Глава 1 (1/1)

Мир потерял все краски, я уже и не вспомню когда всё настолько изменилось, хотя я совсем нечего не вспомню, уже и через пару лет. В мире, где царит вечная ночь, и нет ни единой живой души, ну как нет, мне так кажется, ведь люди находящиеся тут, похожи на безжизненных кукол, вечно бродящих по улицам пустынного, почти мертвого города.Что это за место? Мир который я помню, был наполнен жизнью, в нём было солнце, люди, живые настоящие люди, а здесь, мне временами кажется, что это лишь мой страшный кошмар, вот только затянулся он уж на слишком долгое время. Сколько я уже здесь, а, точно, тринадцать лет. Каждая минута проведённая здесь, как будто пытка. Из своего прошлого я помню свою семью, друзей и место, где я жила, дальше как будто и нечего не было абсолютная темнота и незнание.Семья? Ну это я погорячилась, из всех родных по крови, семьёй я могла назвать лишь своего брата Лихта. Вы спросите, ?а как же твои мама и папа?? Я отвечу так, пожалуй начну с отца. Когда я только родилась, а моему брату был всего год, мой отец начал заниматься наукой. Вы бы сказали ?это же круто твой отец ученый? и всё в таком духе, я же душу отдала бы за то, чтобы он был кем-то другим. С детства, с самого моего рождения он подвергал меня ужасным пыткам, он изучал меня как подопытную мышку. В особенности его интересовал мой мозг. Он говорил, что я удивительный экземпляр, что таких как я нет, не было и не будет, говорил, что я не человек, что я что-то иное.Когда он достаточно изучил мои психические и физические данные, и примерно понял, что я из себя представляю, он начал экспериментировать. Вводил различные вирусы и смотрел на риакцию моего организма, затем вводил какие-то сыворотки и снова наблюдал. Это было жутко и страшно, но я была настолько мала, что и разговаривать то толком не могла. Когда мне исполнилось примерно пять, уже и не вспомню точно, он начал вводить мне вирусы. Кстати удивительно, что не один из них не смог выжить в моём организме, а вакцына была и вовсе не нужна, так вот?— отец загорелся очередной своей идеей, которые уже совершенно не пугали меня, в нашем родовом поместъе, и да оно у нас было, огромных размеров, четыре крыла, великое множество комнат, столовая, кухня, спальни, уборные и… подвал. Именно то место где я провела пол своей не долгой на тот момент жизни. Там находились пару комнат с кроватями, что всегда меня интересовало зачем же они там, ведь в подвале находилась так часто только я, но спала всегда у себя в комнате на втором этаже поместъя на огромной кровати, да и Лихт всегда ночевал у себя, он то и в подвал за всю жизнь зашёл раз пять не больше. Помимо этих спальных комнат, там находились ещё два помещения, лаборатория и операционная, где и происходили мои вечные ?процедуры? названные мною пытками.Хотя нет, то что отец делал со мной до пяти не было пытками, я и боли то не много ощущала, а вот после своего пятилетия, я познала настоящие пытки.Представьте, что вам безумно холодно, настолько, что вы уже не чувствуете собстевых пальцев и в один момент вашу кровь заменяют на раскалёный метал, вы чувствуете безумное жжение во всём теле, но при этом и властный не отпускающий конечности холод. Две разные боли соединяются, причиняя вам не описуемые чувство безысходности, и через несколько минут таких ощущений к ним добавляются ещё и режущая боль, как будто ножом пронзают на сквозь, каждую клетку вашего организма.Это меньшая часть от того, что я чувствовала когда отец вводил мне по венам какую-то жидкость. Мне тогда в первые стало страшно что это повториться, и это повторялось, много раз, к этому невозможно привыкнуть.Лихт не чего не знал, он не раз спрашивал моего отца зачем мы спускаемся в подвал и почему ему нельзя с нами. Он пытался выпытать, что мы там делаем. Его можно было понять, ему было одиноко. Когда я была не в лаборатории мы с ним не расстовались не на секунду, мы играли и играли, я очень его любила, он был лучшим братом и по этому я не когда не показывала ему своих слёз, хоть я и младше, я не хотела казаться для него слабой плаксой.?— ?Ты вечная опимистка сестрёнка, как тебе это удаётся, улыбатся в любой ситуации???— спрашивал меня Лихт, на что я отвечала: что на грусть нет времени.Вскоре в нашем доме появились и другие дети, отец представил их как наших братьев и сестё. Он оформил их как своих приёмных детей. Мы с братом безмерно были этому рады, ведь за все свои пять-шесть лет жизни не разу не разговаривали с другими людьми кроме отца и матери, кстати о маме, я считаю её ужасной, почему? Однажды я нечаено подслушала их с папой разговор в котором говорилось о моём необычие.