Книга 3. Глава 7. Подруги. Часть 2. (1/2)

К счастью, со временем и энтузиазмом Пейдж мое чувство одиночества испарилось под изобилием проявлений привязанности моего маленького рыжего огненного шара. Как только Адриенна ушла, Пейдж нетерпеливо схватила меня за руку и потащила в спальню.

«Ох! Ох! Давай сделаем это СНОВА!» взволнованно воскликнула рыжая, уже расстегивая мою рубашку, которую она носила весь день.

«ВОУ, ВОУ!» Я отмахнулся от нее, как раз в то же время, когда мой живот довольно громко заурчал. Все остальные ушли за едой, и как бы я ни любил секс, это было физической активностью, которой довольно сложно заниматься натощак. И кроме того… «Пейдж, подожди. Мы должны поговорить об этом. Прошлая ночь была замечательной, правда. Но это также было очень, очень рискованно. Ты понимаешь это?»

Пейдж наморщила нос и нахмурилась. Она медленно выдохнула, как будто одновременно сдуваясь. «Ты говоришь о беременности, не так ли?»

«Когда точно были твои последние месячные?» Я нервно закусил губу.

Пейдж надулась и сдула со лба одну из прядей челки, после чего села на мою кровать и скрестила руки на груди. Она расстегнула пуговицы наполовину, обнажив дразнящий кусок голой кожи посередине; но на самом деле я не мог видеть ни одной из ее вкусностей. «Мм, тринадцать дней назад. Точно».

«Ты довольно регулярна?»

Пейдж мрачно пожала плечами. Она знала, к чему я клоню. «Да уж».

«Итак, мы находимся в середине твоего пика фертильности».

«Не то чтобы ты вчера кончил в меня».

Я вздохнул. «Утечка материала. Может быть достаточно».

«Но Бен…» заскулила она, как маленький ребенок, лишенный своей любимой игрушки. «Мы только начали».

«И мы, вероятно, не должны были». Я покачал головой, и в моей голове промелькнули кошмары рыданий Элли Сандерс. Прошлой ночью я был действительно безрассудным. «У нас больше не может быть незащищенного секса. Не в твои «плодородные» времена».

«Но ты все равно будешь трахать мою задницу?» с надеждой спросила Пейдж, выглядя такой восхитительно невинной. Было и странно, и восхитительно непослушно видеть эту очень юную девушку в наполовину расстегнутой мужской рубашке, которая вертелась на месте, заложив руки за спину и просила меня трахнуть ее в задницу.

Я кивнул с удивленным выражением лица. «А, да. Я справлюсь. Ты действительно не можешь пользоваться презервативами?»

Пейдж отрицательно покачала головой.

«Диафрагма? Что-нибудь еще?»

«Нет и нет».

«Стоит ли мне вообще спрашивать о приеме таблеток?»

Пейдж покачала головой. «Я католичка». Ее тон говорил: «обсуждение окончено».

Я вздохнул. «Да, объясни это. Разве ты можешь заниматься добрачным сексом?»

Пейдж пожала плечами и отбросила волосы с плеч, запрыгивая на край кровати. «Это сложно».

Я выдохнул и сел рядом с ней. «Расскажи мне. Потому что, если мы будем продолжать это делать, мне нужно знать, что еще мы… не можем… делать».

Пейдж кивнула. А потом она объяснила…

Я никогда не пойму католических правил; или, по крайней мере, я никогда не пойму их интерпретацию Пейдж. По ее словам, ее девственность была безвозвратно потеряна, когда она впервые испытала сексуальное удовольствие, хотя это была мастурбация. Так что, поскольку она не могла выйти замуж как настоящая «девственница», она решила, что с таким же успехом могла бы получить физическое удовольствие.

Даже тогда она решила, что хочет сохранить свою девственность, поскольку ее киска была самой священной частью ее тела. Она знала, что когда-нибудь во время учебы в колледже у нее будет вагинальный половой акт, но она хотела сохранить её для кого-то действительно особенного, и этим особенным оказался я. Это началось, когда я пришел ей на помощь. И она твердо уверилась в этом в течение следующих шести месяцев.

Так что она оставалась девственницей на протяжении всей старшей школы. Но это не означало, что она была такой же чистой, как выпавший снег.

Эта часть вызвала у меня интерес. «Да. Ты сказала, что знаешь «вещи». И ты определенно показала это вчера вечером».

Пейдж криво усмехнулась. «Что? Разочарован тем, что я не та наивная, невинная девственница, которую ты ждал?»

«Не разочарован. И ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО настаивала на том, что знаешь «вещи». Но я должен признать, что мне очень любопытно, как это произошло».

