Civil war and weird feelings (1/1)

***Напряжение между южными и северными штатами постепенно нарастало, из-за вопроса о особом институте рабства на Юге и в целом из-за рабства, хоть и не у всех южных семей имелись рабы. После присоединения территорий, полученных от Мексики, была предложена оговорка Уилмота, которая утверждала, что ни рабство, ни подневольный труд не должен быть на свободных территориях. Южане очень этой оговоркой огорчились, даже точнее сказать, разгневались, угрожая каждый неугодный раз выходом из Союза. Ди-Си, как аболиционисту и выстыпающему за целостность американской нации, это не нравилось. Он лишь тихо, скрытно и незаметно наблюдал за всем происходящим, что казалось ему несмешной сатирической комедией, а точнее даже сказать некой насмешкой самого Всевышнего, если он, конечно, существует, и слышит всех этих маленьких, но таких глупых и изредка злых людишек. Вашингтон никогда не верил в что-то такое, да и особо о смерти, жизни и тому подобных вещах никогда не задумывался. Его это не интересовало, он просто знал, что, фактически, вечен. И может, кто знает, имеет душу...***Однажды в 1849 году, в конгрессе, напыщенный и мятежный представитель Джорджии1, выкрикнул: ?... клянусь перед этой палатой и страной, что если вы своими законами стремитесь вытеснить нас из Калифорнии и Мексики... чтобы таким образом привести в упадок штаты Союза, то я за разобщение.?2Северяне искренне смеялись над ним и его угрозами, так как он всё ещё оставался в Союзе, каждый раз находя предлог, чтобы остаться. Даже США узнавая о таком(ему рассказывал либо подглядывающий Ди-Си, либо изредка тот, кто живьём и вблизи всё это там видел.) Но ах, к сожалению, тут поддержали и другие южане, поддерживая его слова. В какой-то момент, эта словесная ссора перешла, как бы странно или смешно это не звучало, в драку, да такую, что сказывалось, что если взорвётся бомба в зале, то и не было бы такого переполоха. Вот же!.. глупые южане. Но как же повезло США и северянам, что у них есть такой замечательный и умный человек, как Генри Клей. Он сумел предложить ряд резолюций, называющийся компромисом 1850 года, почти удолетворяющий обе стороны конфликта. Также, он призывал к взаимным уступкам, в которых, не Север, не Юг, не мог выиграть или проиграть, заявляющие, вместе с тем, что они должны считаться с потребностями друг друга. ***И видимо, через 10 лет, об этом забыли. Так как даже не смотря на, по мнению США и столицы тоже, да и северяне также считали, достоверную и правдивую речь Линкольна о том, что он не будет посягать на институт рабства в тех штатах, где он уже существует, они, на удивление, всё-таки сумели выйти, но несомненно, не в один день. Самой первой отделившейся южанкой была Вирджиния, к которой Округ Колумбия не всегда питал хорошие чувства, но иной раз считал её за родную мать, даже любил и уважал, как родную мать. Но Массачусетс ему в любом случае был всегда ближе... А самой последней отделившейся была Южная Каролина. Это начало гражданской привело к расширению федерального правительства и заметному росту населения округа, включая большой приток освобожденных рабов и скорее всего, большую часть они и составляли этого притока. Впрочем, Вашингтона это особо не смущало и он даже этому немного радовался втихую.Авраам настаивал на том, чтобы строительство?купола Капитолия продолжалось во время?Гражданской войны. Вашингтон ценил это, как никак, капитолий то его частично. 16 апреля, 1862 года конгресс отменил рабство в округе Колумбия, что порадовало его самого, как аболициониста. Он пытался упрашивать конгресс и месяцами ранее, но у него никак не получалось, хотя, возможно, не слишком и настойчиво Ди-Си делал это, как ему казалось. Был он достаточно тихим и спокойным, по характеру. Иногда американец из-за этого и считал его странным, поскольку большинство из штатов, были своеобразно буйными, яркими, запоминающимися личностями. Хотя, вероятно, он снова привередничает, что ему и свойственно; повезло уж появиться с такой наклонностью. ***Однажды Округ Колумбия пришёл к нему, чтобы обсудить важное дело. Ну как важное? Ди-си просто обожал с США любезничать