Part 10 (1/2)

Утром голова от погоды и вчерашнего выпитого немного болела. Свесив ноги с кровати, Тэхён потёр переносицу, прохрустев шеей. Кряхтя, он встал, босиком бредя вниз на кухню.

Вчера, после поцелуя, Чонгук сел на стул, потупив взгляд в стол, сложив на нём руки, а Тэхён, во второй раз пожелав спокойной ночи, вышел из кухни и пошёл к себе. Ким не знал где в итоге тот лёг, потому, зайдя в комнату на втором этаже, и даже к себе в кабинет, он спустился вниз, ожидая увидеть Чонгук в гостиной. Но и там его не оказалось. Тэхён опустил плечи, несколько раз моргая и задумчиво смотря в пол. Пошлёпав на кухню, он окинул её взглядом и, подойдя к окну, скрестил руки на груди.

Чонгук ушёл?

Чонгук сбежал.

Ким нахмурился, кривя губы в болезненной усмешке — как же всё-таки очевидно это было. А Тэхён по-прежнему всё такой же идиот.

Чонгук просто был пьян. Не понимал что делает и хочет ли того на самом деле.

Очевидно — не хотел.

Подойдя к столу, на котором так и остались осколки надбитого бокала и засохшие капли от вина, Тэхён вцепился в него, сжав до боли и скрипя зубами.

Чонгук сам не понимает чего хочет. Ещё и впутывает в это Тэхёна. Пусть сначала разберётся со своими проблемами. Теперь Ким окончательно понял — для Чонгука это всего-лишь какая-то шутка: порыв эмоций от опьянения и возможного чувства одиночества. Только заглушать это одиночество другими людьми, пользуясь их чувствами, не стоит.

За то теперь Тэхён точно решил, что больше к Чонгуку не приблизится. Ни в каких смыслах. Ни за что.

Поднявшись в комнату, рыща в одеяле в поиске телефона, он часто дышал, пытаясь сдержать накатившую злость. Найдя нужный номер, Ким, не думая, звонит.

— Я не буду больше работать, — начав сразу, как только гудки прекратились, а на том конце даже не успели ответить «алло».

— Вот уж доброе утро, — смешок.

— Сука, мне не до шуток. Я, блять, не буду больше работать с Чонгуком. Мне не нужны деньги. Оставьте меня в покое. Я разрываю наш контракт и мне абсолютно похуй, если это невозможно, — шумно выдыхая в трубку, проговорив всё на одном дыхании, Тэхён сел на кровать, пытаясь отдышаться.

— Вот как, — Лиен задумчиво потянул слова, заставляя Кима беситься ещё больше. — Ты, кажется, не понял…

— Я, сука, не дебил. Я всё прекрасно понял, — не дав закончить. — Что Вы хотите? Компенсацию за финансовый и моральный ущерб? Я всё возмещу. Вдвойне. Просто оставьте меня в…

— Тэхён, — Мин говорил так спокойно, будто разговор шёл про погоду. — Я ведь говорил, что это буквально невозможно. Наш контракт не подлежит никакому рассмотрению с того момента, как ты подписал его. Нужно было читать внимательней, — выделяя последнее слово.

У Тэхёна закружилась голова от его приторно сладкого и спокойного голоса, а тело начала бить мелкая дрожь, покрывая спину липким потом. Ещё чуть-чуть и он выкинет телефон в окно. И за ним же потом в него же выйдет.

— Можем увидеться, обсудить.

— Нет, блять, не можем. Нам нечего обсуждать, — шум в ушах почти заглушал собственный голос. Его знобило, сердце норовило вырваться из груди, а пульсация в висках заставляла голову ходить кругом.

— Как скажешь. Нам ни к чему ругаться, Тэхён. Помни об этом.

Ким оторвал телефон от уха, сбрасывая звонок и откинув телефон на кровать. Обняв себя руками, он прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, но дрожь не собиралась проходить, только сильнее разрастаясь. Залезая под одеяло, он снова взял телефон, набирая номер Пака.

— Чимин? — дрожащим голосом.

— Тэхён? Ты в порядке? — обеспокоенно.

— Я, кажется, умираю, — трогая свой лоб тыльной стороной ладони — он покрылся испариной, а всё лицо горело.

— Что?