«Почему Бен? Ты спрашиваешь о моей сексуальной истории? Это вроде как личное, не так ли? И ты не совсем откровенно рассказываешь мне о своем сексуальном прошлом».

«Хорошо, хорошо», отмахнулся я от нее. «Мне не нужно знать».

Она хихикнула. «Но я думаю, тебе следует знать. Теперь ты мой парень, Бен. Мы не должны хранить секреты друг от друга».

Я приподнял бровь от ее наивности. «Мы вместе меньше 24 часов, Пейдж. Нравится тебе это или нет, но мы еще не достигли уровня полного раскрытия информации».

«Но я хочу тебе рассказать», надулась она. «Я хочу, чтобы ты знал обо мне и понимал меня».

Я пожал плечами. «Я не собираюсь мешать тебе рассказывать мне».

Пейдж яростно покачала головой. «Так это не работает».

«Это ты поняла из своего опыта свиданий?» Я приподнял бровь и усмехнулся.

Симпатичная рыжая снова надулась, на этот раз выглядела серьезно обиженной. Она ничего не сказала. Ей не пришлось. Как-то… каким-то образом… Пейдж удалось изобразить точно такой же вид, какой был у Брук, когда она была расстроена и пыталась от меня чего-то добиться.

Мое сердце растаяло. И все, что я мог сделать, это вздохнуть и сказать: «Хорошо. Мы поделимся. Пойдем пообедаем, поговорим и узнаем друг друга поближе. Достаточно честно? Ты расскажешь мне, что захочешь, и… ну, я не могу рассказать тебе все. Это было бы несправедливо по отношению к девушкам, с которыми я был, и я должен уважать их. Но я буду откровенен по этому поводу. Достаточно справедливо?»

Пейдж не ответила устно. Она просто бросилась в мои объятия со счастливой улыбкой.

***

«Черт возьми…» простонал я, плюхнувшись на спину, чтобы не раздавить Пейдж своим тяжелым весом. Мое тело было покрыто тонким слоем пота, и я тяжело дышал, будто скаковая лошадь. И моя голова откинулась назад, когда мой позвоночник превратился в желе.

Я не сдерживался. Я не обращался с ней деликатно. Мне это было не нужно. Десять часов назад я думал, что Пейдж была слишком молодой, неопытной девочкой. Я думал, что мне нужно будет постепенно вводить ее в мир плотских удовольствий, чтобы не завалить ее всеми новыми вещами, которые она испытает впервые.

Я так больше не думал.

На то, чтобы рассказать ее историю, ушел целый день. Сначала мы направились обратно в общежитие Пейдж, чтобы она смогла переодеться в свежую одежду, а также упаковать ночную сумку. Моя новая девушка недвусмысленно дала понять, что она снова проводит ночь со мной, вернется Адриенна или нет. Затем мы купили обед и вернулись в дом, чтобы продолжить наш разговор. И какой же это был откровенный разговор…

Я планировал, что мы с Пейдж не торопясь поделимся своей историей. В течение первого года обучения мы уже говорили о школьных впечатлениях, друзьях и многом другом. Такие вещи иногда всплывали в обычном разговоре. И я подумал, что мы с моей новой девушкой будем медленно снимать слои, как с лука, в течение следующих нескольких дней или недель, или какого-то времени, по мере того как мы будем становиться все более и более близкими.

Получилось не так. Пейдж усадила меня и практически сразу рассказала мне сексуальную историю своей жизни. Она начала мастурбировать в двенадцать. Именно тогда она поняла, что грешит, и попыталась остановиться. Она все время чувствовала себя виноватой и читала отрывок из Священного Писания, в котором говорилось, что ее девственность «безвозвратно потеряна». Поначалу она пыталась просто покаяться и «стать» лучше. Но она ничего не могла поделать с тем, как она себя чувствовала и с какой возбужденной она продолжала становиться. Так что через некоторое время она просто смирилась с тем, что никогда не вернет девственность, и просто решила наслаждаться тем, чем могла. В конце концов, если Бог заставил ее чувствовать себя так хорошо, как это могло быть действительно плохо?

В этот момент я вздохнул и посмотрел на часы, гадая, сколько Пейдж собиралась болтать об этом. До сих пор все разговоры Пейдж о «грехе», «покаянии» и «Боге» почти полностью убивали любое возбуждение в моем теле.

Она вернула все возбуждение тем, что было дальше.

Пейдж сказала мне, что впервые занялась сексом с кем-то еще, когда ей было четырнадцать. Очевидно, я видел и чувствовал ее девственную плеву, когда вчера впервые проник в нее, поэтому мне было любопытно, что она имела в виду. И она объяснила, что определила «секс» как что-нибудь сексуальное, от мастурбации до петтинга и так далее. И ее первый секс был со своей лучшей подругой Вики.

