Бездна №01 (1/1)

Тёплое и мягкое одеяло согревало её и не хотело выпускать из своего плена. Сознание Эсист пробудилось, однако глаза всё ещё были закрыты. Даже не так. Казалось, что веки были приклеены друг к другу. Спина Сейшина соприкасалась с её спиной. Когда она чувствовала его спину, Эсист чувствовала, что это не сон, раз она что-то чувствует. Единственным звуком в комнате было редкое шуршание одеяла. На какой-то момент она думала, что всё, что произошло ранее, не более чем сон. Однако, по мере того, как сильно она приходила в себя, до неё, наконец, дошло — это был не сон. Она открыла глаза и резко встала с кровати. Перед глазами всё начало плыть, в голове начал расти шум. Рядом с ней лежал Сейшин. Несколько прядей волос лезли ему на лицо, пряча за собой глаза. Когда она встала, он начал ворочаться, после чего протёр веки и открыл глаза. — Почему ты так рано проснулась? — сонно спросил он, запуская пальцы в волосы. — Просто....кошмар приснился, — ответила она, не придумав ничего другого. Было ранее утро. Солнце только-только выглянуло из-за горизонта, и только начало согревать землю своими палящими лучами. Сейшин и Эсист медленно начали приходить в себя. Их день всегда начинался рано — в шесть или даже в пять часов утра. Убрав матрас и одеяла в шкаф, они начали приводить себя в порядок. Сейшин ушёл на кухню, а Эсист осталась в пустой комнате. Она несколько раз сжала руки в кулаки, понимая, что ощущения вокруг были слегка другими. Когда ногти впивались в кожу, она ничего не чувствовала. Движения будто осуществлялись не через нервы, которые соединяют мышцы с мозгом, а через простые мысли. Сначала Эсист думала, что сошла с ума, но потом, услышала хрипящий и скрипучий голос. Голос, который был ей чертовски знаком. [Это естественно. Твоё существование перешло в другую форму, так что привыкай]Эсист начала кружиться на одном месте, стараясь увидеть хозяина голоса. Это оказался огромный, размером с голову, жук. Его спина была спрятана за огромными блестящими крыльями тёмного зелёного цвета. Большие чёрные глаза оставались неподвижными. Он лишь дёргал усиками, клешнями и ножками, подползая всё ближе к ней. — Кто ты? — спросила Эсист, чувствуя страх. [Бог, кто же ещё? Неужели ты меня не помнишь?]Эсист вспомнила, что именно этот голос она услышала после своей смерти. Картина начала по большим кусочкам складываться в единый пазл. — Я вспомнила. Ты говорил со мной недавно.... А кто такой Бог?Эсист чувствовала себя глупо, но она действительно понимает, что всё ещё не знает значение этого слова. Она постоянно его слышала и понимала только то, что к нему постоянно обращаются люди за помощью. [Я создал всё на этом свете: небо, землю, воду, растения, животных, людей. Я вечное и всесильное существо!]— Но что ты здесь делаешь? И почему я тебя раньше не видела?[Потому, что ты не человек теперь. Меня никто, кроме тебя не видит — только если я сам этого не захочу. Я просто контролирую, чтобы ты не совершила чего-нибудь эдакого. Я очень не люблю, когда люди нарушают мои правила!]Эсист прокручивал в голове мысль, что перед ней существо, что создало всё в этой вселенной, но какого-то восторга, трепета или удивления она не чувствовала. Не верила она никогда в бога и всё ещё не верит. На кухне, за завтраком, Сейшин пил чашку кофе и медленно откусывал от панкейка кусок, обсуждая что-то с Мивако, что сидела рядом, когда она зашла. — Доброе утро, Эсист, — сказали они одновременно, заметив её в дверном проёме. Поняв, что они сказали это одновременно, они неловко отвели взгляд в сторону. Эсист смотрела на них, стоя в ступоре. Сжав руки в кулаки, она за три больших шага подошла к Мивако и обняла её настолько сильно, что её кости еле слышно хрустнули. Человеческое тепло, запах ночного крема, мягкая кожа — это, несомненно, была Мивако, которая сейчас здесь и жива. Эсист молчала, прижимаясь лицом к её шее. Она всё ещё не могла отойти от того чувства безысходности, когда она обнимала её же труп почти три часа назад. Что в этом теле снова пульс и человеческое тепло. Отпустив её, Эсист села за стол рядом с Сейшином и положила себе на тарелку несколько панкейков, чувствуя их сладкий запах. Ещё никогда до этого завтрак не казались ей таким вкусными. Сколько бы раз до этого она не ела панкейки, истинную прелесть их мягкости и вкуса она ощутила будто только сейчас. — С кем ты разговаривала? — спросил Сейшин. — С Богом, — откровенно ответила Эсист. Бог недовольно ударил клешнями друг об друга.— И что он сказал?— ?Я не люблю, когда люди нарушают мои правила!?, — грозно сказала она, пытаясь повторить его слова точь-в-точь. [Ты очень плохо передала мои слова! Ты показала меня настолько карикатурно, что меня тянет блевать!] — сказал Бог, после чего, она подавилась завтраком и чуть не задохнулась. Эсист старалась спрятать свой шок за улыбкой, из-за чего многие были в недоумении и задавали про себя вопрос ?Что с ней такое??. После сытного завтрака, состоящего из панкейков и целой кружки кофе с горячим шоколадом, Эсист начала думать о том, что делать дальше. Когда она умывала лицо в ванне, то заметила, что белки глаз стали чёрными, а зрачок и радужка полностью слились с белками. Границы радужки и зрачка приобрели пурпурный цвет и слегка сияли, как лампочки, батарейка в которых истратила почти всю свою мощь. Внезапно она услышала крик с другой стороны храма. Крик был недолгим, но громким и сопровождался ругательствами. Подбежав поближе, она увидела, как Мицуо держался за левую ногу, а справа от него лежал топор. — Что случилось? — спросила Эсист.— Топор оказался слишком тупым... — еле слышно сказал он. — Отскочил, да и врезался в ногу. Слава богу, что не остриём, а деревяхой, иначе бы я не смог бы ходить. Рядом лежала целая куча осиновых дров, которые он должен был наколоть. В голове сразу вспыхнул образ тех поехавших жителей деревни, убивших окиагари осиновым колом. Не было никаких сомнений, что причиной бойни стали имени эти незамысловатые существа из легенды. Самое главное она уже знала — кол в груди их убивает, а на солнце они начинает гореть. Эсист надо было очень хорошо постараться, чтобы сделать полноценную картину происходящего. Никто не задавал вопросов о её глазах, будто они были такими же, как и всегда. После обеда её позвали в дом Шимизу, помочь с уборкой дома. Увидев главу семейства, перед глазами всплывали картины того кошмарного ада. Если ей память не изменяет, то именно ему Эсист тогда раскроила череп. Он попросил её поколоть ему дрова. — Не перетрудишься? — спрашивал он, время от времени, проверяя, как она работает. Она видела его там. Видела, как всадила ему в череп топор. Он ведь, наверняка, первым набросился на Мивако. Слепая злоба охватила Эсист и распространялась по венам и артериям, как наркотик, одурманивающий разум. Солнечные лучи падали ей на голову. Волосы стали горячими на ощупь. — Эй, ты мне слышишь? — спросил он. — Ты что, оглохла?Злоба. Злоба, злоба и ещё раз злоба. Эсист ничего не могла с этим поделать. Она ни за что не могла забыть то, что все они сделали с ней и с Мивако. Такое никогда не забывается! — Эй, ты что, солнечный удар словила?