Злобная Балеринка. (1/2)

— Шурка, тут выйдешь, там остановиться негде.

— Да, конечно. — Балу взялся за ручку двери, чтоб выйти из машины.

— Стой, Шур, Андрей, мы отвезем Сашу домой! — Агата взглянула на мужа.

— Чей-то, он на другом конце города живет.

— Я хочу узнать чем закончилась эта история! — она, как истинная женщина, смотрела на Сашу голодным до романтических историй взглядом.

— Началось, — Андрей закатил глаза, выруливая на нужную полосу. — Да что там рассказывать, он за ней потом полгода бегал, у училища караулил.

— А она что? — девушка переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— А она упорно от него бегала, — Андрей заржал.

— Но вы все-таки сошлись? — Агата уставилась на Сашу. Тот молча кивнул. — Саш, ну расскажи, что я из тебя все клещами должна тянуть.

Балу улыбнулся и взглянул в окно, по которому начал стучать дождь.

— Зай, отстань ты от него, может, ему не хочется вспоминать.

— Ой! — девушка спохватилась — Саш, прости, я даже не подумала.

— Да все нормально. — Шурка улыбнулся, переводя взгляд на девушку. — Сошлись, сошлись. Но каких трудов мне это стоило. Не одна женщина так упорно меня не игнорировала.

Андрей рассмеялся.

— Он месяц ее караулил.

— Месяц?

Саша кивнул.

— Месяц она просто проходила мимо. Не реагировала вообще никак. Меня выручила ее подруга, сдала, так сказать, с потрохами, — он улыбнулся.

16 лет назад.

Сашка стоял у Вагановского училища и высматривал знакомую невысокую фигурку. В потоке будущих балерин, таких похожих друг на друга, легко было пропустить нужную, именно поэтому Балунов стоял прямо около входной двери, курил и заглядывал в лицо каждой будущей приме. Девочки с ужасом взирали на мрачного, угрюмого неформала, но деваться им было некуда, поэтому они быстро проскакивали внутрь. Шурка даже внутрее усмехался, когда видел на лицах девушек испуг. Хотелось наклониться и щелкнуть зубами, чтоб напугать ещё больше.

Но он узнал ее издалека. То ли по походке, то ли… Черт его знает, но узнал. Выкинул недокуренную сигарету и, как ледокол рассекая льды, пошел против течения ей навстречу.

— Насть, послушай! — Саша хотел взять ее за руку, но она так резко отдернула руку и прошла дальше, что он и сказать ничего больше не успел. Так и остался стоять столбом, смотря на двери училища.

На следующий день повторилось то же самое, и на следующий, и на следующий. Через неделю студентки уже настолько привыкли к мрачному панку у их дверей, что даже не обращали на него внимания. Еще через неделю начали делать ставки, чем же закончится дело. Кто-то ставил на то, что Сашка продержится ещё неделю и исчезнет, кто-то давал ему месяц. А кто-то ставил на то, что несговорчивая девушка пожалеет бедного парня, что каждое утро мерзнет, карауля ее у дверей училища.

Вот только Насте было совсем не до настырного панка. Сначала она просто злилась, и на себя, и на него. На себя за то, что позволила себе подумать, что, возможно, он не такой, как остальные, что рыцари ещё не вымерли, и мужчины все ещё уважают понравившихся им женщин. И то ли она ему не так сильно понравилась, чтоб ее уважать, то ли рыцари все же вымерли… Но было как было. И было обидно.

На него злилась, потому что… Да уж если честно, потому что не оправдал ее розовые романтичные надежды. А потом еще и каждый день караулил, в то время, как она вообще его видеть не хотела, напоминая своим видом о том, что она романтичная дурочка.

Настя так долго и усердно лепила эту свою маску серьезности, твердости, характерности, пряча под ней своего романтика. А этот гадский панк, своими гадами, наступил и раздавил ее защиту, та пошла трещинами, через которые наружу полезла жажда любви и внимания.

