Часть 4. Призраки прошлого (1/1)

<Глава 15Над столом повисает напряжённая тишина. Аппетит пропадает. Я ковыряюсь в тарелке, в голове последние слова Бренды. Чувствую, как девушка пристально смотрит на меня в ожидании ответа, но не поднимаю взгляда.—?Томас?Наконец заставляю себя посмотреть на нее. Взгляд ее больших карих глаз, кажется, проникает под мою кожу, черепную коробку и вынимает все мысли, даже те, которые я не хочу признавать.—?Это хорошая идея,?— выходит неубедительно.Бренда вздыхает и откладывает ложку.—?Том, если ты считаешь, что для тебя это будет слишком тяжело, то я не буду никого приглашать.Я качаю головой.Ее предложение собрать всех Детей ПОРОКа у нас дома, чтобы почтить погибших, вывело меня из равновесия. Я неожиданно осознал, что с создания лекарства прошел уже второй год. Время пролетело быстро и незаметно. И хотя, я уже примирился со своей новой жизнью в Нью-Лэнде, старые раны не перестают меня тревожить. Я часто встречаюсь с былыми жителями лабиринтов, но о событиях прошлого мы редко разговариваем. Только с Брендой и Хорхе эта тема не кажется взрывоопасной. И теперь девушка предлагает собрать все эти израненные души в одном месте. Почему-то мне кажется, что это плохая идея. Ни к чему хорошему это собрание не приведет… особенно, если придет Минхо?— это будет катастрофа.—?Дело не во мне…Бренда вопросительно поднимает брови. Ждет продолжения. Но я не знаю, как правильно выразить тихое странное предчувствие… опасности?—?Ладно, я не уверен, что данное мероприятие приведет к положительному результату.По глазам девушки вижу, что ей не нравится мой очередной переход на дипломатичный тон. Но ничего не поделаешь?— это стало моей плохой привычкой или чертой: при любой конфликтной или напрягающей меня ситуации во мне ?включается политик?. Я не замечал этого, пока Бренда в порыве чувств не высказала мне, как сильно ее это бесит. Но переключение происходит автоматически, и я не могу ничего сделать.Неужели политика реально плохо на меня влияет? И что плохого в попытке избежать или разрулить конфликт профессиональным способом? Бренда так и не объяснила.—?Хорошо, я поняла. Ты думаешь, что такая встреча приведет только к конфликту.Пожимаю плечами. Если придет Минхо, то может и убийством закончится. Убийством меня.—?Возможно, ты прав. Но, Томас, вам это нужно. Все вы пережили кошмар, который невозможно забыть, с которым вам придется жить до конца жизни. И пока вы не научитесь жить с этим грузом, он будет съедать вас изнутри.Я качаю головой. Сколько бы раз Хорхе с Брендой не твердили о принятии своего прошлого, о смирении с произошедшим, я до сих пор уверен, что они требуют от меня невозможного. Ньют был прав?— я виноват в том, что лабиринт продолжал мучить сорок подростков два года, я виноват в смертях каждого из них. И как бы я не пытался что-то изменить, создать лучший мир, это никого не вернет. Я принял данный факт и с ним живу. И не думаю, что данный груз сможет когда-нибудь стать легче. Это невозможно, потому что они правы: прошлое уже не изменишь.—?И как нам поможет общий сбор?—?Если вы откроете друг другу все, что вас терзает, увидите, как больно другим, то поймете, что не одни в этом трудном пути. Вам станет легче.Я хочу возразить, но останавливаю себя. Я уверен, что с ней нет смысла спорить, да и желания разговаривать на эту тему больше нет.—?Ладно.Ее не устраивает мой сухой ответ, но она больше ничего не говорит. Мы молча доедаем обед.***До конца дня я не могу отделаться от мысли об мероприятии придуманном моей девушкой. Оно назначено только через неделю, но плохое предчувствие уже сгрызает меня изнутри. Такое ощущение, что мы лезем туда, куда нам не положено?— голыми руками хватаем оголенные провода.Но в то же время, что такого трагичного может произойти? Может, я зря накручиваю себя, и это собрание реально будет только нам на пользу?Не верится.Но мне не дает покою не только предстоящее собрание. Слова Бренды растревожили старую рану, разбудили покоящиеся на самом дне мозга воспоминания, которые возвращались только по ночам, высасывая все силы и желание вставать по утрам.Я сижу на краю скалы, свесив ноги и уставившись вдаль. Солнце заползает за горизонт, но я уже давно не замечаю красок природы, перед глазами только серые улицы Денвера, шизы, крики из машины за спиной и мольба в глазах друга.Пожалуйста, Томми, пожалуйста.В горле собирается ком, в груди пульсирует бесконечной болью пустота.Если смерти Чака и Терезы мне удалось в конце концов принять, то кончина Ньюта остается полыхающим огнем, который, кажется порой, еще немного и сожрет все мое сознание. Бренда говорит, что у меня не было выбора, что я не мог знать о создании лекарства, что это была воля самого Ньюта, что я спас его от мучений в плену собственного разъеденного Вспышкой мозга. Даже Соня продолжает говорить мне, что каждый, кто любил Ньюта, на моем месте поступил бы также. И я хотел бы им верить, но…Минхо прав. Если бы я не послушал Ньюта и своего страха, то он был бы жив. Он пережил мучительные Переменные ПОРОКа, чтобы в конце сойти с ума и… умереть… умереть от моих рук…Я зажмуриваюсь. Нажимаю на курок. Выстрел громом отдается в ушах. Сердце останавливается, и на мгновение мне кажется, что пуля попала в меня?