Часть 1 (2/2)

Мечник молчит, гладя Шинобу по волосам и крепче прижимая к себе. Сельма останавливается в 15 шагах от них и замирает на месте. Ренгоку уводит мечницу глубже, в самые заросли кустов, оседает на пол, сажая её к себе на колени, и прижимая к себе. Его одежда уже мокрая от слез подруги, но он не обращает внимания. Он понимает, что ей нужно время.

— Ты… жив… — Шинобу наконец поднимает лицо. Её глаза — красные от слез, руки чуть дрожат, а на лице улыбка. Улыбка, в которой смешались счастье и печаль, радость и горечь.

— Я выжил той же ценой, что и ты, так что радоваться особо нечему.

— Ну и? Кто твой… хозяин… — последнее слово дается девушке через силу. Она никогда не говорила о Доуме вслух, а в мыслях редко выбирала для него цензурные выражения. Потому само слово «хозяин» было чуждо ей. Она ведь перенесла это все, не доставив ему счастья. Гордая, надменная, не сломленная.

— Аказа, Третья Высшая Луна — практически прошептал Ренгоку. Тут только Шинобу заметила, что он не такой прежде: голос стал тише, взгляд мягче, никакой осанки. Неужели… его сломали? От этой мысли у Шинобу на глаза наворачиваются слезы. — Что… они… он… сделали… тобой…

— Ничего такого — Ренгоку отряхнул свой белый костюм, позволяя Шинобу устроиться на своем плече. — В какой-то степени, мне повезло даже больше, чем тебе. По крайней мере, у меня есть причина жить.

— Причина… жить? — Шинобу каждое слово дается с великим трудом. Какая тут нахрен причина… Мы — пленники демонов! Всё наши друзья — мертвы, а мы даже выбраться отсюда не можем!

— Сенджуро…

— Сенджуро… твой брат, да? — Шинобу невольно срывается на крик. — Он мертв, Кёджуро, мертв! Они лишили нас семьи! Лишили всего! Эти грязные…

— Сенджуро жив, я это знаю. Он живет со мной. Если ему и впредь сохранят жизнь, то я согласен жить по нынешним правилам.

На минуту Шинобу замирает. Сенджуро… Она знала его еще с тех пор, как ему не исполнилось 5 лет. Всегда прилежный и трудолюбивый, он во всем старался равняться на старшего брата. Ему пришлось пережить страшное горе — потерял в раннем возрасте мать, ухаживал за вечно пьющим отцом, никогда не был спокоен за жизнь брата, ибо тот был мечником. И сейчас, когда демоны, казалось, вырезали подчистую всех, кто был хоть как-то связан с Убуяшики… он оказывается жив.

— Почему? — вопрос вырывается сам собой.

— Он не мечник. По приказу Кибутсуджи, демоны уничтожили всех бывших и нынешних мечников, кроме тех, кого пленили Молодые Луны, обычных жителей это не коснулось. Аказа убил моего отца и случайно заметил Сенджуро. Он и забрал его в свое поместье на горе, чтобы какой-нибудь заблудший демон не убил его — Ренгоку оперся на руки, заставленные за спину, и принюхался к аромату цветов. — Отчасти я ему благодарен за это, в какой-то степени, мы даже подружились. Полагаю, ваши отношения со Второй Молодой куда хуже?

— Читаешь мысли — Кочо наконец слезла с бывшего столпа и уселась прямо на газон. — Просто интересно, откуда такие выводы?

— Аказа часто рассказывает нам с Сенджуро, что происходит за пределами его поместья, а ты явно не в курсе дел. Как минимум, я знал, что ты жива, а ты уже успела меня похоронить.

— Я не разговариваю… с ним… с того самого дня, как очнулась в этом месте, я не сказала ему ни слова. Стараюсь даже не смотреть в его сторону — девушка скривилась. — Слушай, а если ты живешь в поместье Третьей Луны, то как оказался здесь?

Ренгоку замялся:

— Ну… знаешь… он решил что-то важное с твоим обсудить, на несколько дней здесь останется. Ну, и меня с собой взял… так, чтобы одного не оставлять…

— Врешь — спокойно сказала Шинобу, сорвав цветок. — Кеджуро, мы остались одни-одинешеньки в этом мире. У тебя больше нет причин лгать.

Юноша отвел взгляд в сторону, явно собираясь встать.

— Ты сказал, что вы в доверительных отношениях — Кочо покрутила в руках сорванную ромашку и резко обернулась на бывшего напарника. — Ты ведь сам попросил взять тебя с собой. Просто не хочешь признаваться, что просил о чем-то убийцу своего отца?

Ренгоку молчал, глядя куда-то перед собой. Его пальцы постоянно переплетались между собой, дыхание участилось. Ему стыдно, это хорошо. Шинобу лишь ухмыльнулась.

— И ради чего? Ради чего так унижаться, Кёджуро?

— Чтобы дать и тебе причину жить.

Кочо застыла, придумывая достойный ответ, но Ренгоку опередил ее:

— Я знаю, что вся твоя семья, твои друзья мертвы. Я знаю, какого тебе. Ты чувствуешь себя виноватой просто потому, что не смогла помочь. Просто потому, что ты осталась жива в тот день. Тебе ведь тоже снится та ночь?

