Часть сто двадцать четвертая, в которой Цзян Чэн проявляет чудеса толерантности (1/1)

—?Ты ЧТО?! —?Цзинь Шэнсянь зажмуривает один глаз и демонстративно трет ухо.?— Давай еще громче,?— советует он Цзян Чэну,?— в Хайнани могли не услышать.Цзян Чэн раздувается, словно жаба, вокруг него потрескивают молнии. Первым его порывом было стегнуть Шэнсяня Цзыдянем, но… ?Прибью же придурка?, — мрачно думает он и старается успокоиться. ?Вот шицзе бы знала, что делать?.Какое-то время он старательно дышит в ритме медитации, а когда чувствует, что желание прибить Шэнсяня сменилось на смиренное отчаяние?— уточняет:?— Итак, ты связал свою жизнь с переродившимся Вэнь Жоханем. Отец в курсе?Шэнсянь тяжело вздыхает.?— Ты первый, кому говорю.?— Ну спасибо,?— ядовито отвечает Цзян Чэн.?— Я бы и тебе не сказал,?— огрызается Шэнсянь,?— но если есть вероятность, что я начну швыряться сгустками пламени?— то мне надо, чтобы кто-то был наготове. …Не говори никому, пожалуйста,?— он присаживается на край дальнего причала, на который уволок Цзян Чэна для разговора. —?Если другие заклинатели узнают…?— Начнется охота,?— Цзян Чэн садится рядом, обнимает Шэнсяня за плечи. —?Что же ты вечно вляпываешься в какие-то истории??— Хотел бы я знать,?— Шэнсянь утыкается в плечо Цзян Чэна, и тот машинально начинает поглаживать его по голове. —?Нужно вызвать А-Нина.Цзян Чэн морщится.?— Просто чтобы ты знал, он мне тебя сдал.?— Что? —?Шэнсянь вскидывает голову. —?Когда?!?— После смерти Цзинь Гуаншаня.Цзян Чэн до сих пор вспоминает с содроганием, как после первых высказываний Цзинь Гуанъяо в пользу Вэй Усяня устроил на Совете Орденов настоящую истерику с криками и активацией Цзыдяня. Жэ Син тогда оглушила его каким-то сугубо целительским приемом, который не даёт жерт… пациенту сопротивляться, а когда он очнулся, то крайне злой ходячий мертвец высказал ему все, что о нем думает. И хорошего он о Цзян Чэне не думал ничего. В первый момент Цзян Чэн только разозлился на Вэй Усяня больше. Если бы тот сказал! Цзян Чэну потребовалась неделя на больничной койке после приступа искажения энергии, чтобы понять, что если бы Вэй Усянь признался ему, то он сперва бы выкинул его из ордена, если бы не убил, и только потом смог бы понять, что Вэй Усянь все для него сделал. Без ?бы?, не сделал бы?— сделал, отдал самое дорогое для каждого заклинателя, и все равно выжил и смог помочь в войне. Цзян Чэн бы не смог. Ему потребовалось много, много времени, чтобы принять, что в отличие от Вэй Усяня, он не был гением. Он был обычным заклинателем чуть выше среднего уровня, а действительно сильным… действительно сильным его сделало золотое ядро Вэй Усяня.Цзян Чэн всегда чувствовал, что что-то в истории о Баошань Санжэнь было не так. Потеряв всех близких, он никого не подпускал к себе. И только узнав правду о Золотом Ядре Вэй Усяня, получив второй шанс с самим Вэй Усянем и возможность вырастить сына шицзе?— только тогда он смог позволить себе немного расслабиться. Только тогда до него смог достучаться Не Хуайсан, всегда демонстрировавший Цзян Чэну свое расположение.Цзян Чэн выныривает из воспоминаний, когда Цзинь Шэнсянь вздыхает в его плечо.?— Ну, не то, чтобы я мог с этим что-то сделать. Но я полагаю, ты… простил меня??— Идиот,?— нежно говорит Цзян Чэн. —?Оба идиоты, что уж там. Но прошлое не изменить, ты прав. Только знаешь, что??— М? —?Шэнсянь с интересом поднимает на него глаза?— предгрозовое серое небо с лиловым отливом, единственное, что в его лице осталось прежним. Даже форма их другая. В спокойствии Цзинь Шэнсянь похож на обоих родителей, и совсем не похож на Вэй Усяня. Но стоит ему улыбнуться, или задуматься, или начать говорить?— как сходство с Вэй Усянем становится невыносимо сильным. И Цзян Чэн ощущает себя снова мальчишкой, сбежавшим из-под надзора родителей, чтобы погрызть семечки и поделиться своими смешными юными горестями с лучшим другом, почти братом. Только с тех пор прошло много времени, целая жизнь, в которой были война, предательство и бесценный подарок одного мальчишки другому. И теперь Цзян Чэн старше, и его задача?— заботиться о Цзинь Шэнсяне.?— Что бы ты там себе не думал, а ты набрал в прошлой жизни много хорошей кармы, чтобы оказаться здесь и сейчас,?— Цзян Чэн отклоняется назад, опираясь на руки и смотря в небо. —?Плохая тоже была, но. Хорошей было много больше. Слышишь?Цзинь Шэнсянь долго молчит, и Цзян Чэн не смотрит на него, молчит тоже.?— Спасибо, Цзян Чэн,?— наконец, отвечает он.?— А вот о твоём партнёре такого не скажешь,?— вредно добавляет Цзян Чэн. —?Как тебя угораздило вообще?!?— Не знаю я! —?Шэнсянь всплескивает руками. —?Но опять же, поздно что-то менять.Цзян Чэн глубоко вздыхает.?— Ты уверен, что он не захочет снова подмять под себя мир заклинателей? Что не обидит тебя??— Он поклялся,?— кивает Шэнсянь.?— И ты уверен, что после воды ты начнёшь пользоваться землёй и огнем? —?уточняет Цзян Чэн. Вместо ответа Шэнсянь поднимает левую руку, и от едва заметной алой ниточки на пальце по его руке разбегается пламя.?— Меня не обжигает. Но трогать не советую,?— комментирует он. Цзян Чэн молча моргает, прежде чем признать поражение:?— Выписывай своего немёртвого генерала.