Промежуточные результаты (1/1)
Мария Тимофеевна подошла к дому. Сегодня ей даже дышалось легче. Состояние мужа не вызывало опасений у врачей, они скоро обещали выписать Виктора. Дочь была рядом с ними, Анна просидела в больнице где-то до четырех дня, потом ее срочно вызвали в университет. "Наверняка, Анна уже дома", - размышляла женщина, наблюдая за тем, как незнакомый автомобиль остановился между их подъездом и соседним. Миронова-старшая с изумлением посмотрела на машину. Номера были ей не знакомы, как и вышедший мужчина. Он обошел автомобиль, открыл переднюю дверь и подал руку спутнице, в которой женщина, к огромному удивлению, узнала Анну. Мария Тимофеевна была любопытна, как и все женщины, а потому мгновенно скрылась за коробкой соседнего подъезда и начала наблюдение за объектами. Довольно высокий мужчина, освещаемый тусклым фонарем, с правильными чертами лица. Комплекцию и особенности фигуры разглядеть не удавалось: дочь закрывала весь обзор, да и щель была маленькая. Тем не менее, кое-что женщина увидела. Незнакомый мужчина смотрел на Анну таким нежным, ласковым взглядом, что Мария Миронова заволновалась. Дочь была крайне не разборчива в плане кавалеров. Ей бы супруга хорошего, обеспеченного, но младшую Миронову тянуло на какие-то недоразумения. Взять того же Шумского, за которого собиралась выйти замуж дочь. Хорошо, что передумала, правда, причину не объяснила. Впрочем, этот поклонник не многим лучше. Машина достаточно старая, да и мужчина тоже не очень молод. Но больше всего возмущало Марию Тимофеевну поведение собственной дочери. Анна то делала вид, что стряхивает соринку с куртки (между прочим, моды позапрошлого сезона) мужчины, но забывала убрать руку, то позволяла этому кавалеру поправить выбившийся локон из прически, то тихо и задорно смеялась, как это делают только влюбленные девушки. Все эти вольности абсолютно не были характерны для Анны. Она относилась к мужчинам, как к равным, всегда говорила прямо, чем отпугивала половину потенциальных женихов, и держалась строго и закрыто, будто бы солдат на службе перед начальством. Здесь же девушка вела себя абсолютно свободно, слишком приветливо и продолжала что-то щебетать, явно любезничая с мужчиной. Жаль, что не слышно, о чем ведут разговор! Подул прохладный октябрьский ветер. Порядком продрогшая Мария Тимофеевна поежилась. Как ни странно, пара на улице тоже отреагировала на изменения в погоде. Они повернулись так, что мужчина закрыл Анну от ветра, при этом открывая более широкий простор для обзора с позиции Мироновой-старшей. "Заботливый", - неудолетворительно подметила Мария Тимофеевна и тут же ахнула. Кавалер переходил все границы! Он осторожно, будто бы драгоценность, взял руку Анны в свою и пытался согреть дыханием. Дочь, кажется, смутилась, но подарила неприлично счастливую улыбку. Анна за весь день не улыбалась столько, сколько за этот проклятый вечер! Впрочем, смущение дочери быстро прошло. Это еще что такое?! Мария Тимофеевна ужаснулась. Ее скромная, хорошо воспитанная дочь аккуратно освободила руку, провела по щеке мужчины. Миронова-старшая понимала, что за этим последует поцелуй, чего допустить никак не могла. Она взяла телефон и набрала номер Анны. Видимо, капля благоразумия у дочери еще присутствовала. Девушка ответила на звонок и отговорилась общими фразами. Затем виновато улыбнулась кавалеру и обняла на прощание. Мужчина понимающе кивнул и сел в автомобиль. Анна осталась стоять на улице и смотрела вслед уезжающему автомобилю. Спустя пару минут Мария Тимофеевна вылезла из укрытия и направилась к своему подъезду.- Анна! Ты почему на улице в такой поздний час? - она окликнула дочь. Девушка вздрогнула и перевела счастливые сияющие глаза.- Воздухом захотелось подышать, - ответила она."