2Б/9С (1/1)
2Б хорошо умела скрывать то, что прорастало в сердце стройными ветвями. Любовь, ненависть, смех, слёзы... И многое другое, что ещё формировалось в её модели. Было так странно что-то чувствовать. Порой она думала, что их всех обманули, и они превращаются в людей. Или они и есть люди...Командование отдавало приказы, и она не задумываясь выполняла их – механически, с твёрдым взглядом на мир и без лишних эмоций; только чётко поставленная цель. Она стремилась быть одной и ни с кем не сходиться. А зачем? Андроидам ни к чему такие понятия, что присутствуют у людей – дружба, взаимопомощь. Так и она смотрела с тусклым, осуждающим безразличием на то, как некоторые операторы с энтузиазмом обсуждали любовь, свидания, ремонт и внешность. Эмоции под запретом, так почему никто не укажет им на их оплошность? Почему у андроидов вообще возникают эмоции, когда это чисто технически невозможно?2Б подумала о том, что они, наверное, имитируют людей. Это не настоящие эмоции. Это всего лишь программа. Исходя из этого возникал другой вопрос: почему запретили эмоции, если их в принципе не существовало? Значит ли это, что допускалось очеловечивание андроидов? Нет, это бред — она мотает головой и закрывает глаза, погружаясь в сон.Позже 2Б замечает, что с одиночеством стала больше думать и находить что-то странное в их системах и правилах. Много размышлять – это тоже человеческий признак. Андроиды не должны думать о личном, только анализировать ситуации и разведданные или что-то подобное по работе. Новая работа, новый напарник, одновременно являющийся и её техником – и мир пошёл под откос. 2Б стала узнавать то, что не должна была; чувствовать то, что запрещено; убивать тех, кто пытался спастись. Мир застыл в своих первобытных красках ещё тысячелетия назад, пока все остальные формы прогрессировали до аномальности. Деревья, животные, машины, сами андроиды...Во всём этом она видела отклик программы, зашифрованные коды, которые вели к чему-то запретному. Привычка носить повязку и быть отстранённой помогли ей скрыть то, что не должны увидеть другие. Даже Найнс... Особенно, Найнс.— Я... Я так хотел обо всём тебе рассказать... Я даже мог показать... — хриплый шёпот, скрежет останавливающихся винтиков системы.2Б сжимает его горло, душит слова, вызывающие у неё поток противоречий и яркого урагана эмоций. Мальчик перед ней словно задыхается, уже и вымолвить что-то не в состоянии, но она знает, что это из-за перегрузки системы, которая вызывает сбои речевого процессора.Просто остановись, прошу тебя! — она тихо умоляет, смотрит блестящими от слёз глазами на того, кого считала надоедливым, слишком любопытным и не к добру эмоциональным. Теперь она сама такая, только с другими гранями характера, и ей ужасно больно обрывать жизнь.— 2Б... — он из последних сил пытается что-то вымолвить, сказать что-то очень важное, но девушка перед ним лишь сильнее сжимает горло, боясь тех слов, о которых глубоко внутри уже знает.9С протягивает руки, силится с затухающей программой приобнять, в последний раз ощутить чужое тепло и донести то, что не может сказать. Но время неумолимо, и его ладони так и не доходят до талии. 2Б плачет, уже по-настоящему стонет и метается, не находя места своему телу. Мальчишка смотрит на неё непонятным взглядом и, на мгновение, улыбается, прежде чем глаза окончательно затухают, свидетельствуя об отключении модели.— Нет... Нет... — она в неверии дотрагивается до его лица, губ, глаз и опускает голову, с тем, чтобы затем прокричать его имя.Вблизи что-то шевелится и издаёт шумные звуки. Туби не замечает, оплакивая ушедшего сканера. Но, когда она поднимает голову, то видит машину – маленькую, новенькую и странно смотрящую своими прожекторами на них. Оба смотрят долгие минуты, пока механический голос не обрывает тишину:— Вам помочь?2Б едва не смеётся, но кивает, потому что слова не могут вытечь наружу, потому что нет сил что-либо сказать. Возможность того, что он выживает минимальна, но ей хочется надеяться, что любовь ещё не потеряна...