—?Ты не понимаешь она уникальна,?— грубый, резкий мужской голос слышался из-за приоткрытой двери.—?Нет это ты не понимаешь, она монстр, она меня пугает и знаешь, твои идеи до добра не доведут. Давай отдадим её в приют, они и не догадаются, что с ней что-то не так,?— жалкий и ледяной, вот каким казался голос матери на тот момент.—?Отдать?! Такой экземпляр? Ты с ума сошла? без неё все мои планы пойдут коту под хвост.—?И ты не боишься, что однажды этот монстр убьёт нас обоих? Ты же видел её глаза, красные как у демона. Я не намерена жить в одном доме с этим.—?А как же Лихт?! Ты о нём подумала? Они ведь связаны.—?Да плевать, переживёт!—?Ну уж нет я доведу своё дело до конца чего бы мне это не стоило!После я услышала одиноки короткий вскрик и скрежет ножа, вонзавшегося в мягкую плоть. С того момента я не видела маму, да и не хотела, я задавалась лишь одним вопросом: в каком смысле связаны? Сейчас я бы задала намного больше вопросов, вот только некому.Вернёмся к тем новоиспечённыи братьям и сёстрам. Их было пятеро, три мальчика и две девочки. Мы очень сдружились, но у каждого из них была ужасная история.Тома?— самый старший из всех, на пол года старше Лихта, убил свою мать, защищая младшего брата.Рэй?— младший брат Томы, подвергался насилию со стороны матери, она избивала его до полу смерти, и однажды убила бы если бы не Тома.Субару?— от него отказалась собственная мать и пыталась убить из-за того, что у него была гетерохромия*, один его глаз был ярко голубого цвета, а другой ярко красного, прямо как у меня самой, вот только я на это и внимания не обращала, а он всегда скрывал свой красный глаз за длинной чёлкой серебристых волос, оставляя на показ лишь голубой глазик.Моника?— её оставил родной отец одну в парке обещав вернутся, но так и не придя за ней.И последняя Джессика*?— её тоже бросили родители, я так и не смогла найти к ней подход поэтому мы с ней не сильно общались, а вот Лихт напротив, его глаза прямо искрились счастьем находясь он рядом с ней. Мы старались заботиться друг о друге, и уже через месяц живя в одном доме стали настоящей семьёй.Я со всеми хорошо общалась, но вот с Томой мы были не просто друзья. В силу возраста и не знания элементарного слова ?любовь? мы считали друг друга просто, лучшими друзьями, хотя оба понимали, что мы гораздо роднее. Я очень любила когда он краснеет, я всегда пыталась его смутить, да я была ещё той проказницей в свои уже шесть лет. Я целовала его в щёчку, обнимала и шутила над ним, наблюдая за тем как его щёки наливаются пунцовой краской, а потом заливалась смехом который он тут же подхватывал. Однажды он сплёл мне венок и чихая через каждых пару шагов принёс его мне с красными глазами. Оказалось, что у него аллергия на цветы, но не смотря на это, он плёл мне из них подарок. Я поцеловала его в щёчку, снова смутив и рассмеявшись.—?Чего смеёшься то? —?недовольно пробурчал блондин.—?Мне просто очень нравится когда ты краснееш от одного моего прикосновения, вы мальчишки все такие застенчивые? —?сказала я и снова засмеялась.Конечно меня то было практически невозможно смутить, а про краснеть так и вообще говорить нечего.Тома посмотрел на меня и схватив меня за запястья прижав к стене.—?Тома? Ты ч-чего это? —?заикаюсь? Что со мной?Не ответив он прижался своими губами к моим, мы оба не понимали что делаем и зачем это вообще надо, но не раз по телевизору видели, что так взрослые выражают любовь, познания о которой у нас были крайне малы. Это сейчас когда мне девятнадцать я понимаю, что это и поцелуем назвать нельзя, просто прикосновение крепко сомкнутых губ и всё.Отстравившись я сразу же отвернула голову, поскольку уйти не могла будучи прижатой руками к стене, он же выпустив одну мою руку из своей повернул моё лицо за подбородок и посмотрел мне прямо в глаза сказал:—?Мне нравится когда ты краснееш.—??Это не честно, он украл мои слова! ??— было в моей голове.—? Я покраснела? Не может быть, этот мальчишка смог заставить меня краснеть! Ну я ему ещё покажу, ??— отолкнув его я убежала, но на входе в дом обернулась и бросила ему:—?Пойдём, нам пора, отец будет злиться,?— еле вымолвила я.С того дня я не видела не кого из них, последнее в моей памяти запечатался лишь крик отца и его оссистентки.—?Профессор она не выдержит нужно прервать эксперемент.—?Не сметь, я слишком долго этого ждал, что с остальными?—?Состояние стабильное, пульс и мозговая активность в норме.Писк приборов и шум вокруг.—?Профессор её пульс замедляеться, но мозговая активность растёт.