— Заболел я, говорю, — залезая под одеяло до самых ушей.

— Что?! — издав нервный смешок и резко затихнув. — Ты шутишь? — сойдя на чуть ли не шёпот.

— Смешно, не правда ли? — раздражённо. — Я, блять, сейчас кони двину. Спасай меня, Чимин-а, или заказывай гроб.

— Придурок. Скоро буду.

* * * * *</p>

— Ну ты и овощ, — Чимин сидел в кресле напротив кровати, жуя нижнюю губу.

— Отъебись, — Тэхён был завёрнут в одеяло как гусеница. Его бледное лицо почти сливалось с белоснежной постелью, а на лбу выступал пот.

Встав с кресла, Пак вышел из комнаты, а через пять минут вернулся с чашкой в руке, из которой шёл пар, разнося приторный апельсиновый запах.

— Что это? — морща нос.

— Твоё спасение. Пей, — он наклонился, протягивая чашку к его губам.

— Пахнет ужасно, — кривясь ещё больше. Сделав маленький глоток, Тэхён скривился, облизывая губы. — Фу, блять. Ты меня вылечить или убить хочешь? Что это за адская смесь?

— Пей, — снова протягивая чашку.

— Да не буду я это пить. Хуйня какая-то.

— А ты думал люди болеют с удовольствием?

— Я думал лечиться не так отвратительно.

— Надо было думать тогда, когда ты выходил на улицу без пальто, придурок. Теперь пей, — он раздражённо прислонил кружку к Тэхёновым губам. Тот нехотя высунул руку из одеяла, помогая себе пить.

— Какой кошмар, — кривясь, вытирая губы. — Никогда больше не буду болеть, — снова залезая под одеяло.

Чимин издал смешок, доставая из пакета с лекарствами купленный градусник.

— Меряй. У тебя определённо жар, — протягивая Тэхёну.

Ким вздохнул, лениво вставляя его подмышку, обессиленно кладя голову обратно на подушку.

— Волнуешься за меня? — ехидно улыбаясь и наблюдая за Чимином, который сел в кресло, откинув голову на спинку.

— Ничуть, — хмыкнув.

— Волнуешься, — протягивая гласные, довольно улыбаясь.

Чимин отрицательно покачал головой, слабо улыбаясь. Тэхён достал градусник, по-детски поджав губу.

— Сколько? — Пак поднял голову, обеспокоено смотря на Кима.

— Тридцать семь и пять. Это плохо? — подняв брови.

— Идиот, — Чимин встал, подойдя к Тэхёну забирая градусник, проверяя и сбивая. — Плохо, — недовольно хмыкнув, снова жуя губу.

— Что у вас с Юнги?

Пак резко поднял на него голову, нервно сглотнув.

— В каком смысле? — заметно хмурясь.

— Он ведёт себя так, будто у него недотрах. А срывается при этом на мне, — выпячивая губу. Чимину было не смешно — он заметно напрягся, искусывая внутреннюю сторону щеки.

— Ты ведь и правда эгоист, — хмыкнув, пытаясь сделать вид, что его не заботит эта тема. Сев в кресло, он положил руки на подлокотники.

— Это понятно, — став серьёзным. — А если честно — в чём дело? Мы ведь друзья, — вопросительно подняв брови.

— Друзья? — Пак хмыкнул, прикрыв глаза, откидывая голову на спинку кресла. — Тогда, может, поделишься, что у вас там с Чонгуком? — приоткрыв глаза, его ресницы подрагивали. Он наблюдал за Тэхёном — тот потупил взгляд в одеяло. — Чего молчишь? Мы ведь друзья, правда, Тэхён?

Тот молчал сглотнул, так и не подняв на Чима взгляда.

— Я поделюсь только в том случае, если ты сам поделишься, — продолжил Пак. — Это не шантаж, а условие. Я не хочу открывать тебе душу, потому что не уверен в том, нужно ли тебе это. А если и нужно, то зачем? Утолить жажду интереса? — он продолжал смотрел на Тэхёна, который всё так же пялился в пустоту. — Мне есть с кем обсудить это. А вот тебе, — выделяя последнее слово, — нет.

На этих словах Ким поднял на Чимина взгляд.