Что ж, изображение 14-летней Пейдж, ласкающейся с другой католической школьницей, вернуло мое внимание к рассказу моей новой девушки. Пейдж и Вики начали с совместной мастурбации, затем мастурбировали друг другу, и в конце концов они целовались, лаская тело друг друга. Большую часть времени одни или другие родители находились внизу, ни о чем не подозревая, пока они этим занимались. В конце концов, они были хорошими девочками-католичками. Пейдж и Вики даже занялись оральным сексом после того, как им исполнилось пятнадцать, прежде чем Вики пришлось перейти в другую школу.

Тем временем тело Пейдж развивалось, и она начала замечать, как на нее начали смотреть мужчины и мальчики. Ее школа не была школой-интернатом, то есть она все равно возвращалась домой каждый день. И хотя она старалась никогда не подпускать кого-нибудь достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней, она действительно испытывала кайф от поддразнивания и флирта, будь то на рынке или в окрестностях.

Когда ей было шестнадцать, к ней присоединился молодой священник, только что окончивший семинарию. Пейдж не вдавалась в подробности, но она безумно влюбилась в красивого взрослого мужчину. Разрываемая гормонами, она соблазнила его и убедила, что он тоже влюбляется в нее. Она научила его есть ее киску. Ни у одного из них не было опыта минета, но они учились вместе. А в пылу страсти Пейдж даже захотела, чтобы он ее трахнул.

Но священник наотрез отказался. Его совесть уже была измучена тем, что он делал, и Пейдж подумала, что он собирается окончательно порвать с ней. Именно тогда она убедила его трахнуть ее в задницу.

«Он трахал меня в задницу дважды в неделю в течение почти шести месяцев», произнесла Пейдж глубоким хриплым голосом, разительно контрастирующим с ее обычным игристым тоном. «Я смазывала себя перед тем, как выйти из дома, чувствуя смазку в своей заднице весь день, пока я сидела на своем месте во время занятий, лишь наполовину обращая внимание на учителя, в то время как я мечтала о трахе, который я должна была получить позже. Как только я добиралась до его кабинета, я наклонялась над его столом и позволяла ему спустить мои трусики до колен, прежде чем он хватал меня за бедра и грубо брал меня. А затем я проводила остаток дня, чувствуя, как мои трусики пропитываются и его, и моей оргазмическими жидкостями, вытекающими из моих дыр».

Я просто застонал и позволил своей челюсти отвиснуть, в то время как Пейдж просунула руку в блузку, чтобы потереть свою грудь. Ее глаза были остекленевшими и рассеянными, поскольку она явно потерялась в своих воспоминаниях.

Но после еще одной минуты молчания она взглянула на меня, ее радужная оболочка горела нескрываемой похотью. «Видишь ли, я могу выглядеть как невинная маленькая девочка, но внутри я всего лишь развратная, грешная шлюха», выдохнула Пейдж. «Тебе не нужно быть нежным со мной, любовник. Просто возьми меня, держи меня крепко и трахай меня до бесконечности! Хорошо?»

Я почти сделал это в тот момент.

Пейдж застонала мне в рот, когда я атаковал его, погрузив свой язык в ее горло, когда я перекатился на нее. Вскоре ее запястья оказались в моих когтях, когда я прижал ее к кровати и прижал свою эрекцию к ее холмику. И она просто счастливо хныкала и приподнимала бедра, чтобы усилить стимуляцию промежности.

Я чуть не сорвал с нее одежду, но что-то посоветовало мне этого не делать. В конце концов, мы еще не закончили рассказ.

Так медленно, обнимая тело Пейдж, я в последний раз поцеловал ее в нос, прежде чем откинулся назад и сказал: «Ты сказала, что был со священником всего около шести месяцев. Что случилось?»

Пейдж дьявольски улыбнулась и покачала головой. «Н-э-э. Твоя очередь».

Я просто улыбнулся и подумал, с чего начать.

***

Пейдж никогда не называла мне имени священника, так что справедливо было то, что я тоже умалчивал некоторые имена. Например, я упомянул старшую соседку, которая научила меня заниматься любовью, но не назвал ей имени Киры.

