Время (2/2)

Нет, он попытался это скрыть, но всевидящая Минерва первая заметила его состояние, ну а Стинг чуть ли не с помощью своего статуса мастера попытался отправить его на скамейку. Роуг не хотел просто так сдавать обороты и выжидающе уставился в синие глаза. Никто из них не хотел сдавать позиции, а кошачья сущность и вовсе не хотела подчиняться приказам, пусть и любимого человека. После очередного слова про отдых, Роуг ощутил, как у него распушился хвост от негодования. Он чуть приоткрыл рот, обнажая клыки…

— Я тебе пошиплю ещё на меня! — сказал Стинг и нахмурился сильнее. Вокруг настала внезапная тишина, многие даже прекратили что-либо делать. От этого голоса невольно возникло желание сделать шаг назад. Что собственно Роуг и сделал, после чего замер от удивления. Остальные смотрели на них с изумлением и любопытством. — Я сказал: марш на скамейку и сиди там, пока я не подойду. Ты меня понял?

— Да, — быстро кинул Вурвольн, опустив голову, и развернулся, чтобы последовать «приказу» мастера. Он чувствовал, как хвост опустился к ноге то ли от ошеломления, то ли от испуга, а уши слегка повернулись назад, а после плотно прижались к голове. Почему-то он почувствовал вину за то, что так относится к своему здоровью. Или же за то, что не послушался ранее.

Он так и не обернулся, пока шёл к далёкой скамейке, где его уже ожидали Лектор и Фрош. Тело опустилось, но он так и не рискнул поднять голову и посмотреть на Стинга. Что было довольно странно для него, ведь раньше на такое он огрызался и вступал в небольшую перебранку, которую останавливала лишь Минерва. Сейчас он сравнил новые ощущения с тем, словно вторая его сущность как-то переделывает характер, а вместе с ним и поведение. Почему он так отреагировал? Почему он так легко поддался грозному голосу? Такого ведь никогда не было!

И что самое странное — ему понравилось то, как властно произнёс всё Стинг. Словно… Невольно вспомнилось прошлое. То, как мать шипела и ругала их с отцом за всякие проделки. Могло ли быть так, что его тело невольно сравнило ту властную и грозную кошку с мастером гильдии? Нет. Он покачал головой. Здесь было что-то иное. Не как отношение главенствующей кошки к своему потомству…

Главенствующей… Это слово невольно выделилось на фоне всего остального. Он даже не сразу почувствовал, как к нему прижимается Фрош в поддержке. Но почему-то даже так тело лишь слегка повиновалось его мыслям. Он осторожно погладил ладонью своего иксида и мельком глянул на какого-то хмурого Лектора, который смотрел то на него, то на кого-то другого. Скорее всего — Стинга. Чёрт возьми — он не мог заставить себя поднять голову!

И вновь это странное слово — главенствующий. Он прикрыл глаза и попытался вспомнить все взаимоотношения в клане. Было немного странно, когда на ум пришлая стая волков и их иерархия, но так стало даже как-то проще. Его родители занимали самое высокое положение, подобно альфа-самцу и альфа-самке. Именно они принимали решения, следили за порядком. Однако это не мешало им двоим периодически становиться выше друг друга.

Он плохо помнил такие случаи, но один из них был самым ярким. Это тот момент, когда отец, предводитель, за что-то оказался зол на свою пару. Что именно — Роуг не помнил. Зато перед глазами вспыхнули все действия. Тогда мать точно также прижала уши к голове, а хвост к лапе. Её голова была опущена всё то время, пока самец что-то грозно ей говорил. Роуг внезапно понял, что это могло бы быть.

Полная покорность перед доминирующим альфой. Значит ли это, что его сущность вот так признала Стинга выше него самого? Выше Вурвольна? Это открытие заставило всё внутри похолодеть. С одной стороны это казалось удивительным. У этой расы были свои понятия иерархии, свои повадки и своё поведение в каждом случае.

Но с другой стороны… Его это немного пугало. Всё произошедшее до сих пор казалось ужасным сном, а теперь ещё и это! С чего вдруг он вообще начал считать Стинга… Себе подобным? Альфой? Он просто не мог подобрать слова. Единственное, что он понял сразу — эти повадки останутся навсегда, даже если он примет облик человека.

И в этот момент в голову полезли самый странные мысли. Началось всё с банального — еды. Будут ли теперь изменены вкусовые предпочтения или нет? Не потянет ли его на рыбу? Хотя… С учётом того, что из детства он помнил лишь вкус маминого молока да небольшие кусочки оленины, то это вряд ли.

Другие вопросы заставили его прикрыть лицо руками-лапами скорее от смущения. Если сейчас у него проявляется поведение подчиняющегося, то будет ли что-то похожее на проявление той же любви? Ведь многие кошки привязываются к человеку и всячески стараются заполучить его внимание и заботу. То, как он трётся и бодает головой Стинга, появилось как-то само. А то, что таким человеком окажется его друг и мастер — без сомнений.

Потом мысли внезапно свернули в тему зимы-весны, когда у многих животных начинался брачный период. Как бы это ни вызывало жар на щеках, но вопрос всё же возникал. А это как-то повлияет на него самого? Даже Лектор и Фрош начинали вести себя слегка нетипично в данный период, а что тогда насчёт него самого? Мозг вновь начал рисовать картины того, как он мог бы вести себя. Скорее всего это будет полная форма, постоянное мяуканье или мурчание, или и то, и то… Он постарался унять рвущийся крик разочарования. Что теперь его ожидает вообще?