— Не обижайся, Тэхён. Ты знаешь, что я буду рядом в любом случае. Так уж вышло, что я не могу иначе, — он опустил взгляд, кивая своим размышлениям. — Пользоваться этим или нет — дело твоё. Не скажу, что мне плевать, потому что тогда я солгу, но, — он на секунду замолчал, сглатывая, — я не буду просить прощения, если сейчас обидел тебя своими словами. Потому что я говорю то, что думаю. Тем более, что это является правдой. Ты не обязан мне ничего. Так же как и я тебе. Потому, если не можешь сам что-либо рассказать, не требуй того же от меня. Потому что я не должен.

Чимин встал с кресла, устало вздохнув.

— Пойду покурю, — выходя из комнаты, оставляя Кима в безмолвном молчании.

Пак был прав — Тэхён мало думает о других, предпочитая всегда выбирать то, что в его интересах. Все к этому привыкли, потому что это не наносило никому ущерба. Но всему приходит конец. И когда человеку нужна помощь, а ты не способен её оказать, люди в следующий раз подумают перед тем, как предоставить её тебе. Мир, довольно-таки, корыстный, а люди — меркантильные. Такова жизнь.

Такова она для Тэхёна.

Он видит только свои проблемы, не замечая, если они происходят у других. Жизнь воспитала его грубым, отчасти чёрствым и эгоистичным. Единственную лепту внёс Намджун, пытаясь показать младшему все прелести жизни. Но это были лишь слова, далёкая ушедшая жизнь самого Намджуна, которую он пытался хранить в памяти, стараясь приукрасить былую действительность, чтобы на блюдечке потом подать Тэхёну. А тот выплёвывал — реальность, окружающая его, была совсем другая, не такая, как в рассказах Джуна. Она давала жёсткую пощёчину всякий раз, когда Тэхён начинал в этом сомневаться. Поэтому он больше не сомневался, а определённый взгляд на жизнь укрепился в мозгах, не давая воспринимать что-либо иначе.

А сейчас его всё устраивало. Или он себя в этом убедил. Убедил и оградил от всех, кто пытался помочь или давал понять, что всё не так, как ему кажется. Страх перемен слишком сильный. Особенно, если эти перемены касаются тебя напрямую — тебя, твоего восприятия, твоих привычек.

Меняться больно, а Тэхён оградил себя от боли и от людей, которые могли бы эту боль причинить. Проще окружить себя определённой реальностью, создать свой мир, в котором тебе комфортно, чем пытаться приспособиться к тому, что на самом деле тебя окружает. Так легче — не так больно, если что-то идёт не так. В придуманном мире не может что-то пойти не так, потому что ты якобы всё контролируешь — людей, себя, свои мысли и поступки. Довольно наивно. А ещё лучше убедить себя в том, что это не придумано, а вполне реально — тогда не придётся расстраиваться. Будет казаться, что всё по-настоящему.

До того момента, пока стеклянная колба, в которой ты существуешь, не даст трещину. И пока через неё не начнёт просачиваться всё то, от чего ты себя ограждал. А так всегда происходит. Невозможно находиться в ней вечно.

Вот и у Тэхёна его мир треснул. Раскололся пополам, рухнул в мгновение ока — он и заметить толком не успел как быстро это произошло.

И вот он сидит, болея первый раз в жизни, и пытается понять — когда он свернул не туда? И как теперь собрать всё по кусочкам, воссоздав заново? А нужно ли вообще это делать? Оставить всё как есть? Но он ведь не готов — не готов мириться с тем, что так долго отталкивал от себя: людей, свою жизнь, свои мысли, кричащие о его ничтожности и бесполезности, Чонгука.

Особенно Чонгука.

Отталкивать его с каждым разом всё больнее. А ещё больнее, когда отталкивает он. В игре, затеянной им ранее, поменялись правила, а Тэхёна никто не удосужился предупредить.

Интересно, задумывался ли сам Чон об этой игре? Или просто решил поиграть с Тэхёном в поцелуй-отъебись? Игра затянулась, а Тэхён забыл стоп-слово. И никто ему его не подскажет. Единственный вариант сбежать из игры — это сбежать из игры. Или не единственный?

— Тебе надо поесть, — Чимин облокотился о дверной косяк, скрестив руки на груди. Ким вздрогнул, не заметив приход Пака. — Встать хоть можешь, умирающий?