Они ведь ничего такого не сделали, думала Эсист, со всей силой ударив топором по толстому куску дерева, они ведь просто были в храме и спокойно там жили, никого не трогая! Когда он ткнул ей пальцем в плечо, она не выдержала и, крича, со всего размаху ударила топором прямо в висок. Он вошёл на несколько сантиметров в голову и застрял там, а сам он упал на землю. Добивала Эсист его уже ногами. Каждый удар ногой по его лицу был полон злости и непрекращающейся мести. Первый удар пришёлся на губы. Несколько зубов были выбиты и застряли в глотке. Второй удар на тоже место. Почти все зубы заполнили его горло. Губы стали красными и разбитыми. Третий и четвёртый удар на нос, разбив его и сделав в нём углублении. Сложно было объяснить, зачем она это сделала. Просто сказать ?не выдержала?, ?всё ещё не отошла от шока? или что-нибудь ещё в таком духе было легко, но для неё это не стало оправданием. Особенно когда на двадцатом ударе можно было видеть его лицо изнутри: внутренние стенки его щёк, начало шейного позвонка, что был скрыт за красной кожей, трахею, вены и капилляры, проходящие через мягкую и чувствительную кожу щёк. Когда он перестал дёргаться, а на лице была дыра, она утащила труп в лес и спрятала между деревьями, укрыв некоторыми ветками. Велика была вероятность, что его труп обглодают дикие собаки. Насколько бы сильно девушка не жалела о своём поступке, осознание того, что он убил её семью и, судя по голосу, был первым, кто вообще начал на них нападать, уничтожало последние крупицы разума, а поступок проваливался куда-то в бессознательное, где нет ни ярких образов, ни чётких границ. [Нельзя-нельзя. Ты посмела себе в мыслях убить человека чисто из человеческой ненависти. Ты очень сильно меня разочаровала]На самом деле всё это убийство — плод её воображение. Солнечный удар сделал его материальным для неё. Когда Шимизу положил руку ей на плечо, и Эсист резко развернулась к нему лицом, она резко упала, уронив топор прямо ему на ногу. Температура тела поднялась до 40° и её стошнило. Она прижала согнутые колени к животу и закрыла голову руками. Её отправили в больницу, где сделали несколько уколов. С каждым днём ей становилось всё хуже и хуже. Давление и пульс выскакивали за пределы нормы, а температура могла за минуту достичь 41°. Главный врач местной больницы, Тошио Одзаки так часто посещал их храм, что даже нельзя было сосчитать. — Что с ней случилось? — спросил Сейшин, сидя вместе с доктором в беседке, пока медсестра проверяла у Эсист пульс и давление.Доктор лишь сильнее втянул табачный дым из сигареты и глубоко выдохнул. Сейшин недовольно поморщился, чувствуя тошнотворный запах дыма, который заставляет гнить лёгкие. Он впервые отказался от сигарет, когда ему предложили, чувствуя, что ему и так плохо из-за состояния Эсист. — Сложно объяснить. Стрессу она подвергалась? Нет. Различного рода возбудители нервной системы употребляет? Нет. Она ведь никогда не болела ничем таким раньше? Да. Пока что, попробуй её попоить успокаивающими средствами и постарайся не нагружать работой. Посмотрим, что будет.— Ничего не понимаю. Это ведь не связано со смертями?— Не говори чепухи, Сейшин. Симптомы противоположны друг другу. Однако не могу пообещать тебе, что её состояние не смертельно для неё. Я лишь говорю результат анализа. Не забывай, что и психическое состояние имеет огромное значение. Наш анализ не до конца точный, поскольку нашей аппаратуры не хватит, чтобы сделать окончательный диагноз, — сказал доктор и увидел, как лицо Сейшина стало мрачным. — Что такое? — Надеюсь, что это просто из-за жары.....если и вправду всё настолько плохо....Сейшин посмотрел в окно палаты, где полчаса назад лежала Эсист. Ему казалось, что на него пристально кто-то смотрел из этого окна. — Тебе дать список таблеток? — Да... — сказал Сейшин, повернувшись к нему лицом, но продолжая смотреть в окно. — Да, пожалуй. После этого они поехали домой, купив в аптеке всё, что было написано в списке. После этого почти весь небольшой путь они ехали молча, лишь иногда быстро бросали взгляды друг на друга. Она стала первой, кто нарушил молчание. — Сейшин... — начала она, посмотрев на него и встретившись с ним взглядом. Однако через секунду он вновь смотрел на дорогу. Дорога была на поворотах резкой и требовала внимательности и терпения. Однако это знали только сами жители деревни, а денег на обычные предупреждающие знаки почти что не было. Многие согласились, что даже если бы они были, люди не обращали бы на них внимания. — Прости, что нагрузила тебя своим здоровьем.....Убрав одну руку с руля, он крепко сжал руку Эсист. — Тебе не нужно извиняться. Заботиться о тебе — моя обязанность. [Да, хоть это он понимает. Но с каким тоном он это говорит. Будто он рыцарь, который выполняет свой долг и гордится этим перед своим господином!]Ничего не ответив, они подъехали к храму с задней стороны. По этой дороге могли ехать только члены семьи Мурой и служители храма. С этой стороны храм был не таким величественным, как с парадной стороны. Здесь он был без всяких арок, без всяких вырезанных из осин или другого дерева украшений. В гараже могло уместиться столько же машин, сколько на стоянке у магазина. Также как и дорога, этот гараж был предназначен и для транспорта других монахов, среди которых были скутера и, в редких случаях, машины. Сжимая в руках пакетик с тремя пачками витаминов, лекарств и двумя пузырьками с настойками, Эсист нехотя открыла дверь и, выйдя из машины, почувствовала холодную, сырую землю. — Что врач сказал? — спросила Мивако, встретив их у крыльца. Эсист уже понимала, что она задала этот вопрос чисто из вежливости, не очень умело имитируя заинтересованность. — Сказал пить успокоительные и отдыхать. — То же самое говорила и я всё это время. Эсист стала часто убегать из дома, стараясь найти ответы на все вопросы. Она видела себя уже одной ногой в могиле в их глазах. Чувствовала, что её медленно закапывают в могилу, куда она не должна попасть. Кожа начала краснеть. Эсист чувствовала дрожь по всему телу и то, как было невыносимо холодно этой ночью. Внезапно, она увидела вдали небольшое, но очень яркое голубое пятно. Подойдя поближе на несколько шагов, она увидела того самого молодого парня со странной причёской и одеждой, что копал могилу точно также, как и в прошлый раз. Это была та же могила. Когда он открыл крышку гроба, оттуда вылезла девушка, испуганно смотря на него. ?Вот откуда у проблемы ноги растут....? — со злостью подумала Эсист, медленно сев на листву, стараясь не делать громких звуков. ?Значит это именно они обращали людей в окиагари....?Картина выстроилась в её голове таким образом. Эта семья переехала в деревню, следуя информации из эссе Сейшина с целью обратить всю деревню в окиагари. Однако люди как-то сумели это понять и решили истребить их всех. ?Как люди пришли к этому выводу??, ?Кто был главным среди тех людей, который понял, как их надо убивать?? и самым главным вопросом оставался ?