Глава 19 (2/2)

— Почему ты сделал это? — перебивая его легкий тон, она спросила.

— Я ничего не делал.

— Малфой, — прошипела Гермиона, подаваясь на него. — Зачем ты поддался?

Он вымученно выдохнул, подняв глаза на темный потолок.

— Потому что мне эта победа не даст ничего, Грейнджер, — шумно выпустив сквозь губы воздух, он ей выдал. — А твои глаза горели, когда ты попадала в цель. И когда наносила мне увечья, кстати, тоже.

Она смутилась от такого заявления.

— Ты… Ты сделал это потому, что…

— Я сделал это потому, что мне это не нужно, — скинув с себя пылинку, он дополнил: — Считай это благотворительностью.

Колокол, разнесшийся по ледяному камню, заставил их вернуться в жизнь.

— Пошли на урок, Грейнджер.

***</p>

Лежа в своей кровати в конце дня и мерно потирая шерстку Живоглота, что урчал, она отчаянно пыталась заново соткать реальный образ Малфоя.

Мотив его вчерашнего поступка до сих пор неизвестен — для нее; и она уверена, что он намного глубже и, возможно, в несколько десятков раз страшнее, чем ее разум был способен нарисовать.

Малфой — Пожиратель Смерти.

Вчера он был на встрече с ним.

Он мог отдать приказ о чем угодно.

Малфой мог все, что угодно этому ублюдку, совершить без шанса на отказ и без возможности не подчиниться.

Никто не сможет, кроме него самого, ответить на вопрос, чем он вчера после ухода занимался.

Никто не сможет показать ту грань, что он вчера в очередной раз перешел.

Черту, которую Малфой был вынужден переступать, пока не сможет снять оков посредством запланированной мести.

Он не хотел себе заслуживать прощения; он не пытался и не станет искать пути для искупления, если все это совершит.

Если по истечении того периода, что он для себя напророчил, по осуществлению придуманного плана, он так же будет убежден, что ему не для чего жить; если по завершении или по неудачному исходу, в который больше всех возможных невозможностей не хотела верить Гермиона, он все еще будет считать, что он один, — Малфой не станет жить.

Если он выживет и отомстит; если тот путь, что он себе построил, завершится для него не так, как он себе воздвиг, а она была уверена, он думал, что в недалеком будущем он все равно умрет; Малфой может осуществить задуманное и приостановленное ее слишком в тот момент решительной рукой опять.

Мысль о возможной смерти Малфоя теперь была подобно вкусу глины у нее на языке — нагревающейся с силой и распространяющей себя по телу; адской, словно пламя, и пронзительной, как его боль.

Содрогнувшись от разряда тока, что непроизвольно пробежал, она вынудила Живоглота зашипеть и спрыгнуть с мягкой ткани.

Конечно, Гермиона все еще была обижена на Малфоя, но давящий навес, что каждый раз склонял ее лицо, напоминал о предстоящем им сражении.

Резко обернувшись на часы, она рывком присела на кровати.

Понимание обрушилось в очередной раз ледяным потоком.

Идиот.

Достав пергамент, она нервно нацарапала на нем слова.

Появись у меня в Башне.

Придурок.

Цветочек, я вообще-то не такой, — медленно растягивая витиеватый почерк, выводил он свой ответ.

Придурок.

Малфой, лучше появись, пока я не передумала.

Услышав стук в ее входную дверь, Гермиона свела брови и направилась туда, чтобы открыть.

— Почему не с помощью своей странной аппарации? — впуская его внутрь, спросила она резко.

— Грейнджер, сейчас час ночи, — оставаясь мрамором около входа, он пробормотал. — Я не врываюсь к дамам в такой час, — окидывая серебром все ее тело с ног до головы, Малфой самодовольно усмехнулся, — даже по их настойчивому приглашению.

Закатив глаза, она скрестила руки на груди, впиваясь в него взглядом.

Когда его зрачки спустя секунды продолжали ждать работы ее связок, Гермиона выдохнула, вздернув нос.

— Это были ужасные извинения, — пробормотала она, вперившись в него.

Он криво усмехнулся, убирая сжатые ладони в карманы брюк.

— Мои прошлые ты не приняла, — пожав плечами, Малфой ей ответил.

Фыркнув, она отвернулась, принимаясь изучать диван.

— Обещаю, что больше никогда не сделаю это против твоей воли, — прочистив горло, хрипло дополнил Малфой.

— Ты уже обещал однажды, — разворачиваясь янтарем к нему, она грустно улыбнулась. — После того случая в Большом зале. Ты не говорил мне этого словами, но ты дал мне повод верить после извинений.

