1 часть (1/1)

Несколько лет назад2-е Кольцо, 3 учебный корпус ГИТИ ***В руках у меня скрипка. Я стою на сцене в луче единственного включенного софита. Света от него не хватает, чтобы увидеть людей, сидящих в зале, но я слышу их, пусть они и молчат. Я слышу, как они дышат, как скрипит ткань их костюмов, слышу, как движутся их руки, из темноты указывающие на меня.Впрочем, нет, одного из них я все-таки вижу – зеленые стекла его очков бликуют от единственного пучка света. Они почти не двигаются, пристально вглядываясь в мою фигуру. Я знал, что здесь будет подобное, все таки выпускной экзамен в ГИТИ - не столько проверка знаний студента, сколько смотрины. Известные меценаты, директора филармоний, театров и художественных выставок часто приходят на подобные мероприятия в поисках новых ?экспонатов?. И все-таки я немного волнуюсь – одно дело выступать перед преподавателями, ради одной единственной отметки в листке, в который ближайшие годы все равно никто не заглянет, и совершенно другое – выступать перед людьми, от которых, возможно зависит вся твоя жизнь.Смычок в моей руке ложится на струны, и скрипка оживает. Я всегда любил скрипичную музыку и сейчас я будто бы растворяюсь в той мелодии, что сам играю. Одна из ранних композиций великого Людо Ван Хоффа. Мать часто включала мне ее запись, когда я был еще совсем маленьким. Я твердил ей, что однажды напишу столь-же прекрасную мелодию и посвящу ее маме. Хоть сколько-нибудь талантливым композитором я так и не стал, но вот в игре на скрипке преуспел весьма неплохо.Наконец, скрипка затихает и вместе с ней гаснет софит. Вместо него, сзади, за кулисами вспыхивают тусклые зеленоватые точки – знак того, что меня услышали и теперь остается лишь ждать результатов в комнате ожидания. Я убираю скрипку и смычок в футляр, разворачиваюсь и мир гаснет. ***Господин “Зеленые очки” первым подходит ко мне, неловко маневрируя среди студентов и прочих искателей одаренных выпускников. Его темно-красное пальто выделяется даже на фоне броских нарядов, бывших уже студентов ГИТИ.- Мистер Збенски? – Низкий, слегка пижонский голос степняка едва различим среди многоголосого шума толпы, но я все-равно слышу четко, будто исполнитель кричит в рупор. – Я представляю владельца одного весьма известного в Третьем Кольце заведения. При упоминании тройки я невольно морщусь. Не то, чтобы Третье было так уж плохо, просто если ты изначально попал туда, то устроиться даже во втором будет куда как сложнее.- По его просьбе я прибыл сюда, чтобы найти талант… - Мужчина в очках несколько резко поправляет явно новый и не обношенный еще костюм. – Талантливого скрипача и передать ему вот это.Мужчина протягивает мне конверт с перекрещенными смычком и флейтой. Внутри оказывается пригласительное письмо, незаполненный, но с печатями, временный пропуск во второе кольцо и выписка из учетной книги одной из гостиниц, подтверждающая право предъявителя на три дня проживания в одном из номеров.***Мой наниматель оказывается пожилым, но довольно крепким и высоким мужчиной-столичником. Мы говорим не менее получаса, прежде чем он предлагает сыграть мне. За тот вечер кроме Понда ко мне подошли только двое – пара людей господина Пасти, в заведение которого требовалась ?новая кровь?. Так-что особого выбора у меня не остается – мы подписываем контракт на три месяца выступлений с возможностью продления контракта, если я хорошо вольюсь в коллектив.?***Первое мое выступление мне запомнилось плохо – слишком много света. Слишком много запахов. Слишком нервное состояние. Публика одобрительно хлопает, остальные музыканты одобрительно хлопают меня по плечу, а я пытаюсь не отключиться. Нервное напряжение и недосып дают о себе знать. Вскоре я выхожу через черных ход, направляясь во всю ту же комнату в гостинице. Еще один скрипач предложил снимать квартиру вдвоем, но я пока-что хотел нормально отдохнуть. Футляр с инструментом легко постукивает по ноге в ритм ходьбе. Я не замечаю, как из переулка выходят несколько фигур, идущих в мою сторону.