Куда ушёл Сейшин??. Она могла бы убивать их поодиночке или же сразу убить всех, но как она бы это сделала? Её же беспомощность заставляла её кричать. Если бы у неё была сила и выносливость, она бы смогла решить эту проблему. ?В чём смысл твоего существования? Ради чего ты живёшь?Она встала и со всех ног побежала в храм, стараясь не думать, заметили её или нет. ?Я хочу спасти свою семью?На следующий день она взяла в руки хорошо заточенный нож и принялась точить колья, стараясь делать конец как можно острее. Это оказалось не так просто. Дерево очень плохо подавалось лезвию, даже когда она со всей силой надавливала на него. [Что ты делаешь?]— Пытаюсь сделать кол, — она подняла кол, дабы показать жалкий плод своих трудов. — Но пока им можно только тыкать....[Если ты хочешь сделать острый кол, то тебе нужен топор. Этим кухонным ножом ты ничего не сможем вырезать. Это же и дураку понятно]Она лишь пробурчала что-то себе под нос, после чего прислушалась к его совету. К концу дня уже был готов десяток острых и толстых кольев, которые она спрятала подальше от людских глаз. На следующее утро, Эсист направилась искать хоть какой-нибудь след на их логово, спрятав пять кольев в рюкзак. Их было слишком много, чтобы они могли все поместиться в замке, поэтому их логово должно было быть именно в деревне. По слухам бабок, сидящих на лавке, единственным районом, где уже никто не жил, был район Ямаири, куда Эсист, собственно, и направилась. Этот район был словно призрак. Кроме гула машин, что раздавался вдали и звуков цикад, ничто здесь не подавало признаков жизни. Проходя мимо этих заброшенных улиц, она заметила, что все окна были либо забиты досками, либо тканями, что не могли пропускать сквозь себя свет. Выбрав первый попавшийся дом, она несколько раз ударила ногой об дверь. Ничего не случилось. Она была закрыта на ключ и сколько бы раз она не пинала эту дверь, что с разбега, что с места, она не подавалась. Единственный способ открыть её — это выбить в ней дыру с помощью топора. Любые другие варианты, которые приходили к ней в голову после этой, были бессмысленны. — Чёрт... — процедила сквозь зубы она и, схватив рюкзак, побежала обратно в храм. Здешние топоры очень сильно отличались от привычного для нас понимания слова ?топор?. Он был похож на очень длинный и острый тесак, на конце которого был острый выступ. ?Этот топор был создан, чтобы людям головы проламывать?? — пошутила однажды Эсист, впервые увидев его. В храме было всего два таких топора, что хранились в гараже, рядом с другими садовыми предметами. Когда Эсист взяла один из них, она тут же поняла, что за ней следили. Отец Сейшина, что вечно лежал в кровати, пристально смотрел на неё, не двигаясь и не произнося ни слова. Они смотрели друг на друга, будто в ожидании развязки этой сцены. Единственное, что пришло в голову сделать Эсист, это поклониться и спокойно уйти. Вряд ли можно было её в чём-либо подозревать. По крайней мере, так думала она. Придя обратно на место, она разбила все окна в доме и начала выламывать дверь. Когда небольшая дыра, размером с руку уже была готова, она начала уже руками отламывать доски от дерева. Внезапно её вниманию привлекла небольшой железный замок. Поняв, что можно было просто выломить его, она ударила себя по лбу. Это оказалось чуть проще, чем она думала, хоть ей пришлось изрядно попотеть, чтобы суметь попасть именно на него. К концу, когда железка упала на землю, всё вокруг неё было в зазубринах. Внутри была полнейшая тьма. Настолько, что нельзя было увидеть что-либо в районе одного метра. Сняв с плеч рюкзак, Эсист зашла внутрь, и, стоило ей пройти пару метров, как она тут же наступила на что-то твёрдое с очень неровной поверхностью. Дотронувшись до него, Эсист поняла, что это было лицо, только на ощупь оно было как лёд. Найдя руку в темноте и схватив её, девушка изо всех сил потащила тело на улицу. Это оказалось тело уже взрослой женщины, которую она еле-еле вытащила наружу. Как только на неё попал свет, на её коже начали появляться волдыри, которые стремительно высыхали и лопались. Они появлялись на всей коже, а когда вся кожа полопалась, покрываться волдырями начали мышцы. Запах горелой плоти окружил её. Эсист смотрела, как кожа за считанные секунды скукоживается, вздувается и лопается. Этот процесс был страшным, например, для человека со слабой психикой или просто обычного человека. Однако какое-то странное чувство росло ниже живота Эсист, когда она смотрела, как нечто, бывшее когда-то человеком, умирает. Причём умирает не в страшных муках, а во сне, даже не осознавая того, что его уже нельзя спасти. Труп не дёргался и не подавал никаких признаков жизни вплоть до момента, пока он не стал похожим на огромный пережаренный кусок мяса, покрывшийся чёрной корочкой. Обернувшись и поняв, что никто не заметил её действие, она вытащила ещё один труп на свет. То же самое случилось и с ним. Несмотря на все старания, она расправилась только с одним из домов. Все, кто там был, коих было человек восемь, сгорели дотла. Когда целая группа людей, горели под лучами солнца, лёжа в позе покойников, Эсист, наконец поняла, что за чувство она испытывает. Чувство убийства и смерти, что происходит по вине её рук. Жар снова распространился по её телу. Красные пятна распространялись по её коже. Запах горелого мяса заполнял мозг. То чувство, когда смерть обнимала её и целовала во всех местах. [Ай-ай-ай. Тебе должно быть стыдно за такие мысли! Эти мысли равны тому же, если бы ты начала прямо здесь и сейчас мастурбировать!]— Это просто мысли. Я ведь не всегда могу их контролировать. [А должна. Я слышу все твои мысли, даже если они звучат в твоей голове меньше секунды. Я знаю все твои грехи, которые ты так яростно пытаешься скрыть ото всех. Ты должна их убивать, но с сочувствием или, в крайнем случае, с равнодушием]Когда все трупы в доме сгорели, наступил уже вечер. Домов было ещё добрых несколько десятков, а больше времени не было. Однако что-то ей подсказывало, что подобного будет слишком мало для окончательной победы. Это значило, что надо было использовать все варианты. Рюкзак с кольями она спрятала в дальнем углу гаража, зная, что никто не захочет его взять, если найдёт. Зайдя в дом, она увидела, как Сейшин прижимал небольшой мешок со льдом к воспалённой щеке. Эсист давно ждала подходящую ситуацию, когда можно было бы поговорить с Сейшином. Причём подобрать время, когда он не был бы занят работой или подработкой. [Не пытайся, я уже вижу, что ничего из этого хорошего не выйдет. Он опять начнёт отнекиваться, как всегда]?Он никогда не отнекивается!? — закричала в голове она. [Уходит от темы, другими словами. Не делай вид, будто он всегда говорит тебе то, о чём на самом деле думает или то, что чувствует! Зачем нам сейчас спорить, если можно прямо сейчас выяснить?]