— Я знаю, — поджав губы, выдавил он.

— И что помешает тебе нарушить и это обещание?

— Я клянусь тебе.

— Почему ты сделал это?

Он молча отвел глаза.

— Что произошло с тобой вчера?

Малфой тяжело вздохнул.

— Я не могу рассказать, — тихо оставил он.

Конечно, он не может.

Гермиона медленно кивнула, не отняв свой взгляд.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя?

Его кадык подпрыгнул, когда он сглотнул, слегка повернув шею.

— Продолжай заниматься окклюменцией в мое отсутствие. Последний способ должен тебе подойти.

Она нахмурилась, осматривая его вид.

— В твое отсутствие?

Малфой в очередной раз глубоко вдохнул, впиваясь в хмурое лицо и выглядя смиренно.

— Мне снова нужно уйти, — выдавил он едва слышно.

Ощутив присыпанный туманом снег на своей коже, она сжалась, обхватив себя за плечи.

— Когда?

— Утром.

Пальцы на ее руках непроизвольно дернулись после последней буквы.

— Надолго? — спросила она у распертого от потерявшейся надежды кислорода, что витал меж них.

— Не знаю.

— Несколько дней?

— Возможно.

— Не уходи, — слова сорвались с языка подобно догоревшей сфере, не дав себя поймать.

Он мгновенно потускнел, стирая все скрепленные годами маски.

— Ты знаешь, что я не могу, — прошептал Малфой, заливая радужку размытой пустотой. — Мне нужно продолжать, если мы действительно планируем совершить то, о чем договорились.

Мы.

Мы договорились вдвоем свергнуть Волан-де-Морта.

Мы.

Мы собираемся без помощи кого-либо со стороны убить сильнейшего темного мага, никому не сообщив.

Мы.

Две неприкаянные души, что не нашли другой исход.

— Малфой… Я все еще считаю, что нам нужно сообщить…

— Мы уже говорили об этом, Грейнджер. Ты помнишь условия, — вновь ожесточая взор, он ей отрезал. — Либо так, либо никак.

Она слишком устала, чтобы спорить с ним сейчас.

Она поговорит с ним снова. Она обязательно поговорит с ним снова, но потом.

— Ладно. Тогда… С чего мы начнем? — приподнимая подбородок на него и громко выдыхая, обратилась Гермиона. — Если ты не устал, мы… можем обсудить это, — махнув в сторону дивана, она неуверенно шагнула вбок.

Если он снова будет вынужден совершить что-то, что послужит для него подобным разрушением, как и вчера; если он снова и так вынужден через все проходить один — она могла бы дать ему хотя бы это; она могла бы сделать то, что ей под силу в данный миг; она могла бы дать ему хотя бы хрупкую надежду и возможность продолжать незримо верить в то, что он построил для себя.

— Нужно найти его слабость, — прозвучал он хмуро. — Я уверен, она есть.

Кивнув, Гермиона подошла к дивану, опускаясь на него и поджимая ноги.

— У тебя есть какие-нибудь идеи? Или наблюдения за ним?

Садясь в кресло около нее, он потер свой подбородок.

— Все, что я знаю об этой мрази, так это то, что он любит пытать и убивать людей, наслаждаясь криками и болью, — выплюнул он, раздражаясь.

Она снова ощутила холод, что прошелся по вискам.

— Как близко ты… общаешься с ним?

Малфой окатил ее жестоким взглядом.

— Каждый вечер мы пьем чай с печеньем.

— Малфой, пожалуйста, не груби, — размеренно сказала Гермиона. — Я просто спросила.

— Я не общаюсь с ним, Грейнджер, — омывая ее кудри ртутью, сказал Малфой. — Единственное, что с ним общается, это его мерзкая змея. Он не отпускает ее от себя.

— Может быть, он делает это не без причины? — поинтересовалась Гермиона, заставляя Малфоя ухватить нить. — Сомневаюсь, что он просто к ней питает чувства, как к домашнему питомцу. Может быть, она важна для него по другой причине?

Сузив взгляд на ней, Малфой вперился в ее лицо и тихо усмехнулся.

— Что? — спросила она.

— Вспомнил, почему я выбрал именно тебя.

Ощутив, как припекло лицо, она откинула разметанные пряди.

— Ты… Ты все это время будешь рядом с ним?

— Нет.

— Но его ты тоже часто будешь видеть, ведь так? — вкрадчиво поинтересовалась Гермиона.

— К чему ведешь? — нахмурившись, спросил у нее Малфой.

