42. Давай, будем вместе. (1/2)

Соя стоял около дверей в библиотеку. Зайти он побаивался, возможно, потому, что даже не представлял, что важного ему может сказать Риндо. А может быть потому, что его сердце сильно колотилось, и ему очень хотелось увидеть Риндо.

Он медленно открыл дверь. На первый взгляд в библиотеке как всегда никого не было, ну и хорошо. Но всё же, один человек был. Закрыв за собой дверь, он огляделся. Радость и волнение в одно мгновение исчезли, он повернул голову в сторону, и его сердце стало биться медленнее.

В голубых глазах отразился ужас того дня. Неприятный запах. Труп. Кровь. Убийство. Убийца. А ведь его никто до сих пор не нашёл. Он где-то там и, наверное, может вернуться сюда. И почему он стал забывать об убийце? А ведь с братом они утром как не в чём не бывало шли в школу, а Нахоя, помнится, один ходил в школу и обратно.

Жутко. А если бы... Если бы на него напали?

Он сам не заметил, как медленно начал идти к полкам с книгами. Глаза смотрели вдаль помещения, которое было ограждено стенами в виде полок с книгами. Тьма в конце. Там когда-то сидел библиотекарь, а теперь там только тьма. Такая мрачная, казалось, что кто-то смотрит на него, и сейчас появятся два глаза, которые будут его преследовать вечно.

И Соя вдруг вспомнил кое-что, кое-что важное. Голос. Его нет. Он больше не звучит. Нужно было бы спокойно выдохнуть и успокоиться. Но он не знал причину, по которой он слышал этот голос. И ещё, если вспомнить, Риндо тоже его слышал....

- Соя?

- А? - Соя растерянно оборачивается и видит Риндо. Чувствует, как его руки и ноги дрожат. Ему кажется, что он становится параноиком.

Риндо видит, что с омегой что-то не так. Он застал момент, когда Соя начал как загипнотизированный идти к тому самому месту, где они нашли труп.

Омега смотрит в ту темноту, а потом, качая своей головой, быстро отходит к Риндо.

- Прости, что так долго, - он пришёл в себя и немного поклонился ему в знак извинения. - Ты меня ждал, а я так долго. К сожалению, у нас не так много времени осталось, скоро перемена закончится, и начнётся урок, - печально проговорил он.

Ну вот, теперь он чувствует себя ужасно виноватым и подавленным.

- Значит, не уходи никуда.

На Риндо мило уставились два голубых глаза, обладатель которых не понял того, что сказал Риндо, и даже растерялся. Именно в этот момент старший мог позволить себе мысли, что ”Кавата очень милый.” И ему действительно жаль, что над Соей издевались. Этот милый взгляд, рост, волосы, глаза - как они могли? Ему казалось, что те, кто издевается над другими, просто ужасны. Они просто чешут своим языком, не понимая, что это обидно.

Ран не рассказал в подробностях, но тот факт, что Соя когда-то резал себе вены, его пугал. Поэтому Ран просил быть с ним аккуратнее. Обидеть его было, видимо, очень легко, а сильно ранить - ещё легче. Это же как было нужно довести его, чтобы он хотел себя убить. Он ненавидел их. Если бы Риндо был рядом, он бы всячески защищал его.

- Если, - начал старший, - в этом помещении тебе некомфортно, а тебе некомфортно, то пойдём куда-нибудь в другое место.

Соя улыбнулся. Рин с первого мгновения всё понял, и это было очень мило с его стороны, альфа сам по себе очень внимательный и умный.

- У нас нет времени, - напоминает Соя, - я просто очень хочу поговорить. С тобой...

Риндо улыбнулся. Он молча отвёл свой взгляд в сторону, куда-то на вверх, и, как ни в чём не бывало, берёт омегу за руку и тянет его куда-то за собой. Соя покраснел, но пошёл за ним, не сопротивляясь. Он смотрел лишь на их сцепленные руки, на то, как альфа легонько, словно боясь отпустить, сжимает его руку в своей.

Они шли в самую глубь библиотеки. От куда-то подул холодный ветерок, значит, где-то опять открыто окно.

Они всё шли, а Риндо молчал. Соя никак не мог выкинуть из головы его фразу ”Значит, не уходи никуда”. Он не хочет уходить, честно не хочет.

Правда, ему вновь стыдно показываться с синяком ему.

- А? - стало темно, как будто наступил конец света. От этой темноты стало не по себе.

Но вдруг он увидел пару огоньков. Соя улыбнулся. Старший обернулся и посмотрел на него.

- Зря ты покушал...- прошептал он, смотря на младшего.

Соя увидел свечи. Две свечи стояли на столе. И как он вообще их смог...стоп, фиг с ними, со свечами, но...бутылку?

Соя немного растерялся, но на его лице появилась какая-то добрая улыбка. Это было очень мило.

- Я расскажу, эм...у библиотекаря это было, я у него взял. Ему типа уже не...Не важно! Ну как тебе? - он посмотрел на омегу.

- Ты меня напоить решил? А если я не пью? - вдруг вспомнил омега, но улыбка не сходила с его лица.

Хайтани забормотал, что это не то чтобы алкоголь, это шампанское. И у омеги не возникало никаких чувств, кроме непонятной радости.

- Идём, сядем.

Они сели за стол. Свечи были очень красивые, они были с узорами, и было понятно, что они старые с узорами. Рядом стоял пакетик, Риндо достал оттуда конфеты, плитки шоколада, круассаны. Соя вдруг подумал о чём-то страшном для себя, но боялся об этом говорить в слух.

- Рин...это... - краснея проговорил он.

- Рин? - Риндо улыбнулся. - Меня так брат в детстве называл.

- Ой...Но, так звучит милее.

У него просто вырвались эти слова, и после этого улыбки пропали с их лиц. Они молчал смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Время как будто перестало существовать.

Соя, наверное, понял в чём дело. Да и Риндо считал омегу умненьким и был рад, что он не начал спрашивать: что это? Зачем всё это? Все уже поняли.

Глаза полные радости и взрослого волнения опустились вниз на неприятное зрелище. Синяк ещё был хорошо виден, ещё слишком неприятно и больно на это смотреть. Но больше всего неприятно, что Соя покрывает того, кто это сделал. Рука дернулась вверх и приблизилась к его щеке. О боялся прикоснуться к коже, чтобы только не причинить ему боль.

Соя грустно улыбнулся и опустил глаза.

- Мне уже не больно, - тихо проговорил омега.

- Почему ты не хочешь сказать, кто тебя ударил? - пытался спокойно говорить Риндо, но в глубине души сильно злился. - Ты боишься?

Соя не хотел на это отвечать, но его дрожащие руки выдавали его. Он понимал, что не первый и не последний, ребёнок которого бьют родители, хотя в его случае только отец. И конечно ему страшно.