— Сейшин.... — начала неуверенно говорить Эсист, подходя к нему. Поняв, что он её слушает, она продолжила. — Тебе не кажется, что в деревне происходит что-то странное? — Не кажется. Так и есть. Столько смертей всего за пару недель. Конечно, пока рано подводить итоги, но Тошио сказал, что, возможно, это эпидемия. Жук сидел в нескольких сантиметрах от него, но тот абсолютно его не замечал. Он стучал клешнями друг об друга, создавая постоянный раздражающий звук. Он будто хотел имитировать часы, стуча в определённой последовательности. — Если это эпидемия, то не значит ли это, что и мы можем умереть? То есть....мы ведь не исключение. Чем мы отличается от тех, кто умер?— У тебя есть какое-то предложение? — спокойно спросил Сейшин, ещё раз потрогав щеку, чтобы убедиться, что она не горит. — Я вижу, что ты хочешь мне что-то сказать...Эсист глубоко вздохнула, признав, что он был прав. — Может быть нам стоит переехать, пока никто из нас не.....заболел? — слово ?заболел? она сказала странно, будто под этим словом скрывается нечто большее или совсем другое по смыслу слово. Слово ?умер? слишком бы плохо отразилось на всём диалоге, поэтому, ?заболел? было лучшим вариантом из худших. — И что мы будем делать? Возможно, ты права, но как нам это сделать? Деревня рассчитывает на нас, ведь на наших плечах ответственность за их похороны. Мы не можем просто взять и уехать. — Но тогда мы умрём! — сказала она, ударив руками стол. — Смерть не обойдёт нас стороной. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось....или с Мивако.... — Эсист умолкла, поняв, что Сейшин тоже мог ответно закричать. Однако он продолжал молчать.Положив лёд обратно в холодильник, Сейшин повернулся к Эсист и, положив руки на плечи, крепко сжал их. — Эсист. Я знаю, что ты очень сильно беспокоишься. Я бы с радостью переехал. Но есть такая вещь под названием действительность. Сколько проблем возникнет. Родители вряд ли уже согласятся, потому что они понимают, что должны быть здесь... — он замолчал, испуганно смотря на свои руки. — Эсист....ты снова горячая.....Эсист чётко для себя осознала, что затея с переездом полностью провалилась. Бог лишь похихикал и сказал: [Я же говорил! Отнекивается и уходит от ответа]. Сейшин был прав, и даже не пришлось объяснять для себя почему. Деревня, как липкая паутина, связала вокруг них кокон, и они думают, что не обязаны его покидать. Впервые она чувствовала себя так перед ним. Что она не может ему ничего сказать, хотя раньше могла сказать хоть что. За весь день они проронили между собой только несколько фраз на нейтральную тему. Всё остальное время, что они были вместе, они просто молчали. Когда наступила ночь, Эсист даже легла в другую комнату, оставив его одного писать всю ночь напролёт свой роман дальше. Значит, решила Эсист, надо уничтожить корень проблемы, а именно восставших. Она сжала кулаки так, что ногти врезались в плоть и рвали её. Девушка поняла, что должна была во что бы то не стало уничтожить их, уничтожить всеми способами и не щадить никого. На следующее утро, Сейшин не пришёл на завтрак и только к обеду вышел из своей комнаты. Волосы были растрёпаны, а глаза покраснели. — Ты опять не спал? — спросила Эсист, принимая воду с растворённым лекарством по рекомендации Тошио. — Да... — сказал он, наливая себе кофе. — Всю ночь старался передать чувства и мысли на бумагу, но на этот раз это оказалось намного сложнее. Я даже перестал верить, что вообще умею писать. Что разучился делать то, что раньше делал рефлекторно....Рука Сейшина дрожала, проливая на стол кофе. Эсист чувствовала, как он медленно ломается под грузом, что нависает над ним. Она встала из-за стола и подошла к нему со спины, положив руки на плечи и начав мять их. Жук, как всегда, появлялся резко и в самых причудливых местах: на часах, в шкафу, на люстре, на потолке или на стенах. [Это, видимо, единственная проблема, которая его беспокоит. Он мог столько всего полезного сделать, а вместо этого тратит ночи на написания романов]Эсист он начал постепенно раздражать своими постоянными комментариями, которые звучали, как мысли человека старого поколения, который видел мир через призму стереотипов. Со злобой посмотрев на Бога, Эсист вновь вернулась к Сейшину. — Ты не разучился....возможно, ты просто устал или просто на этот раз вдохновение обошло тебя стороной. Пожалуйста..... — она наклонила голову поближе и поцеловала его в щёку. Впервые за последние пару месяцев, она сделала это. — ....не мучай себя....я могу помогать тебе с этим....писать вместо тебя, чтобы ты диктовал мне слова или ещё что-нибудь....Он лишь улыбнулся и погладил её по щеке, прижимая её лицо к себе.— Спасибо за то, что ты предлагаешь мне помощь. Но врач сказал, что ты не должна нагружать себя. К тому же это, как-никак, моё хобби — писать книги. Я должен и придумывать и создавать. Если я не буду смотреть на слова, которые пишу, или вообще не буду писать — мне будет сложно сделать полную картину происходящего. [Абсолютный слабак]После обеда в храм позвонил доктор Одзаки и пригласил Сейшина в больницу. По тональности голоса было понятно, что ему было неловко говорить с ним. Однако мужчина спокойно согласился к нему приехать и отвечал вежливо, несмотря на то, что тот только недавно на него накричал. — Господи, какая жара..... из-за неё вся работа становится адом, — сказал Тошио, плюхнувшись в кресло в коридоре прямо рядом с кондиционером так, чтобы ветер дул в лицо. Две верхние пуговицы халата были расстёгнуты, как и всегда. К нему подошла самая молодая медсестра со стаканчиком чая. — Спасибо, — сказал он и выпил большой глоток, после чего глубоко вздохнул. Это был их специальный напиток на случай аномальной жары. Чай кабусэча жёлтого мутного оттенка, долька лимона и кубики льда. Подавали это в небольших бумажных стаканчиках для экономии. Подобную идею им предложил Сейшин, когда подарил Тошио на день рождения в жару чай в прошлом году. Стоило мужчине только о нём вспомнить, как к нему подошла другая медсестра и сказала: ?Доктор, к вам пришёл молодой настоятель?. Вспоминая их последнюю встречу и его всплеск эмоций, он опустил голову и отвёл взгляд в сторону, стараясь не смотреть на мужчину. — Я не ожидал, что ты захочешь снова меня позвать... — сказал он, сев напротив него и, по привычке, сложив руки вместе на коленях. — ....но я рад. — Откуда у тебя пощёчина? — неловко спросил Тошио, краем глаза посмотрев на Сейшина, на щеке которого остался тёмно-пурпурный след от сильной пощёчины. — Хотя, ладно, не говори. Он знал эту сторону Сейшина. Если человек захочет его со всей силой ударить, но не сделает этого, то молодой монах сам возьмёт и сделает это собственными руками. Эта его сторона морального мазохиста выводила доктора сильнее, чем его пассивная сторона в конфликтах. Она была непонятной для него, а сам он был слишком далеко от мыслей Сейшина, чтобы их уловить. Сейшин опустил взгляд на щеку и прикрыл её рукой. Он выглядел так, будто он был сам поражён своему результату.— Ничего. Боль прошла, но ещё какое-то время будет синяк. — Сколько. Раз. Я. Буду. Тебе. Говорить. Чтобы. Ты. Не. Делал. Этого? — злобно спросил Тошио, говоря каждое слово отдельно. — Прости, ты ведь знаешь меня. Когда ты сдерживаешь себя, ты приносишь себе ещё большую боль. В следующий раз, будь решительнее, и я перестану такое делать. Ты ведь позвал меня не только ради этого?