3 (1/1)
Сехун открывает глаза и не понимает, где находится. Голова гудит, шея ноет от тягучей боли. Правое плечо саднит, словно его огрели чем-то тяжёлым. Он чуть дизориентирован, пытается проморгаться, чтобы прояснить свою затуманенную голову, которая с каждой минутой раскалывалась все сильней.Кое-как поднявшись на ноги, он осматривается по сторонам. Перед глазами начинают мелькать размытые образы. Вот он держит какую-то девчонку, у него почти получилось завершить начатое дело. Потом появляется какой-то человек и ведёт себя слишком самоуверенно... Сехун на коленях, острая боль в шее, удар о стену, что-то терпкое на губах... мрак.— Что за чертовщина? - бубнит себе под нос О, касаясь шеи в том месте, где отдавалась боль. На коже явно что-то засохло. Парень тянется за телефоном в карман и смотрит на время - половина четвертого утра. — Я провалялся здесь три часа? - задаёт сам себе вопрос он. На негнущихся ногах он побрел к освещенной улице, потому что нужно было идти домой.Сехун отучился в вышке, устроился на работу в хорошую и успешную компанию. Но через пару лет она обанкротилась и весь штат остался без работы и без средств к существованию. Сначала О не отчаивался и искал новую работу. В безрезультатных поисках прошли три месяца, и чтобы не умереть с голоду, он был вынужден связаться с местными бандитами, которые промышляли воровством. Грабили они, конечно, не бедных жителей города, а кое-кого покрупнее. Но Сехуну нужно было доказать, что он готов и может пойти на всё, и ему не будет жаль ни женщину, ни мужчину, ни стариков. Родители О давно погибли, и он рос в детском доме. Попал он в него, когда Хуну исполнилось двенадцать. В восемнадцать он успешно поступил в университет и покинул блеклые стены своего обиталища. Днем учился, ночью работал, потому что квартира была съёмная и за нее нужно было платить. А стипендии не хватало, так что, парню пришлось быстро повзрослеть. Сехун добрался до квартиры минут за тридцать. Сразу пошел в душ, чтобы смыть с себя засохшую кровь и наваждение. Он все ещё не до конца понимал, что же случилось в темном переулке. И теперь ему придется объясняться с главарем банды. О стоял перед зеркалом и разглядывал свою шею, на которой отчётливо были видны две небольшие точки. Он провел по ним пальцами, едва шипя. Ранки были свежими, и, несмотря на то, что они были очень маленькими, болели они безумно. — Чем этот придурок меня проткнул? - снова говорит сам с собой О. — И зачем? Точно псих! Ну, ничего, парень. Увижу тебя ещё раз, тогда легко не отделаешься.С этими мыслями Хун бредет в свою комнату, заваливается в постель и закрывает глаза. Спать хотелось безумно.* * *Бэкхён сидит все на той же высотке и размышляет о случившемся. Его вечность перевалила за тысячу лет, но он впервые столкнулся с подобным. Вкус крови этого Сехуна до сих пор чувствовался на кончике языка. И она была до невозможного вкусной. В ней сладость сочеталась с терпкостью, с лёгкой горчинкой. Обычно, людская кровь не отличалась особыми нотками. Для вампира любая кровь, кроме собственной, была желанна и приятна. Но эта... Эта кровь была как мощный наркотик, от которого ловишь приход моментально. И Бёну было очень любопытно, почему у этого человека она была такой особенной. — Если бы ты был сейчас с нами, Отец, ты бы дал ответы на все мои вопросы, - произносит Бэк, глядя на луну. — Ты всё знал. Ты был ходячей энциклопедией. Google, по сравнению с тобой, нервно курил в сторонке. Снова слуха вампира касается чья-то мольба о помощи.— Ну уж нет. Дальше как-нибудь сами, - хмыкает Бэк, снова спрыгивая вниз.* * *Солнечные лучи проникают в светлую комнату и ласкают шелковистые русые волосы. Бён спал крепко, но чутко. — Бэкхён? - позвал его Чонин.— Мм... Нини... Ну кто лезет в голову спящего с утра пораньше? - Бэк укрывается одеялом с головой, намереваясь снова уснуть.