Я был не против рассказать Пейдж о моей первой девушке Меган или о том, что в то же время я недолго встречался с Кэссиди. Эти истории вселили в Пейдж надежду, что у нас получится заставить эту идею с двумя девушками работать. И моя новая вторая подруга нашла мою историю с Адриенной — от соблазнения до соседей по комнате в колледже — абсолютно увлекательной. Я не выдал ни одного из секретов Адриенны, но Пейдж явно испытывала трепет перед американскими горками, через которые мы прошли. И по пути она наклонилась и засунула мой член в рот, доведя меня до единственной приятной эякуляции, которую она проглотила, а затем счастливо задышала.

Тогда мы пообедали. Я доказал, что я не был полностью бесполезен на кухне, приготовив спагетти, хотя я ограничился кипячением воды для лапши, подрумяниванием говяжьего фарша и использованием покупного соуса. Мэтт и Брэнди даже присоединились к нам, моя старшая сестра дразнила меня насчет того, что Я готовил для НЕЕ первый раз.

После этого настала очередь Пейдж. Я представлял себе какой-то скандальный конец ее романа со священником, его ловят и отлучают от церкви или что-то в этом роде. Это было не так уж и резко. 22-летний мужчина ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ушел из духовенства, но это произошло потому, что он не мог справиться с тем, что он делал, и ушел в отставку по «личным причинам», а не потому, что их поймали.

Затем Пейдж соблазнила соседского мальчика примерно своего возраста, манипулируя им своим телом на каждом шагу в течение нескольких месяцев, пока он ей не надоел. Она не позволила этому парню трахнуть ее киску, но она все еще наслаждалась регулярными трахами в задницу и мечтала найти своего сильного красивого белого рыцаря.

Тем временем она сумела купить вибратор и использовала его на своей заднице и клиторе, чтобы кончить. Она начала спать с другой девочкой из своей школы. И она все еще испытывала кайф от того, что дразнила каждого мужчину, которого видела. К тому времени, когда она заканчивала среднюю школу, она убедила родителей, что ей нужно больше узнать о реальном мире, и они отпустили ее в Беркли. И когда она приехала сюда, она начала посещать каждую вечеринку, которую могла найти, что в конечном итоге привело ее ко мне.

Тогда я думал, что мы закончили, но Пейдж хотела, чтобы я рассказал об Авроре. И так как мой рассказ был об Адриенне, я почти не понимал, как объяснить свои отношения с моим лучшим другом на всю жизнь. «Это… действительно сложно», заявил я.

«Всегда самые лучшие отношения — самые сложные», мечтательно вздохнула Пейдж.

Так что я начал с самого начала, с того, как мы росли бок о бок, буквально. Я говорил о том, что мы делили детские кроватки и дрались из-за игрушек в раннем детстве (предположительно; если честно, я этого не помню). Я говорил о летнем лагере и сексуальных открытиях. Я говорил о нашем кратком решении стать парнем / девушкой незадолго до нашего выпускного года в старшей школе; и о решении вскоре после этого отпустить друг друга.

После этого я надолго замолчал, размышляя о бесчисленных перипетиях моих отношений с Авророй и о том, как мы в конечном итоге стали друзьями, которыми мы были сегодня.

Пейдж дала мне помолчать, но через несколько минут она положила свою руку поверх моей и мягко спросила: «Ты все еще любишь ее, не так ли?»

Я пожал плечами. «Конечно. Мы будем любить друг друга вечно».

«Нет». Пейдж покачала головой. «Я имею в виду, ты все еще ее любишь».

Я вздохнул, сделав долгий-глубокий вдох. «Как я уже сказал: это сложно».

Мы оба замолчали еще на минуту. А потом моя милая рыжеволосая подружка просто перекатилась на меня, крепко поцеловав меня и утопив мои мысли в море нежного блаженства.

Когда Пейдж отстранилась, мое внимание уже вернулось к ней, а не к Авроре. А потом у нее снова появился этот озорной огонек в глазах, когда она села, схватила сумку и сказала: «Оставайся здесь. Я сейчас вернусь».

***

Почти десять часов назад я думал, что Пейдж была слишком молодой, неопытной девочкой. Мое восприятие ее было окрашено ее миниатюрным размером, молодым лицом и беспечным поведением. Это было еще больше подкреплено тем простым фактом, что да, Пейдж БЫЛА неопытной, когда дело доходило до многих намеков и культурных особенностей, с которыми мы ежедневно сталкивались в таком плавильном котле, как Беркли. Она просто выросла, защищенная от внешнего мира. В этом смысле я был прав.