Глотнув сжимающего легкие пространства, она решила снова испытать судьбу.

— Если ты не хочешь делать это от себя, то я могу стать тем, кто будет связываться с Орденом и информировать его, — отчеканила Гермиона, не дав себе ни одной паузы. — Я обещаю, что не выдам твое имя и придумаю достаточно весомую причину, чтобы все это обосновать. Тебе нужно будет продолжать поддерживать свой имидж на его глазах и передавать мне сведения и стратегии.

Она говорила это с такой скоростью, что вряд ли все слова могли дойти до окончательного смысла без помощи проводника, но Малфой уловил запутанные звуки.

Он снова обнажил клыки, подавшись телом на загнавшееся сердце.

— По-твоему, он поверит, что я внезапно проникся к нему чувством верности? Не заподозрит ничего в моем горящем интересе и желании быть рядом с ним? — прорычал Малфой, опаляя ее гневом. — После смерти матери, которую он на моих глазах пытал?

Дернувшись от оглушающе звенящего хлопка, которым Малфой саданул о подлокотник, она судорожно содрогнулась, ощущая мертвый холод во всех мышцах.

Ей казалось, что в груди образовалась полость, затягивающая все расплавленные атомы к себе, вытягивая из них силу.

Малфой, задыхаясь, прожигал ее вновь обнаженным взглядом.

Несколько секунд назад он обнажил не только взгляд.

— Малфой, — сдавленно выдыхая, она почувствовала, как пронесся металический поток по ее горлу.

Оскалившись в очередной открытый раз, он резко отвернулся.

— Мне не нужна ебаная жалость, — выплюнул Малфой. — Прекрати так на меня смотреть.

После смерти матери, которую он на моих глазах пытал.

— Он не тупой, — выплюнул Малфой, развернувшись с каменным лицом и взяв себя обратно в руки. — Он меня и близко не подпустит ни к чему и сразу догадается, кто будет крысой у него в рядах.

Отложив сковывающие разум мысли об услышанном на поджигающую плоть затхлую ночь, она заставила себя сглотнуть зыбучую слюну.

— Но ведь… сейчас, — невнятно начала шевелить губами Гермиона.

— Сейчас мое задание никак не связано с его… стремлениями в целом, — тщательно подбирая слова, сказал Малфой.

Она нахмурилась, но спрашивать не стала, медленно кивнув.

После смерти матери, которую он на моих глазах пытал.

Малфой устало запустил ладонь в свои спадающие волны.

— Мне пора, — глухо пробормотал он, встретившись с ее зрачками. — Я планировал поспать до того, как… уйти.

— Хорошо, — выдохнула она тихо.

Вставая одновременно со своих мест, они остались в нескольких упертых сантиметрах друг от друга.

Едва касаясь янтарем его лица, она смотрела в чью-то душу.

После смерти матери, которую он на моих глазах пытал.

— Пока, — не сдвинувшись, сказал ей Малфой.

— Пока, — повторила Гермиона.

Постояв еще полминуты в тишине, он шумно затянулся воздухом и развернулся, унося свой образ прочь.

— Малфой, — заставив опустить ладонь, что занеслась над ручкой, она окликнула его.

Гермиона подошла вплотную к обернувшемуся Малфою и, не смея заглянуть в глаза, медленно прижалась к его телу, обвивая торс и утыкаясь в грудь.

Гермиона почувствовала, как он напрягся, оставаясь хмурой неподвижной статуей стоять безвольно около нее.

Вдохнув запахи сандала, кедра и теплеющего льда, она приподнялась на цыпочках, опираясь на него, и выдохнула в ухо.

— У тебя все получится. Ты сможешь, — прошептала она прямо внутрь, разнося свой голос по его вискам. — Я верю в тебя, Драко. Все будет хорошо.

Оторвавшись от горящих мочек, Гермиона мягко опустила губы на разлитый шелк, которым ощущалась кожа на его щеке.

Вернувшись в мир, она отстранилась от него, нервно сжимая пальцы за своей спиной.

Малфой безмолвно вглядывался в пустоту, продолжив неподвижное стояние.

Через четыре вдоха он сглотнул, переведя туманные зрачки на недышащую с ним рядом Гермиону.

Сведя на переносице серебряные брови, он еще несколько секунд смотрел в ее лицо, прежде чем развернуться и уйти.

В одинокой Башне, что укрылась в темноте, одно сжимающееся от криков сердце отчаянно желало, чтобы ночь открылась исцеляющим потоком света для оставшегося острой пылью на глазах, унесшего с собой ее дыхание, потерянного парня.