Воздухом, как же!" - пронеслось в голове у Марии Тимофеевны. Она хотела расспросить дочь о мужчине, но решила повременить. Во-первых, положив руку на сердце, женщина понимала, что она поступает некрасиво, шпионя за дочерью. Во-вторых, личная жизнь Анны была тонкой гранью их отношений. В нее девушка не посвящала никого, пожалуй, кроме дяди. А на любые распросы и попытки вмешаться меняла тему или скандалила. Конечно, Марию Тимофеевну это останавливало редко, но сейчас, временно оставшись без поддержки мужа, которая необходима в подобных вопросах, лучше поддерживать мир в семье.- Уже холодно! Пойдем в дом, - предложила Миронова-старшая. Анна кивнула и направилась за матерью.***Алисе Лоуренс не спалось. Давно она не испытывала такого чувства... Ее переполнял стыд за собственную неловкость и сцены в кафе, но она была рада, что познакомилась с Евграшиным. Он ловко сумел вывернуться из щекотливой ситуации и еще неплохо говорил по-английски. Английский. Лоуренс думала, что ей удалось неплохо справиться с беседами. Полицейские говорили устало, но они пытались освоить язык, старались строить предложения и выражать свои мысли. Вопреки сложившимся стереотипам, мужчины были интересными собеседниками. Да и Элис, потратив много эмоций на нежелательные знакомства, вела себя достаточно спокойно и уже не волновалась. "Какая чудесная ночь!" - подумала девушка, смотря в окно. Сегодня была первая ночь, когда она не вспомнила о Шумском. ***Субботнее утро я провела у отца. Положительная динамика была на лицо. Я видела, что папе было лучше, он довольно бодро перемещался по палате, был весел и радостен. Поэтому в Тверь на занятия я уехала с лёгким сердцем и раздираемая любопытством. Мне было очень интересно узнать мнение моих "студентов" об Алисе и ее дебюте. По телефону девушка отозвалась, что все прошло хорошо и просила разрешения еще помочь мне или присутствовать на "пятнадцатиминутках". Желание было довольно странным, Алиса училась не на преподавателя, да и раньше я не замечала ее тяги к этому виду работ. Внимания ей, конечно, не хватает, но вряд ли бы она стала компенсировать это таким способом. Девушка выражала себя на сцене. Был и еще один человек, тянущий меня в Тверь. Разумеется, это Яков. После задержания он приехал ко мне, предложил поужинать и покататься по вечернему Затонску. Мы говорили о многом, но по делу художников Штольман так ничего и не сказал, сославшись на предстоящий допрос. А вот остальное... Общаться с Яковом - одно удовольствие. Умный, живой собеседник, с чувством юмора и широким кругозором, нежными руками, манящими губами, ненавязчивой заботой... Я вспоминала вчерашний вечер и улыбалась, а на душе становилось по-весеннему тепло. По мере приближения к отделению полиции и кабинету Штольмана стук сердца учащался, а нетерпение нарастало. Оказывается, за полдня я успела по нему соскучиться.- Добрый день! - зашла я в кабинет, но увидела только Антона, сидящего за столом и заполняющего какую-то бумагу.- Привет, Аня! - поднял он голову от бумаг. - Как здоровье Виктора Ивановича? - Спасибо, все хорошо, движемся к выписке, - ответила я. - Как дела? Что нового в отделении?- О, хорошо, что напомнила! Тут наш "грек" объявился, оставил записку, - отрапортовал Коробейников. - Сейчас фото перешлю.Я кивнула. Записку обязательно переведу, меня сейчас больше интересовали Штольман и художники. То есть, наоборот. Художники и Штольман.