— так невыносима боль в груди.Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, но тошнота не отходит и отвратительные звуки пули пробивающей череп Ньюта и удара его тела о землю звучат в голове. Сцепляю дрожащие руки и стараюсь успокоиться, концентрируясь на медленном дыхании. Но не выходит.Ньют был шизом. Ньют просил убить его. Умолял. Приказывал. Я выполнил его волю.Но так ли это? Не обманываю ли я себя? Не обманывают ли меня окружающие люди? Может, один Минхо видит и говорит правду? У меня был шанс спасти Ньюта. У меня одного он был. Но вместо этого я убил его.Да, Минхо прав…ВоспоминаниеЯ захожу в дом и замираю. На столе забитый до предела рюкзак. Рядом суетится Минхо?— умудряется что-то еще засунуть в его кармашки.—?Ты куда собрался?Друг подпрыгивает на месте и оборачивается ко мне. По его лицу проскальзывает раздражение из-за испуга, но он отстраняется от него и отвечает привычным пропитанным пофигизмом тоном:—?Я возвращаюсь на Материк.Я недоуменно хмурюсь. Что он там забыл? Неужели решил добить в порыве мести остатки ПОРОКа?—?Зачем?Парень усмехается и качает головой. Меня напрягает ярость в глубине его горящих, кажущихся сейчас черными глаз. Он смотрит на меня, и я понимаю, что ярость обращена не на меня.—?Поверить не могу, что ты забыл! —?нервно откидывает в сторону не влезающую в рюкзак веревку. —?Там же Ньют!Я невольно вздрагиваю, Минхо не замечает, продолжает:—?Мы притащили всех иммунов сюда, и они в безопасности. Теперь я могу найти Ньюта и вытащить его шизанутую задницу из каши, которую он сам же заварил.Яркими картинами перед глазами проносится наша с Ньютом последняя встреча. Кровь отливает от моего лица. Сердце ускоряется до такой степени, что, кажется, сейчас пробьет грудь.Я не говорил с Минхо об Ньюте?— не рассказывал о его смерти, хотя уже прошел второй месяц, как мы основали Нью-Лэнд. Я думал, нет, надеялся, что друг смирился с тем, что Ньют стал шизом и умер. Но я ошибся. Минхо никогда не бросит Ньюта, даже с Вспышкой в голове. И я должен был это знать, предвидеть. Я уже давно должен был сказать ему о… о том, что я… убил его.Минхо замечает мою реакцию. Хмурится. По его лицу проскальзывает неуловимая эмоция и до того, как я распознаю ее, исчезает за маской спокойствия. Он бледнеет.Неужели догадался?—?Что с тобой? —?его голос выдает тревогу.Я хочу ответить, но слова застревают в горле. Я не представляю реакцию друга на мое признание, но мне уже больно и… страшно.—?Томас? Ты знаешь что-то, что не знаю я? —?он приближается ко мне, но останавливается, оставляя между нами не больше ярда.Я стараюсь выкинуть из головы мелькающие воспоминания, но не удается.—?Томас?! —?он не скрывает волнения и накалившегося до предела напряжения.—?Минхо,?— с трудом выдавливаю я, голос хриплый. Я прочищаю горло. —?Ньют мертв.Друг бледнеет еще сильнее.—?С чего ты это взял? —?голос ломается. В его взгляде желание мне не верить, но он верит. Я знаю, вижу, что он мне верит.—?Я встретил его, когда мы ехали через Денвер к Бергу… Он был среди остальных шизов… Я вышел к нему. Он кричал на меня, говорил, что я должен был его убить еще в Доме шизов… —?взгляд Минхо, вопящий, умоляющий меня не продолжать, выбивает из меня воздух. Я отвожу глаза. Я должен ему сказать. —?Он набросился на меня. Просил убить его. И я…Пожалуйста, Томми, пожалуйста.Я возвращаю взгляд на друга. Вздрагиваю. Его глаза пусты?— нет вечно искрящейся, бурлящей жизнью энергии, только темная черная пустота.—?Я… я застрелил его,?— мои слова разрывают тишину комнаты, как взрыв, образуя между нами пропасть, образуя в душе Минхо беспросветную дыру боли.Он автоматически, даже не замечая этого, усмехается, качает головой и пятится.—?Ты не мог… —?голос срывается. Он отворачивается, долго смотрит на рюкзак.—?Минхо, я…Он не дослушивает. Резко разворачивается и выбегает из дома, оставляя меня один на один с жуткими воспоминаниями.Настоящее времяМинхо не выражал ко мне агресси, но и больше не общался со мной. Я не знал, что он думает про меня и про мой поступок. Он закрылся в себе и никому не раскрывался. Мне так и не удалось с ним толком поговорить: он избегал меня, и его взгляд ясно давал понять, что одно мое присутствие рядом приносит ему боль, ожидающую момента вылиться в нечто большее?— превратиться в ненависть. И момент настал. Произошел взрыв его скрытых чувств. Произошел, когда на остров прибыл берг с переговорщиками, и мы узнали, что лекарство было изобретено. Тогда… я думал он убьет меня и, честно говоря, я бы не сопротивлялся.Он прав?— я лишил Ньюта возможности прожить нормальную жизнь.Оправдывая себя, я ощущаю к себе только большее отвращение. Разве в этом случае вообще возможно себя оправдать? Я убил друга, лишив его возможности вылечиться. И похрен на мое желание помочь Ньюту. Похрен на его просьбу убить его. Если бы я не нажал на курок, а поступил как-нибудь по-другому, то он был бы жив.И не думаю, что собрание всех Детей ПОРОКа как-нибудь сможет в этом случае помочь. Тут невозможно помочь. Никто не поможет ни мне, ни Минхо…Да…Самое жуткое, что я не могу избавится от мысли, что убив Ньюта, я автоматически погубил жизнь другого человека. Одним выстрелом я обрезал жизни двух своих лучших друзей.