Он долгое время молчал, пожирая его глазами. Он был прав, сейчас не время уделять столько внимание какой-то жалкой пощёчине. — Ах, да.... из здания местной администрации пропали все свидетельства о смертях, произошедших с начала августа и до 1 октября....— То есть нельзя сообщить об этом властям? Этого ещё не хватало. Значит, теперь деревня абсолютно беспомощна и, более того, возможно, эпидемия перейдёт и на другие города....— Хватит об эпидемии, — Тошио допил чай и встал, чтобы выбросить стаканчик в мусорное ведро. — Знаешь, на днях я прочитал твоё эссе про эту деревню. Я был, почти что, в восторге, дочитав его, потому что твои слова в нём отлично описывают нынешнее состояние деревни. Все эти могилы в лесах, 40 метровые осины, из которых делают гробы — всё это является в нашей деревне символом смерти, и они окружают деревню со всех сторон. Даже название деревни — Сотоба — происходит от названия деревянных дощечек с молитвами для душ умерших, которые устанавливают рядом с могилой. Иногда, кажется, что природа ?живая?, но не в том смысле, что она растёт и умирает, а в том смысле, что она — один огромный единый организм, который, однажды, закроет нам пути во внешний мир и поглотит деревню. — Тошио....я...мне нечего сказать... — взволнованно сказал он, встав с кресла и повернувшись к нему. Моменты, когда Тошио говорил о творчестве Сейшина, можно было сосчитать на пальцах одной руки, однако, каждый раз заставлял его сердце биться чуть быстрее и дарить странное, необъяснимое для него самого тепло. — Я рад, что моё эссе заставило тебя размышлять над прочитанным. Он молча стоял к Сейшину спиной. — Мне кажется, я нашёл объяснение всем этим смертям. Если я скажу тебе, ты не посчитаешь меня сумасшедшим? — повернувшись к нему, мужчина увидел, как Сейшин покачал головой в разные стороны. — Мне кажется, что это дело рук окиагари. Сам посуди. Все симптомы, начиная от холодного пота и заканчивая полиорганной недостаточностью, указывают на то, что человек потерял много крови, однако никаких крупных ран для таких последствий не было. — Только незначительные укусы насекомых... — закончил за него Сейшин, стараясь уловить мысль и переварить её. — Да. Это многое объясняет. Сегодня я остаюсь на дежурство в больнице. Поэтому, — подойдя к нему ближе, он положил руки на его плечи и крепко сжал их, — Прости меня, пожалуйста, Сейшин. За всё, что я сказал тебе тогда, за всё разы, когда мне довелось оскорбить тебя или ударить. Я готов извиняться перед тобой столько, сколько твоей душе будет угодно.....только прошу...помоги мне. Сейшин молча стоял, смотря в его глаза. Ему всё ещё было трудно поверить в его слова и, более того, принять этот факт, но в это верил Тошио, а значит, его невозможно будет остановить. — Дай мне время, чтобы немного всё обдумать. — Хорошо, — сказал доктор, глубоко вздохнув и отпустив его. — Заранее тебе спасибо, что не посчитал меня сумасшедшим. * * *Эсист решила вновь пойти в Ямаири и устранить, хотя бы, ещё один дом. Когда она уже собралась пойти в гараж, ей на глаза попался средних размеров крест, вырезанный из дерева. Красная верёвка, проходившая через большую дыру посередине, была специально сделана, чтобы его можно было носить на своей шее. В принципе, Эсист это и сделала, основываясь лишь на поверьях, что нечисть боится религиозных вещей. [Молодец. Ты начинаешь правильно работать своими немногими извилинами в голове!]Почти все дни, за исключением одного в этом цикле, были жаркими и солнечными, что было ей одновременно и в пользу и во вред. Даже надевая головные уборы, не пропускающие солнечный свет на голову, она ловила приступы солнечного удара и того состояния, когда по сухому горлу текли вязкие струи слюны, что мешали ей дышать. Поэтому, она носила с собой бутылку воды, которую могла осушить за один час и, время от времени, делала отдых, прячась внутри дома, где был холодный и влажный тенёк. Придя на то же самое место, она обнаружила, что замки были снова сделаны, а на месте сломанных досок уже были новые. Сжав топор в своих руках крепче, она начала делать то же самое, что и в тот день. Самое главное здесь — держать ухо востро. Уже можно было не сомневаться, что они специально будут выжидать момент, когда можно будет устранить её. Наверняка у них есть способность выслеживать человека по запаху, или даже по специальным рецепторам. Теперь, когда она наносила удар по доскам, её сердце замирало, будто в ожидании того, что кто-то её схватить сзади, возьмёт топор из рук и им же вспорет вены или аорты так, чтобы она кровью своей забрызгала всё вокруг. В доме снова поселились восставшие, причём их количество не изменилось. — Сколько же их ещё? Как же быстро их количество растёт.... — сказала она, разрезая доски и вытаскивая из углов дома восставших, до которых лучи солнца не могли достать.Когда она перешла ко второму дому, она лишь украдкой посмотрела на деревья и замерла. В ста метрах от неё стоял тот же человек, что был на кладбище. Его костюм полностью сливался с деревьями и, если бы не кислотно-синие волосы, она бы и не заметила его. Убедившись, что крест всё ещё на её шее, она приготовилась отбиваться топором. Ринувшись к ней, он нанёс ей удар носком кроссовка по солнечному сплетению. Креста, что она так яростно сжимала и выставляла вперёд, он испугался, на лице явно был виден ежесекундный страх, но это не помешало ему врезать в живот несколько ударов твёрдыми кулаками. Никакой боли она не чувствовала. Было лишь неприятное ощущения того, как нечто твёрдое бьёт по коже и старается сломать её рёбра, вдавив их в лёгкие. Не сказать, что Эсист хотела почувствовать боль в этот момент, но так ей было бы чуть легче с ним сражаться. Тогда начал бы вырабатываться адреналин, и она бы скакала из стороны в сторону, как профессиональный спортсмен. А так, было лишь странное чувство, что все внутренности сжимаются и бьются об стенки. Прыгнув к ней за спину, он за одно движение сорвал с неё крест и выкинул так далеко, что траекторию его полёта Эсист потеряла в ту же секунду. Удар, нанесённый после этого в спину, вышел настолько сильным, что она отлетела вперёд и ударилась спиной об порог одного из домов, который она только что открыла. Он схватил её за шкирку и швырнул в этот дом, закрыв дверь с помощью топора. Внутри была кромешная тьма, и Эсист била кулаками по деревянной двери. В темноте возникали всевозможные страшные образы, которые только могли прийти в её голову за всю жизнь. Это был второй раз за всё её существование, когда она испытала самый настоящий страх. Она не сделала ни одного шага в какую-либо сторону, а продолжила стучать кулаками по двери и бить по ней ногами, стараясь просто выломать хоть одну доску. Тем временем на улице смеркалось, а это значило, что скоро все эти окиагари проснутся. Медленно со всех сторон начали раздаваться звуки копошения. Кто-то