Перелом (1/1)
Пагода упала. Символ величия Сяньлэ и императорской столицы все же рухнул, погребая под собой тысячи людей и их дома. Наследный принц не справился. Тот, кто больше всех кричал о том, что он непременно всех защитит и раскидывался громкими фразами… просто сдался и ушел, как побитый пес, восвояси. Оставив тех, кто на него надеялся позади, на волю разбушевавшейся судьбы.– Мой царственный брат… мой царственный брат… – у подножия статуи Бога Войны в короне из цветов на коленях ползала ничтожно маленькая фигурка, словно пытаясь укрыться от криков и всполохов огня, что доносились с улицы за высокой стеной, только и отделявшей императорскую резиденцию от разъярённой толпы больных и прокаженных, на чьих телах росли и кричали в агонии тысячи маленьких лиц.Но темнота храма оставалась безучастна к мольбе ребёнка. Знакомая белая фигура все не спешила приходить и спасать Ци Жуна от страхов прошлого, что вышли наружу в момент падения великого государства. Он снова был один, звуки ярости и злости вместе с гулкими ударами порождали в испуганном разуме все новые и новые картины.– Мой царственный брат… где же ты… где же ты? Почему ты оставил Жун-эра?Одеяния глубокого изумрудного цвета были испачканы и порваны, лоскуты благородного шелка свисали странными обезображенными тряпками. Темные волосы скомкались и спутались, представляя из себя печальное зрелище. Короны, удерживавшей причёску на месте, давно уж не было.Великий Князь Сяоцзин снова чувствовал себя так, будто оказался в детстве, в те времена, воспоминания о которых он гнал от себя по ночам, что казались бесконечными и всепоглощающими. Будь то в бедной хижине в Юнани после очередных побоев от пьяного отца или же в огромных дворцовых покоях, где после гибели матери царила лишь пустота…В конце концов подросток подполз как можно ближе к подножью и свернулся клубком, обнимая свои колени и раскачиваясь из стороны в сторону. Его трясло. Царапины и синяки все разом заныли. Хотелось выть подобно зверю и забиться глубоко в нору, подальше от шума, от тех страшных звуков, что доносились из-за ворот вместе с треском огня, что с присущим ему голодом пожирал все, до чего мог дотянуться.Тишину гигантского храма внезапно пронзил тихий всхлип. А после еще один. Первая горячая слеза безысходности заскользила вниз по перепачканному лицу, стирая сажу и пыль. И словно капелька, прорвавшая платину, потянула за собой всех остальных. Из усталых и потухших глаз обрушился водопад, орошая одежды и давно не метённый деревянный пол.Он плакал навзрыд, как самое настоящее дитя, даже не пытаясь утереть мокрые щеки и не заботясь о том, как бы он выглядел сейчас в глазах других. Плакал, без слов горюя, крича о своих страхах и умоляя спасти. Плакал до тех пор пока не начал захлёбываться солеными каплями и горло не сжало, грозясь вот-вот разорвать грудь и вытащить легкие. Рыдания прервались яростным кашляньем, что не продлилось долго, и вскоре безмолвие снова укрыло священное место, став одновременно и ответом, и приговором.- Хи-хи...Ха...ха...хи...хи… Ха-ха-ха-ха!На место слез пришел смех. Но больше ни грусти, ни страха в нем не было. Казалось, смеялся самый настоящий безумец, но никак не дитя, что едва вступило во взрослую жизнь. Смеялось заразительно и пугающе, каждый звук этого смеха пронимал до костей.- Ха-ха-ха-ха, вот какой ты, царственный братец! Ха-ха-ха, сукин ты сын, лотос с чёрным сердцем! Сбежал, сбежал и бросил всех, а как красиво говорил тогда, обещая всем райские блаженства! Ох, великое божество! Хи-хи-хи-хи. Трусливый пес, а не бог войны!Ноги сами понесли к воротам храма, где одиноко на ночном ветру покачивался единственный не потухший фонарь. Один щелчок, и язычки пламени выскользнули наружу, пожирая бумагу и алыми лепестками опадая на потемневшее от тысяч ног верующих дерево. Толстый слой пыли тут же вспыхнул, охватывая резные узоры. Металлические детали, стоило огню их коснуться, занялись лазурным пламенем.- Ха-ха-ха-ха! Мой царственный братец, где же ты? Почему тебя нет со мной в такой чудесный момент! Ха-ха-ха-ха!Темные тени заметались по стенам величественного сооружения, пытаясь спастись от света, что вдруг охватил их обиталище. Лишь небольшая фигурка все продолжала кружиться посреди адского моря, что раскинулось вокруг, задорно и радостно смеясь. И наблюдая, как огонь все ближе подползает к величественной статуе, опаляя бело-золотую краску ее одеяний до чернильно-черного. Под цвет души того, кто бросил свое государство и свой народ.