"Приятность" (1/1)

Шани улыбается (и на её чудесных щёчках прорезаются крохотные ямочки, не барышня, а натуральная прелесть, расцеловать бы эти ямочки… кхм, да и не только их, хо-хо, на ближайшем сеновале!) и мечтательно вздыхает: - Рябина! Моя любимая. Я из неё в детстве плела бусы. Она ждёт (подсознательно, неосознанно) от Витольда новый, безусловно неловкий комплимент, вроде ?Для тебя, душа моя, я бы целую рощу рябиновую вырастил!? - просто чтобы встретить эту стыдную прелесть с готовностью. Но Витольд смотрит на алые грози и хмыкает, уперев руки в бока: - А мы с Ольгердом в щенячьи годы из неё бормотуху гнали! Витольд вообще много говорит о старшем брате, любую тему сводя к его имени. Болтает о том, как они в детстве прятались на мельнице, вспоминает детские шалости, хвастает тем, что сильнее и лучше Ольгерда никого не было и не будет. Преданный и такой невинно влюблённый, что Шани становится по-белому завидно: есть ли в её жизни кто-то, кто отзывается о ней с такой же, безо всякого подвоха, искренней восторженностью? И Витольд неожиданно, поигрывая бровями (чёрт, этот жест так не вяжется с обликом Геральта!..), продолжает: - Но для тебя, душа моя… ?О нет? - …я бы целую рощу такой рябины вырастил. Лишь бы твои глаза, как звёздочки, сияли. Это так очевидно, что в какой-то мере мило. Не без подвоха, конечно, но восторженность в его словах чувствуется. Шани уже и забыла почти, как это, на самом деле, приятно – на вечер почувствовать себя милой, красивой девчонкой, а не вечно занятой, ответственной за чужие жизни медичкой. Она давится смешком, улыбается и, прежде чем продолжить путь, берёт Витольда под локоть и не без иронии говорит: - Приятно слышать. - А я вообще знаю, как сделать даме приятно, - подмигивает тот, и Шани на это лишь закатывает глаза.