Прием (1/1)
—?Итак, ты сегодня?— в дворянское собрание, —?Анна с удовольствием поправила бабочку на шее мужа. —?Первый выход. И что мы от него ждем?—?Пока ничего. Осмотрюсь. Проверю настроения.Когда последняя деталь - белые перчатки - были надеты,Анна отошла на пару шагов и критически осмотрела элегантного мужчину во фраке.—?В вас, Яков Платоныч, можно еще раз влюбиться.—?Покажи как…Неожиданно захватил жену в охапку и закружил по комнате.- Все, все! Остановись! —?Анна со смехом выскользнула из объятий, закончившихся поцелуем. Тяжело дыша, поправила прическу. Яков задумчиво осмотрел себя. В большом напольном зеркале отражался франт в черном фраке из кастора с фалдами до колена, с белым жилетом и бабочкой. Давно в Петербурге это была привычная для него одежда. И когда-то совсем давно молодой Штольман таки был пресыщенным завсегдатаем балов и салонов.—?Говоришь, прекрасный? Я похож на скучающего денди?—?Ты никогда не был на него похож. Сыграть ты можешь блестяще. Не сомневаюсь. Но похож?— нет.—?Прости, но придется играть,?— Яков со вздохом привлек жену спиной к себе. Вот бы ему никуда сейчас не идти!—?Ты же знаешь, это наша легенда. Супружеская пара, приехавшая в отпуск, развлекается и отдыхает. И о-о-очень далеко от любых сыскных дел.—?И ты считаешь, что в это поверят? —?Анна деликатно отодвинулась.?— Нас знает больше половины города. Версия была бы верна, если бы нас никто не знал, - она в который раз ощутила укол опасности.—?На этом настаивало начальство.—?Яков, они там наверху совершенно не понимают здешних реалий. Знаю, что времени на подготовку было мало. Ты не находишь, что легенда откровенно дырявая?—?Видишь ли, -Анна поглаживающим жестом положила руки на плечи мужу, - мне сразу не нравилось все это.Яков смотрел в тревожные глаза жены и понимал, что она права. Но импровизировать на ходу было бы опасно. Кроме того, при политическом сыске существовали лица, проверяющие работу агентов любого ранга, отступление от утвержденного плана было чревато. Анне такие сведения ни к чему. Яков ласково взял нежные руки, поцеловал.—?Не волнуйся, родная, я буду очень осторожен. И даже если меня в таком амплуа еще никто не видел, спишут на столичный лоск.Он взял трость и цилиндр. *** Заведующий общего отделения городской больницы вел обычный прием, когда на пороге кабинета появилась необычная пациентка.—?Анна Викторовна, голубушка, вы все-таки решились!Доктор Милтц с живостью, неожиданной в этом грузном теле, поспешил на встречу:— Очень рад вас видеть!Очки в простой оправе, внимательный взгляд. В который раз подумала, что жизнь делает ей щедрые подарки такими преданными друзьями.—?Александр Франциевич, по-другому не смогла бы. —?Анна, элегантно снимая перчатки, присела на стул.—?Вы мужу-то сообщили, что ко мне на службу поступаете? —?характерный наклон головы к плечу у него обычно говорит о тревоге.—?Я бы хотела сначала с вами побеседовать, дорогой доктор. И потом, по приезду мы же уже обговаривали эту идею вместе с вами и Яковом.—?Но он, насколько я помню, как-то не с большим вдохновением эту идею принял. Считает, что вы недостаточно окрепли. Хотя думаю: вы вполне здоровы.—?Александр Франциевич, вы же сами говорили, что самое лучшее лекарство в душевных потрясениях?— отвлечься. Вот у вас это можно сделать. Навыки не забыла.—?В любом случае не долго скрывайте от Якова Платоныча ваше занятие. Вы же знаете его вспыльчивость.—?Его вспыльчивость на моей совести. Я хочу проверить себя. Вдруг действительно не справлюсь.—?Ой ли, голубушка вы моя! Мы с вами столько пациентов вылечили. Вы просто не имеете права не справиться.Александр Франциевич с ловкостью фокусника выудил из шкафа свежий знакомый медицинский халат.—?Вуаля!—?Неужели это еще мой? —?Анна рассмеялась.- Как? Как он к вам попал?—?Запасной, помните, вы его забыли в последний прием.—?Боже мой! И вы его хранили все годы??— Ну не только Яков Платоныч вас ценит, но и мы, ваши друзья, тоже.—?Ну что, за мной? ***Оказалось, ничего не забыто. Если память подводила, помнили руки. Перевязки, промывания, уколы. Аня окунулась в привычный мир сострадания и помощи, так нужный ей сейчас. Перед чужой болью отступала своя.Александр Франциевич, похоже, был в превосходном настроении. Шутил, даже напевал что-то, когда накладывали шов на руке последнему пациенту.—?Доктор, доктор! - голос из коридора почти бился в истерике. В амбулаторию ворвался средних лет мужчина в картузе, в мятой косоворотке с безумными глазами.?— Доктор, помогите! Женка родить не может, уже второй день кричит. Повитуха отказывается помогать, уже уходить собралась. Чуть не прибил. Помогите! Мужики сказали, что только вы сможете.Лоб бедолаги мокрый от пота, руки мелко дрожали.—?