— Ты глаза-то открой, братец.Бэк тут же подрывается в постели, глядя на младшего, который стоял в дверном проёме и смотрел на него.— Чонин? - удивляется Бэкхён.— Ты кого-то другого ждал? - хмурит брови младший.— Я вообще никого не ждал, - отвечает ему Бён, стаскивая одеяло со своего идеального тела и поднимаясь.— А я думал, ты всегда рад меня видеть, - с грустью произносит Чонин.— Нини, не начинай... Что-то случилось?— Нет.Бэк пристально смотрит на "брата". Слабо верилось, что Чонин прибыл к нему за тысячи миль просто так. — Почему ты без него? - уже строже спрашивает Бэкхён, подходя к нему и беря за запястье.— А зачем он мне? Я же сейчас у тебя дома.— Ты всегда должен носить его. Сколько раз я должен повторять тебе это? - Бён злится. — Только не делай вид, что тебе не плевать, - раздражается Чонин, выдергивая руку из длинных пальцев.— Мне не плевать, - рычит Бэк, глядя ему в глаза.— Ага, - бросает Чонин и выходит из комнаты.Бён тяжело вздыхает, качает головой и спешит одеться. — Зачем ты пришел? - Бэк садится в кресло в гостиной, где у окна стоял Чонин. — Всё изменилось, Бэк. Особенно ты. Раньше всё было иначе. Ты был заботливым старшим братом. Любимым сыном. Но стоило отцу развеяться, как в тебе что-то щёлкнуло и я больше не узнаю своего Бэкхён-хёна. Бэк прикрывает глаза и потирает переносицу пальцами. — Кажется, мы уже обсуждали это. И я подробно объяснил...— Да. Ты очень подробно все объяснил, Бэк, - злится младший, разворачиваясь к нему лицом. — Только, зачем? Мог бы просто сказать, что тебе все равно, что будет с нами, а не распинаться на тему того, что ты хочешь побыть один, что тебе нужно многое обдумать и переосмыслить. — Чонин замолчал на секунду, а затем продолжил. — Анна скучает по тебе. Каждый день слезы льет. — Так это она тебя прислала? - спрашивает Бён.— Нет. Она вообще не знает, где я. Я ушел молча, не предупредив.— Ага, то есть, оставил ее в одиночестве. Браво!— Я вернусь раньше, чем она поймет, что я не на охоте.Бэкхён молчит. Что сказать младшему, он не знает, потому что давно уже все слова были сказаны. — Я тоже скучаю, - шепчет Чонин, подходя к старшему и усаживаясь на пол у его ног. Он кладет свою голову на колени Бэкхёна и по щекам сбегают слёзы.Бэк машинально кладет свою руку ему на макушку, чуть поглаживая черные волосы.— Знаешь, с тебя можно писать сопливые романы о вампирах, Нини, - улыбается Бэкхён. — Ты прям очень похож на главного героя, которому в тягость его вечная жизнь.— Она в тягость без тебя, - тихо произносит вампир.— Ким Чонин! Возьми себя в руки! Ты как дитя малое! Тебе шестьсот с хером лет, а ты нюни распустил.Губы младшего растягиваются в улыбке. Он так скучал по своему старшему "брату". Бэкхён всегда умел поднять настроение. — Я же не исчез, в конце концов, - добавляет Бён. — Ты всегда можешь прийти ко мне, если станет грустно.— Я и пришел. А ты ворчишь, - отвечает ему Ким.— Ворчу, потому что волнуюсь за тебя, дурень! - Бэк взлохмачивает его волосы своими пальцами, затем спускается на пол к парню и прижимает к себе. Когда Чонин только обратился, то вел себя как настоящий ребенок. Он боялся Аннабель, боялся Лису. Не доверял Габриэлю, но всегда тянулся к Бёну. Что такого было в этом вампире, он понятия не имел, но буквально по пятам за ним ходил. А когда вспоминал свою человеческую жизнь, смерть родителей, впадал в депрессию и Бэкхён был единственным, кто мог вытащить младшего из нее. Он обнимал его вот так, как сейчас, что-то напевал и Ким успокаивался. — Я всегда с тобой, Нини, - говорит Бён, покачиваясь из стороны в сторону.— Не оставляй меня, Хён, - умоляет его Чонин, словно Бэк решил развеяться на рассвете следующего дня.— Выбрось эти мысли из своей головы, Чонин. Я никуда не денусь. Пока существуете вы с Анной, я всегда буду с вами.— Пообщай.— Обещаю.