breakdown. (1/1)

Первое, что увидел Джейк, открыв глаза – Фрэнк с тарелкой в руках. Вероятно, в тарелке было что то горячее, ведь от неё исходил пар.Мужчина протянул тарелку Джею, что сонно протёр глаза, садясь.– Пока что будешь есть тут, носить тебя каждый раз вниз я не собираюсь.Парень слабо кивнул, и взял её в руки. Как оказалось, там был ароматный суп. Он осторожно взял ложку в руки, опасаясь, что еда отравлена.– С едой всё в порядке, можешь быть уверен. Мне незачем вредить тебе, помнишь?Джей криво ухмыльнулся, взял ложку, дабы попробовать немного содержимого тарелки на вкус.– Спасибо. – Он еле выдавил эти слова из себя. Укусил щеку изнутри, уставился на Фрэнка.И чего это он на меня пялится? Странный мальчишка. – Тебе нужна помощь?– Я похож на ребёнка? – Дерзко отвечает парень.Мелкий гадёныш.– Когда ты уже закроешь свой рот? – Вздыхая, спрашивает Фрэнк.– Когда ты отсюда съебёшь. – Он даже не поднимает взгляд, но продолжает есть.Да что с ним такое сегодня? Я, конечно, всё понимаю: пубертат, страх и защитный механизм парня играют с ним злую шутку, но вчера ведь спокойным был.– Что с тобой случилось? Я думал, мы уже выяснили всё насчёт твоей речи по отношению ко мне. – Заводит руки за спину, выпрямляет её.– А как бы ты себя вёл, если бы ты был прикован к кровати в доме незнакомого мужчины, вместо детского дома под опекой у ответственных людей? – Пальцы сжимают подбородок, заставляют посмотреть вверх. Он не может. Не хочет. Делает через "не хочу".Звонкий шлепок от пощёчины прервал писк в ушах, заменив его острой болью. На него смотрят сверху вниз.– Скажу честно, я бы предпочел умереть прямо за моей матушкой, нежели сидеть тут в неведении. Ты хоть понимаешь, насколько мне сложно? Я ёбаный подросток. Мне шестнадцать, Фрэнки. Я не могу спокойно продолжать жизнь, когда единственный близкий мне человек гниёт в какой-то канаве. Это не так уж и просто. Я знаю, у тебя при себе есть пистолет. Так воспользуйся же им, в чём проблема? Я знаю, ты хочешь. Ещё одна пощёчина. Из глаз полились слёзы. Нет, не такие, как несколькими часами раньше. Горькие.– Я, блядь, даже в ванную пойти не могу. Почему ты не можешь просто взять и вынести мне мозги? Тебе жаль свои дорогие простыни, или что? Послушай, пожалуйста. Я не могу нормально функционировать, я не могу есть, меня тошнит. Я уже не помню, сколько времени прошло с тех пор, как всё, чем я питался стал сигаретный дым и блевотные бич-пакеты. Ворованные. У меня язва, Фрэнк. В моём желудке скоро образуется дыра и я сдохну как подзаборная псина. Как дешевая шлюха у трассы.Рука мужчины теперь не на щеке Джейка, а на собственном поясе. Он прокашлялся, проводя пальцами по линии брюк. Холодное дуло пистолета приставлено к лбу мальчика, который даже не дёрнулся, а всего лишь умиротворённо закрыл глаза.– А теперь послушай сюда. Да, мне ничего не стоит твоя смерть. Я могу запросто купить новые простыни, или отстирать эти. Я знаю, как выводить кровь из ткани, не беспокойся. Вот только проблема не в этом, знаешь ли. – Большой палец на курке, взвести его – дело секундное, а выстрелить – ещё проще, особенно, если указательный – на спусковом крючке. – А в том, что я пытаюсь проявлять к тебе элементарную эмпатию, а ты этого не понимаешь. Я не могу тебе рассказать всего, но знай, если бы ты не был тут сейчас – лежал бы в канаве, точно так же как и она. Джейк, я не хочу делать всё хуже. Когда-то ты поймёшь всё, но, как бы нам двум не хотелось, ты не можешь знать ни о чём сейчас. Ради твоего же блага, пожалуйста, поешь. У тебя нет язвы, я знаю это. Тебе станет лучше, если организм получит нужные вещества, и ты быстрее восстановишь силы. Ощущение чего-то то холодного на лбу пропало, а вместе с ним и желание говорить что то ещё. На этот раз мужчина пробыл в комнате немного больше, перед тем, как уйти.