Девушка молча кивнула.

— Я вижу подобные сны примерно раз в неделю. Ты морально истощена, озлоблена, отчасти даже напугана. Ты не знаешь, что тебе делать, не знаешь, как жить дальше. У тебя нет здесь никого близкого и родного, никого, кому бы ты могла довериться.

— Как будто, мы можем что-то с этим сделать… — цедит девушка сквозь зубы.

— Знаешь, мне самому мерзко говорить что-то подобное, но… попробуй привыкнуть.

— Что?! — Кочо подскакивает на ноги. — Как ты вообще можешь такое говорить?! Ты был там, ты все видел! Ты сам сказал сейчас, что у меня на душе! Да-да, каждое твое слово попало в цель! И ты предлагаешь смириться?! Плыть по течению?! Что дальше, демоном захочешь стать?!

— Я просто стараюсь быть рациональным — несмотря на крики своей подруги, Ренгоку остается полностью спокойным. — Мы застряли здесь, нам не выбраться. Конечно, я тоже не очень-то и хочу так жить, и тем более не хочу становиться демоном. Но выбора у нас нет. Я уверен, в какой-то момент Аказа взаправду меня обратит, может Сенджуро тоже. Скорее всего ты тоже станешь демоницей. Но для тебя это даже плюс.

— Да какого… — Шинобу не успевает договорить, как Ренгоку затыкает ей рот рукой, и делает знак быть тише.

— А теперь послушай. Знаю, это неприятно, но подчиниться воле демона — наилучший вариант. Если ты правда так не хочешь жить в подобном мире, я не могу тебя остановить. Так позволь дать совет, как друг подруге. Добейся того, чтобы он начал доверять тебе. Заметь, у меня уже нет охранника. Добейся того же. А когда полностью завоюешь его доверие — попроси обратить тебя. Выжди, пока он отвлечется, и используй магию демонической крови, чтобы выбраться отсюда и попасть под солнечные лучи.

Шинобу в недоумении поднимает глаза на друга. Тот абсолютно спокоен, скорее даже безразличен. Кёджуро выпускает девушку из своей хватки, и дает ей отойти на пару шагов назад.

— Но… если это хороший способ… почему ты сам так еще не сделал?

— У меня есть две причины жить — ты, и Сенджуро. Пока вы живы, я тоже обязан жить, чтобы в случае чего я мог помочь вам. Я сказал все, что мог, чтобы ты тоже нашла в себе силы жить. Решай сама.

Послышались чьи-то медленные шаги, и на каменной дорожке показались оба демона. Шинобу взглянула на Третью Высшую Луну из-под полуопущенных ресниц: спокойное, даже дружелюбное лицо, свободный стиль в одежде, накаченное тело. Почему он решил сделать Кеджуро своим пленником? В голове всплыли слова Доумы:

—«Я по-настоящему люблю тебя». Был ли это верный ответ на вопрос? Вряд ли даже Кёджуро знает. Остается гадать.

Ренгоку коротко поклонился Шинобу и подошел к Третьей Луне. Та мягкость в его взгляде, с коей он смотрел на Кочо — исчезла, испарилась, как будто её никогда и не было. Теперь взгляд был прямым, гордым, и кажется способным даже прожечь чью-то плоть. Аказа молча вытянул руку вперед, протягивая Ренгоку катану:

— Я её с собой взял. Доума разрешил устроить небольшой кавардак в западной части.

Кеджуро кивает, забирая оружие из рук врага. Хотя врага ли? Друга? Скрытого союзника? Убийцы? Шинобу все еще трудно понять, кем они все же являются друг для друга. От них обоих так и веет боевым настроем, готовностью драться до критических ран. Поэтому Аказа выбрал его? Нашел кого-то себе под стать? Или всё-таки причина глубже? Шинобу садится на траву, закрыв глаза и обхватив голову руками. Она окончательно запуталась.

Тихий шелест травы под чужими ступнями вынуждают ее поднять глаза. Кеджуро с Аказой уже нет. Доума стоит прямо перед ней, чуть склонившись, и протягивает катану в ножнах:

— Аказа сказал, что они с Кёджуро иногда сражаются, чтобы все было как раньше. Могу ли я расчитывать если не на твою благосклонность, то хотя бы на получение ран, от твоих прекрасных рук?

Шинобу поднимается на ноги, забирая оружие из рук демона. Вытаскивает лезвие из ножен, направляет на Доуму острие меча, которое звонко стучит о золотой веер. Кочо смеряет противника взглядом и громко кричит служанке:

— Сельма, принеси мою форму! Твоя госпожа желает крови!

Демоница мгновенно ретируется в коридор. Доума тянет бледную руку к девушке, но его плоть в ту же секунду с громким хлюпом падает на пол. Шинобу гордо стоит с мечом наперевес, хищно скалясь и горделиво смотря в глаза демону. Спасибо, Кёджуро. Кажется, она нашла причину жить. Месть. Она будет кромсать его столько, сколько сможет, причиняя огромное количество боли. А когда закончит мстить за своих родных, позволит себя обратить и сгорит на солнце. Таков отныне её путь. Путь мечницы, плененной, но все ещё не сломленной.