6 (1/1)
— Зачем ты обращаешь людей?— Не знаю. Просто, есть те, кто притягивают к себе. И я не могу оставить их умирать.— Чем я тебя притянул?— Своей пустотой.Бэкхён сидел на опушке леса под яркой луной. Прошло десять лет с его "перерождения". И все эти годы ему была лишь одна вещь интересна - почему Габриэль не убил его, а вместо смерти даровал ему вечную жизнь.— Я чувствовал твою пустоту. Она была такой глубокой и поглощающей. И для меня было удивлением, что в таком юном возрасте у тебя такая тишина в душе.— Это для тебя я юн. А для обычного человека двадцать семь лет, это уже взрослый мужчина. Даже не так, мы становимся мужчинами в шестнадцать. И если ты ничего не достиг к двадцати годам... Ты ничтожен, — Бён не смотрел на своего "отца", он смотрел на луну. Она казалась ему такой красивой, а если прибавить остроту зрения вампира, то луна превращалась в великолепие прекрасных серебристых нитей, сплетений, и уже не казалась холодным и бесчувственным диском.— Бэкхён~а, - улыбается Габриэль, изучая молодое и красивое лицо, — поверь тому, кто живёт на этом свете слишком долго, придет время, и ты поймёшь, что 27 — это не возраст. Это лишь начало человеческого пути.Бэкхён переводит свой взор на старшего и долго смотрит на лицо "человека", возраст которого выдает лишь взгляд, переполненный опытом, мудростью, болью и жизнью. — Ты странный, - произносит Бэкхён, — ты убийца. Ты хищник. Ты должен был убить меня. Убить в секунду. — Я убийца, Бэкхён. Я хищник. Ты прав. Но это не значит, что я животное. Только животные убивают ради пищи. Хотя, среди хищников тоже есть те, кто делают это ради удовольствия. Да и, согласись, вечность в одиночестве - это чистейшей воды ад.Бэкхён хотел было возразить, но передумал. В отличие от Габриэля и своих "сестер", он не видел ничего ужасного в одиночестве. Но свои мысли по этому поводу держал при себе.— Однажды ты встретишь человека, может быть вампира, который перевернет твой мир и твое сознание. И все твои размышления покажутся тебе вздором ребёнка.— Видимо, ты такого ещё не встретил, или же, наоборот, встретил, - задумчиво ответил Бён, вновь отворачиваясь к луне.Горькая улыбка коснулась губ Габриэля, но Бэкхён ее не видел, потому что смотрел на серебряный диск в ночном небе.— Дай Бог тебе не познать горечи от чувств, Бэкхён. Для того, кто живёт вечно, это слишком невыносимо. Бён обернулся, чтобы снова что-то сказать "отцу", но того уже не было. Наши дни...Бэкхён сидел в кресле своей большой гостиной и смотрел на огонь в камине. Несмотря на то, что за окном во всю правила теплая весна, это никак не волновало вампира. Ему просто нравилось вот так сидеть и смотреть на огонь. Это напоминало ему о тех временах, когда вся его "семья" жила в лесу, садилась у кастрища и обсуждала насущные вопросы. Бэк так и не понял, почему Габриэль не имел поместья, с удобствами и комфортом. Почему могущественному вампиру было достаточно природы и неба над головой. — Как же не хватает тебя, Отец. Ты был единственным, кто мог утолить мое любопытство во всём, - Бэкхён вертел в руке стакан с виски, в котором плескалась пара прозрачных кубиков льда. Вампир прикрыл глаза и мягко опустил голову на спинку кресла. Сехун не выходил из его головы. Прошло уже более трёх дней с той ночи. И Бён даже не знал, жив этот парень или нет. Он знал лишь то, что к Лилит больше никто не приходил. Пока не приходил. — Интересно, было ли у тебя так же? - задаёт вопрос в пустоту Бён, словно тот, к кому он обращается, сейчас появится и ответит своим глубоким и таким родным голосом. — Встречал ли ты тех, кто не реагировал на твою кровь? Что ты сделал? Убил? Или обратил? Бён делает глоток из своего стакана, устремляет взгляд на горящее пламя и горько усмехается. — Я все ещё помню твое наставление, представляешь? ?Не обращай никого, если не чувствуешь в этом потребность, Бэкхён. Людям не просто так дан короткий отрезок жизни. Ты почувствуешь, когда это нужно сделать. А до тех пор, не обрекай смертных на вечность.? - произнес Бён, подражая Габриэлю. — Я ведь так и не обратил никого, Отец. Тысячу лет брожу по этому свету, но так и не почувствовал то, о чем ты говорил. Ещё каких-то пара тысяч лет, и я достигну твоего возраста. Бэкхён снова горько улыбается, закрывает глаза и погружается в лёгкий сон.* * *— Ты снова облажался, О Сехун! - рычит ДжуХёк, потирая свои костяшки, которые щедро омыты кровью парня. — Ты помнишь, что я сказал тебе? Помнишь, что тебя ждёт, если ты не получишь положительный ответ?!Сехун валялся на грязном полу, захлебываясь в своей крови. На его теле не осталось живого места. Кажется, его били ногами, битами и чем-то ещё. Он отхаркивал свою собственную кровь, чтобы ненароком не захлебнуться насмерть. — Ты такое ничтожество! Даже с бабой справиться не можешь! На что ты вообще годишься?! — Иди к черту, - прохрепел О.— Ох, нет-нет, - мерзкая улыбка коснулась губ Хёка, — это ты к нему отправишься сейчас. А следом за тобой и этот придурок, с которым ты тоже справиться не смог!— Бэкхён, - отвечает Сехун.— Что? - присаживается на корточки Джу, хватая Хуна за ворот окровавленной футболки.— Этого придурка зовут Бэкхён, - более твердо говорит ему О. Се понятия не имеет, зачем вообще называет имя этого человека, но он словно не может не сказать, КТО помешал планам ДжуХёка.— Бэкхён. Хм, - склоняет голову вправо босс. — Надо будет пробить этого Бэкхёна.— Ага, - улыбается Сехун, и выглядит сейчас пугающе безумным, словно спятивший человек. — Хотел бы я посмотреть на тебя, когда ты встретишься с ним.— Чего скалишься, ничтожество?! - вдруг злится Хёк и снова бьёт О в челюсть, от чего тот болезненно стонет.— Потому что, если ты его встретишь - ты не жилец, - кашляя и смеясь отвечает ему Сехун.— Ах ты падла! - ревёт, словно загнанный зверь, Хёк и снова замахивается для очередного удара, но тут слышит истошные крики своих парней за металлической черной дверью.Рука автоматически разжимается и Сехун снова плюхается на грязный пол. Хёк быстро достает пистолет, снимает с предохранителя и наставляет на дверь. Хун же, не в силах больше терпеть боль, отключается, проваливаясь в черную дыру.