и разговаривать, порою даже сплетничать, если есть что-то интересное; и прямо так, как ребёнок или какая-нибудь молоденькая девица, но в конце, как любил он делать, докладывал своё мнение, а потом всеобще признанную правду, поддразнивая так и играясь. Но вот в этот раз пошло что-то не так. Приходит вот, находит эту выделяющуюся из всей толпы людей фигуру, с теми немного усталыми серо-голубыми, но при этом жаждящими чего-то большее и обречёнными на успех, манящими глазами. Каждый раз он всё больше и дальше смотрел в эти глаза, вглядывался, тонул и выныривал, когда его звали. Как какой-то пловец, но столица-то стоит сейчас на полу...И замечает за собой внове. Вашингтон чувствует те ощущения, которые обычно описывают как пархающих бабочек в животе. Но это нечто красивее, чем бабочки в животе, пархающие, скорее всего, в желудочном соке в попытке выбраться. Это была не совсем любовь или симпатия, а вернее её предначертания, эскизы. Немного он почувствовал себя странно, щёки его загорели, но виду не подавал, просто замолк на полуслове, забыв что говорил. Готов было и провалиться под землю от похожего на стыд чувства. США быстро заметил, что с его собеседником что-то не так и окликнул его, опомнил. Мысленно Вашингтон отблагодарил его, да так, будто его от смерти только что спасли. Хотя, с одной стороны, это и была смерть, только его некоторых принципов насчет таких отношений. Ранее он ни к кому не испытывал такового, и вообще считал, что и не испытает. ***Также конгресс обещал уплачивать компенсации тем, кто освободит добровольно своих рабов. Некоторые со столицей предались необычному провлению радости — принялись кричать ?ура? и обнять каждого негра, которого они встретят. Вашингтон пытался заставить делать это и США, в шутку его подбадривая, но тот отнекивался, и смеялся со своей столицы. А самой столице было удивительно приятно слышать этот смех и он пытался рассмешить сильнее.***Однако, несмотря на все эти успехи политики, в бою всё было некудышнее. Новый генерал конфедератов вторгся на территорию Севера и попытался заблокировать столицу, перезав ведущие в город железнодорожные пути. В тот момент столица серьёзно перепугалась, так как был шанс проиграть им, а это много чего означало. В первую очередь, они могли полностью проиграть войну и отдаться в руки этих нечистых порочных южан и их... КША. (Первое, что сказал США, узнав имя своего близнеца... брата... сына... в общем, клона: ?Что, простите? Повторите, по слогам, пожалуйста.?)Это имя даже произносить противно.К счастью, у него не получилось и в 1865 году эта война закончилась, само собой, не на этом, но это уже совершенно другая история, с другими главными героями.***Однажды прогуливаясь, Ди-Си посмотрел на снесённые памятники конфедератов. — Как красиво здесь теперь. Не уж то раньше... с ними.***После, в перерывах Вилльям3 задумывался о том случае. А что же он значит? Что он значит для него? А что он значит для США? Последний вопрос смущал его больше всего... Неужто он один из тех... Да нет же! Он быстро отнекивается от такой мысли и пытается убедить себя в честности своих слов и чистоте разума?:?Я, столица США, названная в честь первого президента, Джорджа Вашингтона... не могу быть таким!? В один из таких моментов, к нему достаточно вальяжно входит США, даже почти враскачку, будто пьяный, здоровается, и будто не замечая изменившегося взгляда его, ставшим странным для других и чуждым, непонятным, даже не замечая немного другого поведения, просит у него ручку, что слегка потрясло Ди-Си, повергло в шок. Но ручку дал. Их руки соприкоснулись в эдаком жесте. После, он также странно ушёл. Как влюблённый юнец, он задумался об этом, посмотрев на свою руку. Не то чтобы округ удивился прикосновению; ему это доставило странное мимолётное удовольствие, которые продолжалось не более минуты. Всё данное только что происходящее казалось странным сном, кои ему частенько в последнее время снятся. Связанные с недавней прошедшей войной, естественно. ...Только Округ Колумбия ещё до кое-чего не догадывался(и не смог бы): впереди Позолоченный Век. А это значит, что впереди ещё несколько ужасных лет.