вставал и хрустел пальцами, а кто-то просто стучал челюстями друг от друга. В темноте начали сиять огромное количество красных глаз, которые смотрели на неё. Несколько окиагари напали на Эсист, воткнув свои острые, как иголки, клыки в шею. Они быстро выпили кровь и отпустили её, но, стоило им немного отойти, как они упали на землю и начала дрожать, кривляться и сгибаться пополам. На лицах была невыносимая мука. Остальные отошли от неё и от них как можно дальше. Она начала агрессивно бить ногами по двери, врезаться в неё с разбегу и просто бить кулаками. Когда кто-то снаружи начал открывать дверь, она с разбегу ударила по ней ногой, тем самым врезав дверь прямо в бедолагу, который её открывал. Воспользовавшись случаем, Эсист убежала прочь, чувствуя, как ноги со сверхзвуковой скоростью перебирают по земле. Этот случай заставил её задуматься над тем, чем именно она стала. Что было с её кровью такого, что эти восставшие валялись и бились в агонии? Для этого Эсист решила провести небольшой эксперимент. Его суть заключалась в том, чтобы влить её кровь в вену живого человека и посмотреть, что будет. Бог всячески не одобрял это решение, считая его жестоким, бесчеловечным и пустой тратой времени. Однако Эсист его не слушала. Он говорил, что она должна была его слушать, но те советы, которые он ей давал либо бессмысленны, либо абсолютно неэффективны в данной ситуации. Помимо этого, он постоянно осуждал всех людей, которые окружали Эсист, называя их бездуховным, грешными и слабыми. Поэтому, доверие девушки к нему падало с каждым новым, сказанным им, словом. Специально для эксперимента она купила несколько шприцов. Вырубив случайного прохожего ночью и утащив его в лес, она вколола ему в локтевую вену шприц и впрыснула внутрь кровь. Он также дёргался, но его лицо выражало экстаз. Он улыбался, закрывал и закатывал глаза, пытался снять с себя одежду. Даже когда она разрезала ему горло, и он захлёбывался в собственной крови, он продолжал закатывать глаза и трогать себя за чувствительные места. В самый последний момент на его лице возник ужас, каждая мышцы на его лицо напряглась и приняла причудливую форму. Позже, она повторила этот результат, только уже с другим человеком, только он умер уже до того, как она его собралась убить. Порезав запястье, она увидела, что оттуда вываливались куски чёрной, свернувшейся крови, которые на ощупь оказались почти что неощутимыми, как тёплое и мягкое желе. Эсист, после такого неожиданного результата опыта, решила сама её попробовать, причём двумя способами: выпить и вколоть. В обоих вариантах результат для неё был одним. В первом случае её обхватила чувство эйфории и похоти. Во втором она словила кошмар, вбирающий в себя страшные образы. Она видела бесчисленное количество трупов, огромных глаз, смотрящих на неё, огромных жуков, вылетающих из организма человека. Даже после кошмаров, когда действие проходило, ей хотелось выпить ещё крови. Именно из-за этого она боялась притронуться к крови ещё раз. Сколько книг, музыки, сериалов и фильмов было посвящено тому, как люди постепенно опускались вниз по наклонной лишь ради очередной дозы. Вспоминается фильм, на который она с Сейшином и Тошио сходили на день рождения. Это был не городской кинотеатр, а один из тех дешёвых сельских кинотеатров, где в доме культуры (или в другом здании) просто на сцене устанавливали огромный холст белого цвета, брали проектор и ставили на стул. Таким образом, можно было смотреть фильмы, которые они выберут, за копейки. Они никогда не забудут тот момент, когда сидели там, на третьем ряду прямо посередине, думая, что смотрят обычный фильм, а в кадре на весь экран человек вколол шприц себе в глаз и впрыснул туда наркотик. Вспоминая этот момент, Эсист сразу видела перед глазами эту картину: выколотый глаз, вздувшийся зрачок, красная жидкость, вытекающая из места укола, красный белок глазка. По её венам двигалось смертельное оружием, которым можно было подчинить себе весь мир! Но как его использовать? Эсист задала себе этот вопрос — те ответы, которые приходили в её голову казались либо банальными и тупыми, либо грандиозными и, почти что, неосуществимыми.[Не используй мой дар в своих корыстных целях! Это неприемлемо!]?Заткнись. Как будто у тебя есть другие идеи?Проходили недели. Эсист старалась найти новый способ уйти от участи, но ничего цельного в голову не приходило. Лишь старые идеи, которые немного менялись пунктами и местами действия. Эсист внимательно наблюдала за Сейшином все эти недели, стараясь найти в нём какие-то изменение. Может быть, симптом той самой болезни, от которой люди умирают, увольняются и переезжают или же изменение в поведении. Кроме усталости и иногда раздражительности ничего не удалось найти. Это был тот же Сейшин, которого она всегда знала. ?Куда ты уйдёшь? Если эти люди пришли сюда, значит, ты должен был быть здесь, правда?? — спрашивала она Сейшина, внутри своей головы. В этот момент, когда девушка не могла ответить на собственный вопрос или даже предположить возможный вариант ответа, ей казалось, что она вообще не знает его и все те годы, что прожила с ним, были потрачены впустую. Охваченная из-за этого странной злобой то ли на саму себя, то ли на то, что она не пыталась узнать его лучше, она вновь пошла в Ямаири и со всей силой разрывала доски и вытаскивала окиагари, вкладывая в них всю ненависть. Неважно, как быстро они пополняют свои ряды, неважно насколько сильным является её противник — он ей угрожает, а она должна защищаться. Даже когда она вновь увидела парня с голубыми волосами, в странном наряде с разрезом на груди, который подчёркивал накаченную форму его тела, она не испугалась, а была готова защищаться всеми силами. Он сделал два шага вперёд, а затем быстро побежал на неё, легко перепрыгивая через камни и выступавшие поверх земли корни. [Убей его!] — сказал Бог, спрятавшись между деревьями, когда между ними было расстояние не больше двадцати метров. [Замахнись топором и ударь его по голове!]Вместо того чтобы наброситься на неё, он наклонился корпусом, выставляя вперёд одну ногу, которой вновь ударил Эсист по солнечному сплетению. Бросив топор на землю, Эсист прижала руки к этому месту и согнулась пополам. Все её мышцы будто напряглись и застыли. Она упала на землю, как восковая фигура. Ни конечностями, ни даже кончиками пальцами она не могла пошевелить. — Ну и перепугала ты нас всех, — сказал парень, подойдя поближе и наступив на её голову. — Мы ожидали кого угодно на этом месте, однако.....когда я увидел тебя, я был весьма удивлён. Мне казалось, что мы уже тебя устранили, и ты больше не будешь для нас проблемой. Вместо того чтобы убить её на месте, он связал ей руки за спиной, после чего отвёл в Канемасу, нанося удары, когда она старалась вырваться. Когда они пришли в замок, он посадил её на кресло, вдавливая в него. Огромное пустое пространство, огромные шторы холодных оттенков, огромный ковёр на полу. Смотря на всё это, она чувствовала себя наименьшей частью всего. Её сознание лезло на стены, прыгало от одной стены к другой, от потолка до пола, прыгало от одного стула на другой, перепрыгивая препятствия. Маленькая частичка в огромном пространстве хотела метаться из стороны в сторону от чувства собственной неважности.