Тэхён хлопал глазами, постепенно выплывая из водоворота мыслей. Медленно кивая, он сполз с кровати, заворачиваясь в одеяло и, не снимая его, выходя вслед за Чимом.

— Я заказал доставку. Я не повар, суп готовить не умею, а тебе нужно горячее, — послышался звонок в дверь. — Это, наверное, как раз она.

Тэхён кивнул, садясь за стол, продолжая немного подрагивать и кутаясь глубже в одеяло. Тело слегка ломило, веки были тяжёлые, так и норовя опуститься и погрузить его в сладкий сон, а руки всё ещё дрожали.

— Ты точно не пьёшь? Дрожишь как после попойки, — со смешком кивая на подрагивающие руки Кима.

Тэхён фыркнул, пододвигая бумажную тарелку с горячим супом, которую Чим поставил на стол. Сев напротив, Пак чуть наклонил голову в бок.

— Нет, а если серьёзно, — хмурясь. — Тебе совсем хуёво, или ты просто не привык?

— Я весь сияю, не видишь? — поднося ложку ко рту, его рука дрогнула, от чего суп вылился из неё. Тэхён недовольно поджал губы, кладя ложку обратно в тарелку, снова закутываясь в одеяло.

— Ты больше не попробуешь что ли? Быстро сдаёшься, — подняв брови.

— Не издевайся. Я чувствую себя так, словно болею Паркинсоном, и будто по мне проехался каток. Я невыносимо хочу спать, а твой суп мне уже стал поперёк горла.

— Ты не съел и ложки, — хмурясь.

— Вот. Я ещё даже не съел ни ложки, а мне уже плохо. Я пойду, — он кряхтя встал, ковыляя из кухни, шаркая одеялом по полу.

Чимин вздохнул, подвигая его суп к себе, начав ковыряться в нём ложкой, облокотив щёку на одну из ладоней.

Бредя в комнату, ноги волочились по паркету; веки точно налились свинцом. Вздохнув, Тэхён зашёл в комнату, лениво укладываясь обратно в кровать, глубже кутаясь в одеяло.

Он был благодарен Чимину. Но никогда ему об этом не скажет. Гордость превыше чести, или как там.

Чимин был ему не как старший брат, или друг, или ещё кто-то там. Их взаимоотношения всегда были довольно крепкими и доверительными. С самого первого дня их знакомства.

А познакомились они на задании. Юнги тоже там был. Намджун отправил Тэхёна на очередной вызов, не сказав и слова о том, что у него будут напарники. И приехав на место назначения, он увидел две машины около здания и уже готовился стрелять, думая, что это его «работа».

В целом, знакомство задалось сразу только с Паком — Юнги был настроен пренебрежительно. Особенно его взбесило то, что Ким собрался «стрелять по кому попало». В общем — бесили они вначале друг друга почти одинаково. А с Чимином сразу задалось. Ну, как сразу — они переспали в тот же день. А там уже пошло-поехало: начали встречаться, потому что обоим было одиноко и скучно. Больше, скорее, второе. А ещё комфортно — это было самое важное. Тэхён ни с кем, пожалуй, не чувствовал себя там комфортно, как с ним. Пак понимал его с полуслова, знал все его слабости и недостатки, хотя Ким никогда сам о них не говорил.

А потом Тэхён остыл и отдалился. В такие моменты обычно непонятно, что именно произошло. Вот и Чимину было непонятно. Просто в один прекрасный день Тэхён сказал ему уходить из его квартиры. Жестоко? Да. Но он никогда и не славился добрым сердцем. Чимин ушёл, но любить Тэхёна не перестал. Так продолжалось недолго — любовь Пака просто превратилась в привязанность, а его чистое сердце не могло бросить его, зная всё, что творится у Кима в голове.

Сейчас обоих всё устраивало.

Телефон тихо вибрировал где-то в простынях. Тэхён стал ворочаться, ругая того, кто решил прервать его дремоту. Нащупав его прямо под собой, он взял трубку, не смотря на экран.

— Алло? — охрипшим голосом.

— Тэхён, ты что, заболел? — беспокойно.