- А Яков Платонович где? - не удержалась я от распросов. Я так надеялась его увидеть до занятий. Несмотря на улучшающееся самочувствие отца, выходные мне лучше провести дома, в Затонске. - Его Николай Васильевич к себе вызвал, уже час общаются, - коротко отчитался Антон и вновь уткнулся в бумаги. Видимо, серьезно его нагрузили. Я погрустнела. Раз начальство заинтересовалось следователем, то своего Штольмана я увижу нескоро. Займусь пока запиской. С молчаливого согласия Коробейникова я села за стол для посетителей, включила ноутбук и принялась изучать очередное послание. Записав перевод и отдав его Антону, я задумалась. Как бы это фантастично ни звучало, но полученное прекрасно укладывалось в предложенную мною концепцию подвигов Геракла. "Атланты держат небо на каменных руках". И труп у Яблоневого сада. Символично*. Надо бы вызвать дух убитого, вдруг он прояснит ситуацию. Дверь в кабинет открылась, впустила злого Штольмана и обиженно хлопнула.- У нас забирают дело, - коротко пояснил он, пролетая мимо меня ураганом. - Какое дело? - уточнила я, заранее предугадывая ответ.- О художниках, - Яков устало сел за стол и посмотрел на меня. - Передают в Москву, там сильно отличились оба фигуранта. - Как в Москву? Убийство же совершено на территории Твери, - озвучил мои мысли Коробейников, вызывая на себя недовольство начальника и окончательно отрываясь от бумажной работы.- Антон Андреевич, Вы новости смотрите? - раздраженно осведомился следователь. - Из частной коллекции было предпринято две попытки украсть картину "На балтийском берегу". Странно, я ничего об этом не слышала.- У нас все расследование связано с этой картиной. Два дела объединили в одно, - пояснил Штольман, сверкая злыми глазами. - Это же несправедливо! - возмутилась я. Если я правильно понимала ситуацию, то мы распутали всю ветку преступлений, созданных исполнителями. Осталось только найти заказчика - и все. Громкое дело раскрыто. - Где Вы в жизни справедливость видели, Анна? - устало обратился ко мне Штольман. Отвечать я не стала, молча взяла мужчину за руку в знак поддержки. Коробейников тактично отвел от нас взгляд. - И что они все находят в этой картине? - спросил он.- Мне кажется, это что-то личное, - предположила я. - Посудите сами. Аверин - современный художник, и его картины вряд ли высоко ценятся в финансовом плане. Если картина находится в коллекции, то о ее пропаже узнает общественность, легко ее не продать. Спрятать в такой картине что-то невозможно, по крайней мере, в этом случае привлекать внимание к произведению было бы просто глупо. Значит, какой-то личный мотив заказчика.- Верно рассуждаете, Анна, - похвалил меня Штольман. Кажется, он начинает потихоньку оттаивать. - Пока у нас складывается такая цепочка. Некто хочет заполучить картину, но не может это сделать сам и нанимает Жолдина.А это еще кто? Тот самый, которого вчера в "Аглае" взяли? - Жолдин? - переспросил Коробейников. Яков кивнул.- Да. Это наш акробат, по лестнице забравшийся к экспертам и выкравший картину. Его в итоге и задержали в Затонске. Именно Жолдину пришло в голову не просто украсть картину, а подменить оригинал копией. Художественным талантом он не наделен и нашел для этих целей Иваненко. А Иваненко, в свою очередь, плохой копирист и попросил своего приятеля помочь.- А приятель о чем-то догадался и картину не отдал, - продолжил за начальником Антон. - Но почему именно Затонск?Меня, признаться, тоже интересовал этот вопрос. - На допросе Жолдин сказал, что у него были некоторые дела в Затонске. А в баре "Аглая" работала его родная сестра, Лиза. Они вместе хотели уехать в Москву, - рассказал Яков Платонович и вновь повернулся в мою сторону. - Анна, а откуда Вы про это место узнали?Кажется, я уже отвечала на этот вопрос. За сутки ничего не изменилось.- Мне подсказал дух Тараса Михайлова. Его заботит судьба картины. Что с ней будет, когда закончится вся эта история?При упоминании о духах Штольман неодобрительно посмотрел на меня. - Господин Мазаев обещал позаботиться и выставить ее у себя в галерее.Мазаеву я верила. Он сделает все, чтобы сохранить полотно. А значит, духу не о чем больше беспокоиться. Конечно, при условии того, что москвичи будут расторопны и не упустят заказчика.