Не кричите, голубчик, у вас истерика. Анна Викторовна, капли дайте, пожалуйста. И собирайтесь. Я без вас, похоже, не обойдусь.Дом роженицы был, слава Богу, не далеко. Среднего достатка. В таких жили мастеровые. Еще на улице были слышны завывания измученной женщины. Александр Франциевич, на ходу надевая халат, вбежал в дом. Когда я вошла после него, то от удивления застыла на пороге. Маленькая всклокоченная женщина, мать, очевидно, или повитуха, кто их разберет, стояла перед доктором, раскинув руки, и орала на весь дом, что грех мужчине видеть женскую срамоту. Что все ее родственники и соседи будут считать дочь опозоренной. От такой дремучести Александр Франциевич онемел в буквальном смысле. На постели корчилась молодая черноволосая женщина с огромным животом. По всему было видно, что двойня и сил у роженицы остается немного.—?Анна Викторовна! Вам, похоже, придется принимать роды самой. Нет времени и желания уговаривать эту ненормальную.—?Александр Франциевич, как же так? Я акушерство знаю в теории!—?Хорошо хотя бы в теории. Я вам буду подсказывать, голубушка, у вас все получиться. Анна Викторовна, некогда разбираться!Следующий час запомнился потом, текущим со лба, незатихающими хриплыми криками роженицы, голосом доктора и предельным напряжением мышц. Мыслей не было. Только отчаянное желание помочь эти деткам появиться на свет. Второго ребенка мы уже вдвоем с доктором выдавили, когда женщина теряла сознание.Первый крик малыша безумно был похож на крик из лабиринта. На секунду я снова оказалась в своем сне. Смех и плач. Но в этот раз очередная дверь открылась, и у меня на руках лежал маленький скользкий от крови комочек. Живой и здоровый ребенок. В порыве нежности я прижала его к груди. Жуткий хохот затих. И так долго стягивающий обруч слетел с головы.***Стук каблуков гулко отдавался в гостиной. Дом словно замер от жары. Только в столовой дядюшка потягивал свою любимую наливку и мучил ?Затонский телеграф?. За последний год он никуда не выезжал, ни с кем не общался. После продажи столичного дома за долги дядя будто бы надорвался. А, может, не из-за дома вовсе. Как будто из него вынули стержень, и он даже меньше стал. Каждый раз, глядя на него, я испытываю сожаление и вину. Вроде я виновата в его подавленности.—?Аннет, девочка моя. Тебя нет вот уже целый день. А, между прочим, маменька справлялась о тебе.—?Господи! —?хотелось даже рассмеяться.
В этом доме ничего не меняется. И я опять чувствую себя юной Анной, бегающей за Штольманом.—?Дядюшка, мы же взрослые женатые люди.—?Да, но меня что-то наводит на мысль, не знаю что, но вы не отдыхать сюда приехали. Ведь так?Он из-под очков внимательно изучал мое лицо.—?Ну откуда ты это взял, дядя. Доктора прописали сменить обстановку. Только и всего.—?Ну-ну. Я постараюсь тебе поверить. - Дядя вздохнул и развернул газету.?— Якову в вопросах сыска вообще верить нельзя.Он снова ушел в чтение, делая вид, что ни о чем не спрашивал.Наверху?— покойно, тихо, прохладно. Захотелось снять с себя удушающий в жару корсет и растянуться на большой кровати. Разобраться в себе.Что же такое произошло во время родов? Несомненно, я опять слышу и вижу. Каждый раз, когда это происходит, мир становиться насыщеннее, ярче, понятнее. Словно у меня открываются не два, а сразу четыре глаза. Решения принимаются быстро, без сомнений. Иногда через предметы, через людей видна их суть. В таком состоянии я лучше ощущаю и понимаю Якова.Постепенно снимая с себя платье, краем глаза поймала мужскую, высокую фигуру. Внутри от страха и неожиданности обдало кипятком. Рукой задержала крик! О Боже! Это дух!—?Кто ты?Мужчина осматривал потолок и молчал. Почти сорвалась…—?Да кто ты, черт возьми!Он внимательно посмотрел, как будто в первый раз увидел. Слова звучали глухо, как из-под пола.—?Иди к доктору!И… исчез.Что-то с Яковом?! Мысленно прикоснувшись к его сознанию, боли не почувствовала, как и тревоги тоже. Только мелкую досаду.Всю дорогу в пролетке этот долговязый тип сидел рядом и твердил, что его убил полицейский, что я должна наказать убийцу.Какой полицейский? Кого должна наказывать? Тревога кусала за нервы, а свихнувшийся покойник не давал сосредоточиться. Не успела обрести дар, как духи покоя не дают!Раздетый по пояс Яков сидел в амбулатории Александра Франциевича и сдержанно морщился, когда тот бинтовал плечо.—?Яков Платоныч, царапина, не переживайте. Я сейчас вас перевяжу так, что и видно не будет под сюртуком. Как же вас…Он запнулся, увидев меня.—?Анна Викторовна!Вы!Откуда? Сей муж переступил мой порог двадцать минут назад.Взгляд Якова с радостью потянулся ко мне. Мы поняли без слов. Дар вернулся. Но что с тобой?-А теперь рассказывай!Почти в унисон сказали друг другу по пути в полицейское управление.