— Чимин, гадёныш, рассказал? — устало вздыхая, закрывая глаза. — Ну, вроде того. Намджун-и, не волнуйся, не пройдёт и пары дней и я буду как огурец. Вот увидишь.

В трубку послышался вздох. Тэхён сквозь телефон видел, какое у того сейчас лицо.

— Не вздыхай. Я и так чувствую себя овощем. Никогда не думал, что болеть так отвратительно.

— Тэхён, ты сдаёшь позиции.

— Это ещё почему это? — всё так и продолжая лежать с закрытыми глазами. Брови в недовольстве сошлись на переносице.

— Ты заболел. В твоём случае это говорит о многом.

— Ой, не начинай. Я ведь человек. Люди болеют, и всё такое.

— Ты сам не веришь в то, что говоришь.

— Верю.

— Ким Тэхён.

Младший лишь вздохнул — сейчас пойдут нотации.

— Хён, я не готов слушать твои наставления. Мне слишком хуёво, чтобы воспринять хоть одно слово.

— Я беспокоюсь.

— Я знаю. Не переусердствуй.

В трубке послышался тихий смешок, вынуждающий Тэхёна улыбнуться тоже.

— Тебе нужен напарник. После того, как выздоровеешь.

— Чего? — открыв глаза от возмущения. — Какой ещё напарник? После какого такого выздоровления? Я полежу день-два и выйду. Ничего ведь серьёзного.

— Тэхён.

— И мне не нужна помощь. Какой ещё, блять, напарник? Я что, инвалид? Нет-нет-нет. Никаких напарников.

— Тэхён, — снова пытаясь его остановить.

— Да и в целом — всё хорошо. Я работаю, у меня есть дела и…

— Ким Тэхён, — повысив голос.

Он замолчал, сглотнув от нервов вязкий ком, хлопал глазами, мысленно мотая головой.

— Хён, ты же не собираешься забрать у меня её?

— Кого? — устало.

— Работу. Я не смогу. У меня больше ничего нет, — он говорил это обыденно, пытаясь сделать вид, будто это не имеет такого болезненного эффекта. Намджун знал, что всё враньё.

— Нет, Тэхён. Я не собираюсь этого делать. Никогда не сделал бы. Просто береги себя. И зови, если вдруг что, Чонгука на помощь. Он хороший малый, поможет. Что бы там между вами не происходило, что бы он там не говорил тебе и не делал — он хороший, Тэхён. Правда хороший. Он плюётся ядом лишь в ответ — защитная реакция. Тебе ли не знать.

Слова о Чонгука заставляли поморщиться и болезненно кривить губы.

— Помнится, вы с ним должны были вместе идти на задание, которое я ему дал. Времени не так много. Вы уже обсуждали это?

— Нет.

— Стоит поторопиться, Тэхён. Ты знаешь — время деньги. В нашей работе это имеет самое буквальное значение, — хмыкнув. — Выкарабкивайся быстрей и вали работать, — безобидные наставления прошли, пробуждая Джуна к нормальному и обыденному общению. Тэхён улыбнулся — Намджун определённо идёт на поправку.

— Я понял, — со смешком. — Ты сам как?

— Порядок. Ещё немного и выпишут домой. Будешь носить мне апельсины.

— Фу, какая слащавая жуть. Могу только виски.

— Договорились, — тихо засмеявшись. Тэхён подхватил его, тоже начав тихо посмеиваться, пока не услышал, как старший начал кашлять. Улыбка сползла с лица. Хоть он и идёт по пути выздоровления, Тэхён понимал, что это займёт чертовски много времени. В груди снова разрасталась злость на обидчиков. — Береги себя, — закончив кашлять.

— Ты тоже, — едва слышно.

* * * * *</p>

Тэхён оказался прав — уже через два дня он был как огурчик. Ну, почти.

— Пиздец ты бледный. Зачем вышел на работу? — Юнги покачивал в руке стакан с виски, безразлично окидывая взглядом Кима.

— Да отвали, — отмахиваясь. — За то живой. Спасибо Чимину, — он кивнул на Пака, сидящего напротив. Юнги слегка повернул к нему голову, искоса глядя на его, затем снова развернулся к Тэхёну.

