Мысли вслух. (1/1)

— Даф, пошли куда-нибудь, — сказал Мефодий Дафне. В его голосе буквально слышалась мольба. — Пошли, — Кивнула та. В ё глазах читалась обеспокоенность. Не часто она видела МЕфа таким подавленным.Двое стражей пошли в парк. По дороге ни один из них не проронил ни слова.Парк был объят Московской зимой - всюду грязь, слякоть, серость, ноль градусов. Не тепло, но и не холодно. Солнце еле-еле пыталось что-то освещать, но из-за серо-синих туч, его лучи практически не попадали на землю. Деревья всё также были без листьев.— Даф, вот почему всё так, а? — Спросил Мефодий с такой тоской в голосе, что где-то вдалеке завыла бездомная собака, дожёвывая гнилую обёртку от колбасы.— Честно - не знаю. В последнее время в мире что-то происходит, причём нехорошее, — Нахмурилась та.— Ну вот скажи, в чём были виноваты те сгоревшие заживо дети? А все смертельно больные люди? Кому они перешли дорогу? Ему? — Мефодий с небывалой злобой показал пальцем в небо.— Нет. Как бы это ни звучало - во всём виноваты сами люди. Все их пороки и слабости - это не происки комиссионеров, суккубов или ещё какой нечисти. Вся темнота, а самое страшное - серость - кроется в них самих. А Он просто наблюдает за всем, не более, — Ответила Дафна, присев на скамейку.— Да уж... А во что превратились мы? Мы стали лгать, ругаться, убивали совершенно невинных людей. А самое плохое - я заметил, что стал ставить себя выше других. Типо у меня есть сила, бесконечная кредитка, крылья, жена, а у вас этого нет, жалкие... Да хоть кто, — Мефодий присел рядом.— Да. Мир начал загнивать. Всех одолела серость. Вот возьмём к примеру... Какого-то знакомого нам человека. Он ходит в основном угрюмый, лишь иногда улыбается, хотя у него достаточно денег, есть машина, телефон, хорошие вещи. Он живёт себе в удовольствие. Но если его разозлить каким-либо пустяком - он начнёт огрызаться. Может, сам того не понимая, солгать или приукрасить любую незначительную мелочь. Может ненароком обидеть, ругнуться про себя на бедную бабулю, переходящую через пешеходный переход. Иногда лицемерит.— И, дай угадаю, иногда, делает добрые дела? Подскажет кому-то в магазине, поможет настроить компьютер, купит корм бездомной собачке, но при этом думая об остальных, что вот они такие плохие, сами этого не сделали? — Продолжил мысль Мефодий.— Именно так. Возможно, этого человека предавали много раз, возможно он кого-то предавал - не суть. Этот человек потерял веру в людей, в любовь, в дружбу. А самое страшное - в себя. Ни кого не напоминает? — Дафна заглянула Мефодию прямо в глаза.— Меня... — Ответил он.— И меня, — Кивнула Дафна, продолжая мысль, — И в этих словах любой человек найдёт себя. Некоторые большую или меньшую их часть, но тогда солгут себе. Они найдут в себе отголоски всего этого.— А как думаешь, с чего эта эпидемия пошла? — Спросил Мефодий.— С начала зарождения стражей или людей. С них самих. Каким бы ни казался человек святым и добрым - за его плечами всегда есть какой-либо грешок, о котором он сто процентов знает и помнит, но думает, что это пустяк. Может быть, это самый настоящий грех, у кого как. Обычно они есть оба, — Ответила та.— Но во что тогда верить? Или в кого?— В доброту. Правды нет ни где, ведь у каждого она своя. Религий тоже много. Науки не идеальны. Так что остаётся только добро. И чем больше мы будем его делать, тем чище и светлее станет становиться мир, — Ответила она, поглядывая на единственный пробивающийся сквозь мрачное небо золотистый лучик света.— Полностью с тобой согласен. Ведь если не верить ни во что, то и жить как-то не хочется...