— Наконец-то мы с тобой встретились, — услышала она знакомый детский писклявый голос за своей спиной. На кресло напротив неё села та самая девочка, с которой она встретилась вместе с её семьёй. Та же готическая одежда, которую обычно надевают на кукол, та же безумная причёска, смотря на которую думаешь, сколько всего лака она потратила, чтобы добиться такого результата и те же чёрные глаза. — Я извиняюсь за такие неудобства, но это крайние меры, чтобы ни ты не навредила нам, ни мы тебе. Хорошо? — спросила она, наклонив корпус в её сторону. — Не будешь нас убивать?Эсист молча смотрела на неё, пожирая взглядом. Главный её враг сейчас сидит в двух метрах от неё, в то время как она сама сейчас прикована и не может ничего с этим сделать. — Ты самый неожиданный наш враг. Думаю, Тацуми тебе об этом сказал. Весьма поразительно то, как ты разобралась с нашими.... — она умолкла, обратив внимание на то, с какой ненавистью Эсист смотрит на неё. — Не смотри на меня так. — Зачем вы притащили меня сюда? — наконец спросила Эсист. Её голос был суровым и с неприкрытой злостью.— Мы хотим выйти из этой ситуации мирным путём. Мы не хотим убивать тебя, ведь ты можешь быть нам весьма полезна, — она замолчала и, взяв чайник с подноса, который только что принёс слуга, налила им обеим чаю. — Думаю, для начала нам нужно друг другу представиться. Я Сунако Киришики. — Эсист Мурой. Девочка замерла. — Мурой? Ты родственница писателя Сейшина Муроя, да? — спросила она, сделав большой акцент на имени ?Сейшин?. — Значит, мы точно не будем делать этого. Не хочется расстраивать его твоей смертью. Сунако встала и хотела уже протянуть ей чашку чая, как тут же остановилась. Эсист почувствовала, как её глаза начинают дико пульсировать, а пульс начинает бить всё чаще и чаще. — Вы просто решили обратить эту деревню из-за своей прихоти. Все мы жили спокойно, пока вы не решили приехать сюда! Ты не заставишь меня заткнуться и смотреть на всё со стороны. — Давай ты перестанешь спорить с взрослыми, хорошо? Своими проделками в Ямаири ты никому лучше не сделала. Руки Эсист начали дрожать. Её дыхание стало тяжёлым. Ей становилось настолько плохо, что она была готова разбить голову об стену с пробега, чтобы её мозги прилипли к стене и пропитали её своей кровью, а следы навсегда на ней отпечатались. — Если ты продолжить в том же духе, нам придётся убить тебя. Будь хорошей девочкой.Она попросила своего прислугу развязать верёвку, что он, собственно, и сделал. Эсист уже была готова наброситься на неё и придушить, но в помещение был вместе с ними тот самый парень, который несколько раз её избил.— Не хочешь ли попить со мной чашку чая? — спросила она. — Нет.... — Эсист хотела по привычке сказать после слова ?нет? ?спасибо?, но тут же сдержалась. Сунако наклонила голову вперёд. — Ты презираешь нас, потому что мы нападаем на людей? — спросила она, поймав внимание Эсист, чем была довольна. — Мне жаль, но ни я, ни другие не считаем это чем-то плохим. Мы нападаем на людей, чтобы жить, так в чём наш грех? Людей много, а восставших ничтожно мало, так что плохого в том, чтобы мы взяли немного крови у людей? Ваша кровь для нас, это как мясо животного для вас.— Ты приравниваешь людей к скоту? — единственный вопрос, который задала Эсист во время их короткой встречи. — Не совсем. Но это хорошая аллегория. Вы едите мясо, а мы пьём кровь. Это всего лишь пищевая цепочка. Вот и всё. Эсист не стала ничего ей говорить. Эти слова, что хотела сорвать из её уст, были за пределами приличных слов. Эсист оставила своё мнение при себе и ушла оттуда, еле сдерживаясь, чтобы не побежать. Вернувшись после этого в храм, она была готова разбросать всё, что могло бы ей попасться на глаза. Ей хотелось кричать, валяться на полу, рвать на себе волосы и одежду, царапать кожу ногтями или ножом. Эсист поняла, что если она будет спать этой ночью одна в комнате, она обязательно сделает что-нибудь из вышеперечисленного с собой. Она попросила сегодня Сейшина не писать, чтобы они могли поспать вместе, против чего он не стал выступать. Этой ночью он сделал перерыв в своей писательской карьере. Сейшин крепко спал, а вот Эсист ещё долгое время просто лежала, окунувшись в свои мысли и рассуждения. После похорон старушки, за которой он наблюдал вместе со своим другом Тошио, он был, как будто, чем-то подавлен. А спустя несколько дней, когда он снова пришёл с ночных прогулок, Эсист довелось увидеть его таким....отчаянным. Эсист не знала многого и потому не могла ответить даже на один из вопросов. В тот день, после похорон, Сейшин остался на кладбище, спрятавшись между деревьев. Вскоре, сюда же пришёл и Тошио с лопатой в руке. — Тошио, — позвал его Сейшин, выйдя из деревьев. Тот повернулся и начал кашлять, выбросив из зубов сигарету. — Не пугай меня так. Я уже подумал, что это восставший. — Я знал, что ты придёшь сюда, потому и остался здесь,— доктор ничего на это не ответил и начал копать могилу. — И? Что ты будешь делать, когда её раскопаешь?— Разумеется.... проверю.....восстала ли она.... — тяжело дыша, ответил он. — А потом? Я ведь знаю, что это не всё, что ты хотел сделать. Он вставил лопату в землю и замер. — Покажу её жителям деревни, чтобы до них, наконец, дошло, что это не эпидемия. Всё время им нужны доказательства, чтобы они поняли.....затем начну ставить над ней эксперименты, чтобы узнать их слабые стороны, и как их можно уничтожить. — Ничего удивительного. Мне стоило ожидать, что ты именно так и ответишь. Но вряд ли её родственники тогда тебя простят, если ты это сделаешь. К тому же, разве это правильно? — Тошио повернулся к нему, с непониманием смотря на него. — Я умею в виду, вот так грязно с ними расправляться. Они выглядят точно также как и при жизни и ведут себя точно также. Другими словами, чем они отличаются от человека, существование которого прекратилось, но потом восстановилось? Да, они нападают на людей, но они всё равно люди! Вдруг это им для чего-то нужно? Может быть они.....— Хватит! — закричал Тошио, заставив Сейшина умолкнуть. — Да, у нас нет полномочий, чтобы убивать их, но если не мы, то кто? Государство? Ну-ка, назови мне закон, по которому мы можем судить окиагари, — Сейшин молчал и с каждой секундой он терял уверенность в своих словах. — Государство не способно на это!— Я это понимаю.....но я всё равно не могу с тобою согласиться, — сказал Сейшин настолько тихо, чтобы это мог услышать только сам он. — Ты просто боишься, — сказал он. — Ведь, чтобы победить их — нам надо бороться, то есть противостоять, а этого ты не можешь. Сколько миллионов лет люди боролись просто ради того, чтобы жить, а ты готов просто так попрощаться со своей жизнью! Это и делает тебя слабаком!—Тошио.....пожалуйста.....