помирать, так с музыкой, утащу на дно с собой и тебя.
Не дав ему ответить, Дорис повернулся и пошел прочь. На лице Зэна заиграла улыбка, он сжал слепок в руке. Полпути уже пройдено. Он всегда добивается того, чего хочет.
В это утро Микэль проснулся раньше обычного. Анрэй ещё спал, уставший, хотя парень вставал раньше элиотида. Сегодня у Микэля выдалась возможность полюбоваться спящим возлюбленным. Элиотид подвинулся ближе, вглядываясь в прекрасные черты парня. Слегка провел пальцем по изящной брови Анрэя, будто рисовал его портрет. Глаза, с длинными ресницами, были прикрыты. Они всегда кажутся такими зелёными, когда он внезапно распахивает их. Микэль провел пальцами по его гладкому, красивому лбу, спустился по ровной, аккуратной переносице, к идеально очерченному рту. Эти соблазнительные губы бывали такими страстными и такими нежными, сотни раз целовали его, заставляя мурашки ползти по коже, а кровь закипать в жилах, они знали, как доставить умопомрачительное удовольствие, касаясь самых запретных мест. Микэль провел пальцами по красивым скулам, щекам с шелковистой кожей, потрогал маленькие мочки ушей, погладил по густым каштановым волосам, коснулся шеи. Анрэй распахнул свои огромные глаза и посмотрел на него.
— С добрым утром, — сказал Микэль, мягко улыбнувшись ему, охваченный ощущением всепоглощающей нежности. Анрэй молча привлек элиотида к себе и крепко обнял. Красота Микэля дурманила, опьяняла. Больше всего на свете Анрэй боялся потерять его. Парень всегда раздражался и был в ярости, когда люди пожирали его Микэля глазами, мысленно раздевали его.
Каждый элиец знал множество инопланетных языков, поэтому общаться здесь им никакого труда не составляло. По сравнению с людьми, элийцы казались слишком уж одаренными и совершенными. Анрэй слышал от кого-то из людей, что на этой планете есть народности, которые, скрывая своих жен от чужих глаз, надевают им на голову длинный платок до пят и видны только лишь глаза. Парень подумал, что в самую пору надеть такой на Микэля, когда они снова пойдут в город. Нет, они не достойны видеть даже его глаза — прекрасные, нежно-голубые глаза. Но, зная Микэля, элиотид скорее сам замотает его в этот платок, чем позволит издеваться над собой.