Хмыкнув, Мин отпил из стакана, промокнув большим пальцем губы. Вечер был напряжённый, а её инициатором выступил Пак, сказав, что им ещё работать вместе и нечего ругаться как две бешеные собаки. Тэхён только равнодушно пожал плечами, хотя внутри и сам хотел прояснить ситуацию.

Не выражать нормальные человеческие чувства — второе имя Тэхёна. Он будет до самого конца упорно скрывать их, и в жизни не скажет, если и правда хочет наладить контакт. Слишком гордый. Да он и не скрывает.

И теперь сидят оба — друг напротив друга, — и не знают как подступиться. А Пак молчит, упорно, долго и раздражающе. Специально.

— Ну и? — не поднимая глаз, Ким водит пальцем по столу, кусая губу.

— Что и? — снова делая глоток.

— Что это было? — подняв глаза. — Что за внезапный приступ ненависти?

— Почему внезапный? — по его лицу было сложно прочесть что он чувствует.

— Вот как, — покачав головой. — То есть ты терпишь моё существование уже долго. Почему же молчал? Ждал, пока накопится? Не стоило, можно было подливать керосин постепенно. Хотя, наверное ты сделал всё правильно — гори сарай, гори и…

— Заткнись, придурок. Что ты, блять, несёшь? — Юнги скривился, звонко поставив стакан с виски на стол. По кухни Пака пронеслось эхо. — Я тебе не нотации читал, это во-первых. А во-вторых — всё, что я сказал, это то, что я думаю. Извиняться я не буду.

— Я и не просил.

Мин помолчал, затем продолжил:

— Тогда чего ты от меня хочешь? — недоумённо хмурясь.

— Чтобы ты объяснил, какого хуя ты не подавал виду, что я такой отвратительный? Чтобы потом выложить всё как на духу? Чтобы прям сразу, да?

— Что сразу? Хватит лирики, я тебя не понимаю, поэт недоделанный.

— Нож в спину.

— Блять. Ты серьёзно? — он откинулся на спину стула, сделав глубокий вдох. — Какой нож? Я высказал, потому что накипело. Если тебе пинок под зад не дашь, то его никто не даст. Намджун слишком сильно тебя любит, а Чимин, — он повернулся к Паку, затем опустил взгляд и перевёл его обратно на Тэхёна, — а Чимин это, блять, Чимин.

— Взял на себя роль Миссии?

— Да потому что никто её не возьмёт. Ты пойми — я ведь не зла тебе желаю. Мы общаемся почти пять лет. Я лучше скажу тебе сейчас о том, где ты не прав, чем потом буду отдирать твой зад от асфальта.

— Мне не нужна помощь.

— Ты постоянно это говоришь, — хмыкнув. — Ты её не просишь — это да. Но то, что она тебе не нужна — это ложь. Может, себя ты в этом и убедил, но других — не выйдет.

Тэхён облокотил подбородок на кулак, о чём-то размышляя, потупив взгляд в стол. Юнги несомненно был прав, но Ким всё ещё не может смириться с тем, что его стеклянная колба лопнула.

— Ты так и не согласился занять место Намджуна?

— Нет. Я даже не собираюсь это обсуждать, Юнги.

— Офис пустует. Не боишься что там будет происходить что-то непотребное? — усмехнувшись.

— Нет, — хмыкнув. — Намджуна боятся. И знают, что он вернётся. Никто не будет отходить от работы даже в его отсутствие.

— Как знаешь, — пожав плечами. — Когда идёте на задание?

— М? — подняв на Мина глаза.

— С Чонгуком.

— Откуда?

— Не смеши, — хмыкнув. — Не забывай, мы все в одной тарелке.

Тэхён кивнул.

— Не знаю.

— Намджун сказал не затягивать с этим.

— Я знаю. Но не сейчас.

— Тэхён, вам пора прекращать эти детские игры. Либо уже если и хотите поиграть, то играйте по-взрослому, — он многозначно вскинул бровь, отпивая виски.

— Сами разберёмся.

— Да я вижу, — усмехнувшись. — Справляетесь на отлично.

Тэхён молчал.

А что говорить? Что они с Чонгуком снова поцеловались и Чонгук снова сбежал? Замечательная история. Тэхёну было страшно даже думать о том, как они встретятся после всего, что случилось. И он прекрасно понимал, что они определённо точно встретятся — выбора у них действительно пока нет.

* * * * *</p>