хватит.... — говорил сквозь зубы мужчина, чувствуя, как ему становится плохо. Ему стало тяжело дышать, и он начал ловить панику с того, что каждый его вдох был важен и что, если он перестанет дышать, то умрёт. Перед глазами медленно всё расплывалось. — Чем больше будет окиагари, тем меньше будет жителей деревни! Неужели тебе хочется, чтобы вся эта деревня, включая и твою семью, исчезла?!Всё вокруг окончательно пропало, и он не мог понять, что вокруг него. Всё стало одинаково пурпурного цвета, а в голове были миллионы незаконченных фраз. Пошатнувшись и еле удержав равновесие, Сейшин побежал прочь от этого кладбища, врезаясь то и дело в деревья. Если бы он и дальше продолжил бежать, то наверняка бы упал и получил множество ранений разной степени. Как только силуэт Тошио скрылся за деревьями, Сейшин остановился и попытался успокоиться. Голова пульсировала в такт сердца, перед глазами всё более-менее начало различаться, хоть и сложно было понять, что он сейчас видит. Дерево или гриб?— Да, я не умею бороться....я умею только убегать... — сказал он, массируя пальцами виски. Когда он пришёл обратно домой, то заперся в своей комнате, где просто сидел за столом, ничего не делая. Эсист хотела его остановить, но тут же сдалась. Она не заметила это в прошлый раз, но в его взгляде что-то изменилось. Тот единственный огонёк в них не просто потух, а будто был залит тонами воды. Лицо без эмоций, как у покойника. Рука сжимала запястье, на котором был шрам от лезвия. Когда Эсист хотела ему чем-нибудь помочь, он лишь сказал ей: ?Не беспокойся обо мне....я.....мне нужно побыть....одному.....?.Этот голос был неприятным. Он будто был сухим, холодным и режущим сильнее, чем хорошо заточенный нож. Впервые услышав этот голос, Эсист тут же отошла от него, веря, что он мог ударить её или оттолкнуть от себя. Хоть на следующее утро, он снова стал таким, каким и был до этого, его голос и произносимые им тогда слова врезались в её память. Сколько бы Эсист после этого его не спрашивала, он лишь отмахивался, прося не переживать по этому поводу. Когда оставался день до его ухода, Эсист приняла отчаянную попытку его остановить. — Сейшин, — начала она, сев рядом с ним и смотря, как он пишет слово за словом в одном и том же темпе. — Я знаю, что происходит в деревне. Я знаю, что это окиагари!Сейшин остановился. Карандаш завис в миллиметре от поверхности бумаги. Какое-то время он продолжал смотреть на лист бумаги пустым взглядом, но вскоре посмотрел на Эсист.— Как ты догадалась? — спросил он тихим голосом, отложив карандаш в сторону. — Я знала это с самого начала. Они не ходят днём, потому что иначе сгорят. Они выманивают приглашения в дом. Из-за них люди умирали. Правда, я так и не выяснила, как они распространяют заразу.... — говорила она так быстро, что даже не успевала смыкать челюсти, а губы не успевали за буквами. — Они пьют кровь, так как это их еда, и когда человек умирает от малокровия, вероятность того, что он восстанет из мёртвых, высока. Так они и пополняют свои ряды. — Сейшин, — сказала Эсист и схватила его за руку. — Люди медленно понимают, что они стоят за этими смертями. Будет резня! Нас убьют и это факт. У нас есть последний шанс сбежать отсюда. Пожалуйста..... — на глазах Эсист появились слёзы. — Пожалуйста....Сложно было понять, что творилось в его голове в тот момент, когда он понял, что и Эсист знала всю правду. — Эсист, ты тоже хочешь убить их?— Да....потому что из-за них....из-за них Мивако.... — она хотела ему сказать правду. Что Мивако и её убьют, но она не могла. Её слова сейчас не имеют никакой ценности. — Мне было бы всё равно на них, но они хотят уничтожить эту деревню и сделать её своей. Я же говорила, что просто не хочу, чтобы кто-нибудь из вас умер....Минутная пауза, во время которой Сейшин принимал какие-то важные для себя решения. — Понятно....ты будешь презирать меня за эти мысли....но я считаю, что никто не дал нам право решать, убить их или нет....они отличаются от людей, но они всё же внутри люди....разве можно их убить, только потому, что они пьют нашу кровь, чтобы выжить?Эсист молчала. Она не хотела отталкивать его от себя своим мнением. Она старалась держать его рядом с собой любой ценой, потому лишь соглашалась с каждым его словом. — Но ведь и люди хотят жить, а вместе с восставшими сосуществовать невозможно. — Я это прекрасно понимаю.....поэтому я и бессилен.....Но, даже несмотря на это, к вечеру следующего дня он снова исчез и не появлялся вплоть до рокового дня. 7 ноября. Эсист держала топор, стоя в том же месте, куда должны были прийти жители деревни. Когда наступила абсолютная тишина, Эсист внезапно услышала, как вдалеке раздаётся рёв автомобиля. Пробежав на шум в лес, она остановилась. Машина со всей скоростью проехала мимо неё, постоянно ударяясь бампером об поверхность земли из-за неровного рельефа. Машина проехала в сторону храма так быстро, что она не успела увидеть, кто именно был в машине. Однако она запомнила промелькнувшие на долю секунды белые волосы, которые не принадлежали ни одному жителю деревни, кроме одного....?Сейшин......? — это имя ударило ей в голову, оставляя там огромную рану. Эсист стояла в ступоре. Картина резко треснула в её голове. Внезапно она осознала, что те жители деревни были правы и пришли в её храм неслучайно. Сейшин БЫЛ в храме. Из-за НЕГО её и Мивако убили тогда!....?Почему....почему ты??Она уже хотела побежать в храм, вспомнив, что если она не поспешит, то Мивако убьют, но её тело не слушалось. Она стояла, как восковая фигура, на протяжении минуты. Все звуки стихли. Какие-либо ощущения реальности прекратились. Она схватила себя за голову и начала кричать. Как будто в голову, прямо через все нервы в её головном мозге, провели электрический ток, который превращал все извилины мозга в пюре. Её стошнило кровью на траву. Только Эсист подумала, что уже всё закончилось, как то же самое чувство перешло к сердцу. Её начало расшатывать в разные стороны, будто от неё хотели отделить что-то. На долю секунды она будто отделялась от своего тела, а через столько же времени возвращалась обратно в него. Она упала на землю и начала на ней дёргаться, сгибаться пополам и выпрямляться. Слюна стекала по подбородку, а глаза вот-вот должны были вылезти из орбит. В её голове раздавался её же крик. Она слышала голоса в своей голове, что воспроизводились одновременно, из-за чего это был один огромный поток всех звуков. Всё вокруг начало плавиться, размываться и становится одним сплошным пятном. Нельзя было разобрать, где и что находится. Голова кружилась, повсюду раздавалось шипение и Эсист казалось, что её вот-вот снова вырвет. А потом.....всё закончилось. Она проснулась у себя в кровати. Тёплое и мягкое одеяло согревало её и не хотело выпускать из своего плена. Сознание Эсист пробудилось, однако глаза всё ещё были закрыты. Даже не так. Казалось, что веки были приклеены друг к другу. Спина Сейшина соприкасалась с её спиной. Когда она чувствовала его спину, Эсист чувствовала, что это не сон, раз она что-то чувствует. Единственным звуком в комнате было редкое шуршание одеяла.....