***– И все-таки, Понд, кто вы? Вы не похожи на тех, кто готов рисковать ради других. – Спрашиваю я, переводя взгляд то на окровавленный клинок с рукоятью-змеей, то на лицо степняка, в руке которого он находится. Что-то неуловимое в его образе отдает фальшью, будто бы художник-подмастерье не смог в полной мере передать игру света и тени и теперь персонаж на холсте выглядит как собственная восковая статуя.Впрочем, виной тому может быть несколько инъекций, введенных мне в шею мужчиной, представившимся как Флинн Понд. Кровь, до этого текшая из неглубоких, но болезненных ран почти перестала течь, а сознание начало постепенно плыть. Это не было похоже на наркотический приход (по крайней мере в том виде, в котором я его испытал порядка года назад), скорее это ощущение было сродни тому, когда ты еще не до конца проснулся и находишься в пограничной зоне между сном и бодрствованием.– О, ты правда хочешь это знать? – В голосе его звучит легкая издевка и в какой-то мере радость студента, на ходу придумывающего оправдание очередного опоздания и понимающего, что преподаватель ему подыгрывает. – Впрочем, меня бы, на твоем месте, сейчас прежде-всего интересовала твоя культя, которой ты обычно двигаешь туда-сюда.– Все в порядке – пару витобинтов, отсутствие нагрузок и через неделю все заживет. – Отвечаю я, стараясь убедить скорее себя, нежели мужчину, сидящего передо мной на нижней ступеньке лестницы. Мое сознание все сильнее погружается в пограничные зоны, оставаясь при этом на поверхности. ?Странное чувство? - думаю я, ни на секунду не сбиваясь с мысли.– Ты правда в это веришь? Эти ребята, - Лезвие указывает на три бездыханных тела, лежащих за пределами пятна света. – действовали знаючи. Первый целил в лучезапястной сустав, второй в предплечье, а третий… Я в медицине не сильно шарю, но за твои сухожилия и похоронки не дам.Я слегка приподымаюсь, глядя на залитую кровью руку. Пытаюсь сжать кисть – тщетно. Пальцы лишь слегка подрагивают и только. Спустя пару мгновений мое тело падает обратно на бетон улицы. Я медленно перевожу взгляд на Подна, силясь что-то сказать. Картинка плывет, а изо рта вылетают лишь нечленораздельные звуки. В конце концов мне удается прохрипеть его имя, хотя я не до конца уверен, что слова эти вылетели из моего рта – таким чуждым был мой голос.– Успокойся, музыкант, - В голосе степняка звучит насмешка. – Ты не умираешь, а Флинн – не мое имя. Да даже рука скорее всего восстановится, при твоих-то деньгах. А теперь – спи.Последим, что я вижу, перед тем, как кануть в пучину небытия – дорогой и массивный шприц в руке мужчины и иглу направленную мне в глаз.***Зеленый достает иглу из глаза недавнего студента и осматривает содержимое колбы. В тусклом свете единственной работающей в этом переулке люмосферы жидкость кажется черной.- Великолепно, друг мой. – Красный, уже пару минут ожидавший завершения процедуры изъятия в тени, вышел в пятно света. Зеленый же невольно дернулся, явно не ожидая увидеть здесь своего начальника из-за чего колба с талантом звякнула о дверной косяк и чуть не разбилась. – Нет, правда – столь насыщенный цвет… Но вы действуете слишком неаккуратно. Не делайте вид, что мои слова вас обижают – вы ведь должны были понимать, что подобный ход с докерами останется незамеченным, разве что, если они убьют простого беспризорника, играющего одну единственную мелодию в надежде на пару грошей. Если же речь идет о ребенке видного промышленного деятеля то, боюсь, о компании в которой он уходил, доложили его почтенному отцу еще до того, как он вышел из корпуса. Я немного подкорректирую ему память. Самую малость, так, что он будет помнить лишь обрывки последних событий. Но мой вам совет – меньше болтайте, если не хотите, чтобы в один день вы проснулись и осознали, что за вами охотится половина Столицы.