А ей это было ни к чему. Не сейчас. У нее была цель. Она хотела танцевать. С детства она мечтала танцевать на сцене. С детва кружки и курсы. С детсва упорство и закалка характера. Она никогда не забудет, как впервые придя с мамой поступать в танцевальный кружок, взрослая тётя, взглянув на нее, сказала: «Она никогда не будет балериной. Слишком крупная девочка!» Тогда впервые хрустальный замок рухнул. Она плакала несколько дней, даже в школу не ходила. Именно тогда мама с папой купили ей ее первые пуанты, и, обнимая своего ребёнка, сказали самое главное в ее жизни. Что стало ее девизом, тем, что толкало ее вперед. Они сказали, что в этой жизни возможно все, если ты действительно этого хочешь.

А она хотела. И добилась. Она поступила в Вагановку. Ее не хотели брать. Повторяли слова первой учительницы: «Слишком крупная для балерины». Настя не была крупной, она были фигуристой. У нее, как говорится, было за что подержаться. Это было красиво, но не для балета. Там нужны были изящество и стройность.

Но она и их победила. Ее упорство, характер и трудолюбие дали ей шанс. Ее взяли.

И тогда Настя столкнулась с реалиями взрослой жизни. Преподаватель, что был против ее зачисления, оказался в числе тех, кто преподавал у нее. И каждый раз девушка подвергалась усиленному прессингу и критике. Она работала, казалось, в два раза больше остальных.

И вот сейчас, в преддверии сессии, случилась эта история с панком. Ей надо было думать о том, как бы не вылететь, а не о настырном блондине с зелеными глазами.

За время «дежурства» под дверьми училища Сашка даже успел познакомиться с некоторыми ребятами и скорешиться с их местным охранником, дядей Петей. Именно он первым выяснил, какого лешего этот неформал тут отирается каждое утро.

Вот и сейчас они уже привычно курили на крылечке, пока первые студенты подтягивались к началу занятий.

— Ну, и че будешь делать, Санек?

— Ну рано или поздно она сдастся! — Балу поднял воротник куртки, прячась от ветра.

— Наивный ты. Эти девушки такие вещи делают, такие нагрузки терпят. Вот уж у кого упорства-то не занимать. Так что думаю, пора тебе менять тактику. Измором ее не возьмешь.

— Ну а как тогда? — взглянул Балу на собеседника, и дядя Петя лишь пожал плечами.

— Думать надо. Ладно, пойду я. Скоро набежит народу. Давай, Санек, удачи тебе с твоей «злобной балеринкой», — мужчины пожали друг другу руки, и охранник скрылся за тяжелыми дверьми.

— Ты прямо как верный страж, — одна из девушек оставилась рядом с ним. — что, так и молчит?

Шурка кивнул.

— Тут целое училище балерин, выбери уже себе посговорчивее, — девушка улыбнулась.

— На себя намекаешь?

— А почему бы и нет? Над тобой уже все училище смеется.

— Да наплевать, — Саша увидел впереди знакомую фигурку и пошел к ней. — Насть, да подожди же ты!

Но она снова прошла мимо него.

— Ты ведешь себя как ребенок! — крикнул ей вслед, но она не обернулась.

— Шура, обьясни мне, зачем мы туда идем? — Миша, Саша и Андрей шли ко входу в Вагановку.

— Миша, я уже говорил, подстраховать меня.

— И что ты собрался делать? Андрей зевнул, для него встать в такую рань было настоящим подвигом.

— По ситуации посмотрю, но главное поймать и не отпускать.

— Зачем тебе это, оставь ты её уже в покое, — ворчал недовольный Горшок.

— И хотел бы, да не могу.

— Почему?

— Хотя бы потому, что хочу просто извиниться. А там посмотрим.

Панки подошли к училищу, как раз когда основной поток студентов спешил к началу пар.

— Вон она! — Саша ещё издалека увидел девушку и пошёл ей на встречу, с твердым намерением поговорить. Андрей и Миша шли за ним молчаливой тенью.

— Хочешь ты или нет, но мы поговорим! — Балу возник перед Настей. Девушка злобно зыркнула на него и хотела обойти, но не тут-то было. Мужчина наклонился и, подхватив ее, перекинул через плечо и понёс в сторону. И вот тут-то у нее и прорезался голос.