Радовало только то, что он ни разу не замечал ничего такого у Руфуса. Ну… В плане изменений. Поскольку как он понял, тут больше будут повадки лисы, а не кота. Хотя тот факт, что в периоды зимы-весны Руфус предпочитал одиночные миссии… Он всё же тихо прокричал в свои руки и сразу вздрогнул, когда на голову опустилась чья-то рука. Перед ним стояла Минерва и протягивала какую-то кружку. Хоть на её лице и сохранялась невозмутимость, но вот глаза говорили о том, что она прекрасно всё видела и слышала, и хочет узнать ответы. Но вместо этого Роуг внимательно посмотрел на мутноватую жидкость.

— Стинг выпросил у Полюшки немного противоядия и для тебя. Мы поддержали его. Выпей. Должно стать легче, — произнесла Минерва спокойным голосом и присела рядом с задумчивостью в глазах.

— Спасибо… — его голос слегка осел, но он старался не обращать на это внимание. Он вновь посмотрел на непонятную жидкость и, зажмурив глаза, начал пить её большими глотками.

На вкус — отвратительно. Он подавил в себе желание выплюнуть это и даже закрыл рот рукой в попытке подавить рвотный рефлекс. Да уж… Если ему досталось не так много и разбавленное, то он мог лишь догадываться, какой вкус у чистого противоядия. Некоторое время он просто посидел без движений и боролся с желудком, который не оценил такого положения вещей. Но вскоре организм прекратил попытки избавления от жидкости внутри, и он смог немного расслабиться. Голова слегка приподнялась, но как только он заметил Стинга, удерживающего какого-то Вурвольна, она опустилась обратно. Он до сих пор не мог взять себя в руки… Или уже в лапы?

— Ты чувствуешь доминирование Стинга? — спросила неожиданно Минерва, чем заставила его сжаться. — Твои уши прижаты к голове, хвост напряжён и почти не шевелиться, а голова как-то опущена… Это говорит о подчинении.

— Это всё мой кот внутри. Я сам ничего не могу понять. Так сложно взять себя в руки и побороть это. Мне просто нужно время, — не выдержал Роуг и тихо замяукал от безысходности.

— Он заволновался, когда ты ушёл, — продолжила девушка и усмехнулась. Он пытался понять, что означают её слова, и медленно поднял голову. — Он думает, что ты обижен. Мне едва удалось успокоить его и отправить на помощь остальным. Поговорите, когда появится время.

После этих слов Минерва поднялась на ноги и поспешила обратно. Роуг проводил её взглядом и прикрыл глаза. В чём-то она оказалась права. Никто из них до этого не имел дел с Вурвольнами. Недопонимание могло очень сильно сказаться на их связи, поэтому… Он решил, что дождётся, пока все Вурвольны не получат свою дозу противоядия, и поговорит со Стингом.

До ушей неожиданно донёсся какой-то шум и крик. Он ощутил, как уши повернулись к дверям, за которыми шла какая-то борьба. Все настороженно оторвались от помощи и уже были готовы отразить любую атаку. Двери распахнулись, и внутрь вбежали простые люди. Охрана пыталась выставить их прочь, но те были непреклонны.

— Что происходит? — воскликнул Аркадиус и уже собирался вызвать дополнительную охрану, когда один из борющихся замер и посмотрел на клетки.

— Дайте мне пройти! Там моя жена и мои дети! — воскликнул мужчина и со всей злости отпихнул одного из стражей, после чего пробежал мимо замеревших волшебников к клетке с рысью. Он упал на колени и провёл рукой по прутьям, но так и не стал протягивать руку — знал, что опасно. — Где мои малыши?

Миллианна и Кагура почти сразу подошли к нему с двумя маленькими рысятами и осторожно протянули их. Лицо мужчины сразу просветлело. Он улыбнулся и принял двух котят, прижимая к себе.

В этот момент Роуг заметил, как две женщины смогли вырваться из рук и подбежали ещё к двум клеткам. Только потом пришло осознание, что некоторые из Вурвольнов были парами для простых людей. Королева сразу махнула рукой, и стража расступилась. Толпа вбежала в зал и каждый начал искать взглядами своих жён, мужей и детей. Роуг увидел того самого щенка, которого держал на руках. Его прижимал к себе мужчина и нежно целовал в лоб. Вот только… удивительно стало то, что вместо самки он подошёл к собаке-самцу. Усыновили? Или самка умерла? Нет. Слишком странно для этого.

— Вы всегда знали про них? — спросила с удивлением королева и подошла ближе к простым людям, которые плакали и радовались тому, что их дети и пара живы.

— Конечно! — воскликнули хором люди и продолжили со всей нежностью гладить детей. Остальные же просто сидели у клеток и смотрели на своих любимых.

— Моя жена рассказала мне сразу, когда мы только начали встречаться. Она даже хотела разорвать нашу дружбу и думала, что я её не приму! Но я принял! И я нисколько не сожалею об этом! — сказал с небольшой злобой какой-то мужчина и прижал к себе молодого медвежонка. — Она родила мне сына. И я счастлив!

Остальные в подтверждение загудели. Каждый выглядел счастливо рядом со своей семьёй, что не могло не вызвать улыбки на лице волшебников. Роуг в этот момент неожиданно осознал, насколько они ошибались, поверив охотникам…