Часть сто двадцать восьмая, в которой Лани выясняют, в чем правда (1/1)
Лань Сичень смотрит на Лань Юаня и Лань Цзиньи специальным натренированным взглядом главы ордена, под которым даже самые отпетые нарушители спокойствия чувствуют непреодолимое желание извиниться и измениться к лучшему. В свое время он начал тренировать этот взгляд на еще живом тогда Вэй Ине, и даже на нем он срабатывал в двух случаях из трех. - Вы знаете, в чем были неправы, - говорит Лань Сичень мягко, и Не Минцзюэ хмыкает. Подростки ерзают и кивают. - В чем же? - Мы не должны были отправляться в Башню Золотого Карпа без разрешения и никого не предупредив, - вздыхает Лань Юань. Лань Сичень кивает и смотрит на Лань Цзиньи. - Мы не должны были ввязываться в войну с неизвестным противником без разведки? - предполагает тот, и Не Минцзюэ смеется. - Это тоже, - рокочет он. - Как вам вообще в голову пришло лезть непонятно куда? - Это А-Сянь, - беспомощно разводит руками Лань Юань. - Ты не думаешь, ты просто бежишь на помощь. - А зря, - Лань Сичень трет лоб. - Вы двое должны переписать все правила ордена в десяти экземплярах, добавляя к каждому свои размышления. Разумеется, в стойке на руках. А затем вы напишите рассуждение, что вам следовало сделать, получив весточку от А-Сяня. Понятно?Лань Юань и Лань Цзыньи переглядываются и кивают. - Можете приступать, - добавляет Лань Сичень, и подростки, подхватившись, выбегают из ханьши*. Дождавшись, когда их торопливые шаги затихнут вдали, Не Минцзюэ начинает смеяться. - Из-за тебя, - со смехом говорит ему Лань Сичень, - наше традиционное наказание пришлось усложнить. Тебе не стыдно? - Совершенно не стыдно, - фыркает Не Минцзюэ, подсаживаясь ближе к мужу, обнимая его за пояс и кладя подбородок ему на плечо, - половина ваших правил была ерундой вредной, а треть оставшихся - ерундой опасной. Лань Сичень стонет, прикрыв лицо руками. - Ну как ты не можешь понять… - Нет, - перебивает его Не Минцзюэ. - Это вы, выросшие в окружении своих правил, не можете понять, что они, в общем-то, мешают вам, ну, жить. Лань Сичень сдается. - Мне тебя не переспорить, да? - спрашивает он мужа, отводя руки от лица, и зарываясь пальцами одной из них в его непослушные волосы. - Неа, - Не Минцзюэ улыбается и запускает руку в запах хакама Лань Сиченя. - Ты не можешь отрицать правду. И не умеешь толком отказывать мне.Лань Сичень и хотел бы возразить, но вздыхает и подставляет губы для поцелуя.