Пейдж так же не очень хорошо понимала парней. Она была изолирована от них по большей части, ходила в школу для девочек. Она не общалась со многими из них по соседству, по крайней мере, не регулярно, до такой степени, что она сказала, что у нее никогда не было настоящего «друга» мужского пола до меня и Берта. Она просто не понимала психологического состояния мальчика-подростка, кроме того, что они были сексуальными существами, которых легко было поддразнивать ее флиртом. И по прибытии в Беркли она сразу же отправилась в безрассудную погоню за «развлечением», не зная, во что ввязывается. Оглядываясь назад, можно сказать, что ей чертовски повезло, что она не пережила больше инцидентов, подобных тому, от которого я ее спас.

Поэтому я подумал, что мне нужно будет постепенно вводить ее в мир плотских удовольствий, чтобы не перегружать ее всеми новыми вещами, которые она испытает впервые. В этом смысле я был совершенно неправ. Эта невинно выглядящая школьница была абсолютной дьяволицей в постели во время нашего единственного сексуального контакта; и, хотя она не спала со многими разными людьми, ей было не привыкать трахаться.

Поэтому, когда Пейдж вернулась в мою спальню, я увидел ее такой, какой она была на самом деле: невинной и милой на первый взгляд, но соблазнительно сексуальной под поверхностью. Ее нынешний наряд прекрасно иллюстрировал это, и я почувствовал, как мое сердце колотилось так сильно, что оно чуть не вырывалось из груди.

Темно-каштановые волосы Пейдж были собраны в два хвостика. Она переоделась в форму католической школьницы, но накрахмаленная белая блузка была расстегнута до середины ее груди с расстегнутым черным галстуком, открывая зияющую гладь кремово-белой кожи, которая доказывала, что на ней не было бюстгальтера. Клетчатая юбка была высоко задрана и оканчивалась чуть ниже ее промежности, так что я мог видеть большую часть её шелковистых бедер между концом белых носков по колено и началом подола юбки. Черные туфли завершили наряд распутной школьницы, и затем я снова посмотрел на ее красивое личико, когда она окинула меня таким опьяняюще соблазнительным взглядом, что у меня перехватило дыхание.

Бритни Спирс: съешь свое сердце.

В тот момент я почувствовал себя грязным стариком, хотя Пейдж была на месяц старше меня. Это было так неправильно, так развратно.

Так… грешно …

Мне было жаль бедного священника, только что окончившего семинарию, который обнаружил себя оленем в свете фар перед грубой агрессивной сексуальностью 16-летней Пейдж.

Ее темно-синие глаза сияли, когда она смотрела, как я смотрю на нее. На ее милом личике появилась чувственная улыбка, и ее взгляд упал на палатку, образовавшуюся в моих джинсах. А затем, все время глядя на мою промежность, она дотянулась до подола своей юбки и приподняла ее, открывая для обозрения свою красивую розовую киску, незащищенную никаким нижним бельем.

«Я была непослушной девочкой», сказала Пейдж милым девичьим голосом. «Я должна быть наказана. Пожалуйста, сэр. Вы меня отшлепаете?»

Тогда я, должно быть, лишился сознания. Это не значит, что я вырубился или что-то в этом роде; просто моя память немного туманна относительно того, что именно произошло дальше.

Я помню высокий визг Пейдж, достаточно громкий и достаточно резкий, чтобы оглушить мои уши.

Я помню жгучую боль в собственной руке, когда я отрывал ее от голых ягодиц Пейдж, покрасневших от моих повторяющихся шлепков.

Я помню, как пятки Пейдж впивались в мою обнаженную задницу, когда мой член встал на место.

И я помню радостный крик Пейдж, когда моя тазовая кость врезалась в ее промежность, мой член погрузился на семь и три четверти дюйма в ее обнаженную киску. Если бы я не сломал ее девственную плеву прошлой ночью, я бы точно сломал сегодня. Никакие объяснения меня бы не остановили. Мой рациональный разум исчез. Что-то первобытное овладело мной глубоко внутри. И меня больше не волновали последствия.

Меня не волновало, что мой член не отделяет от ее плодородного чрева презерватив. Меня не волновало, что у нее тринадцать дней назад прекратились месячные. Меня не волновало, что меньше чем через пять минут я почувствовал, как мои яйца раздуваются до размера грейпфрута, когда они с каждым толчком били по заднице этой маленькой девочки, готовые лопнуть.

Я был способен на все. Я был способен выстрелить в киску Пейдж и оплодотворить ее, НАХУЙ последствия. Мне было все равно. Я был ТАК чертовски возбужден.

К счастью для нас обоих, у Пейдж еще оставалось хоть немного контроля.

Она была в центре всей это бури эмоций и плотской похоти, крича: «О Боже! О Боже! Трахни меня! Трахни меня сильнее!» Но в какой-то момент она, должно быть, заметила дикий взгляд в моих глазах, когда мои бедра ускорились в обратном отсчете.