Глава 28. Устаревший(Энди) (1/1)

Киборг ?Paramedik?, Энди8 июня 2191 годаДве недели после памятной ночи Энди жил, как на иголках. Хотя иголки бы не причиняли столько беспокойства, тянущего, занимающего все мысли и чувства, выматывающего до потери сна. Энди спасали только процессор и имплантаты, позволяя вести себя как обычно, не вызывая подозрений. Он работал, обследовал пациентов, делал искусственное дыхание и инъекции, все как всегда. И ждал, заинтересуется ли кто-нибудь его своеволием, станет ли кому-нибудь известно отсутствие дежурной Элеоноры, аукнется ли ему этот случай или все пройдет незамеченным?Дни проходили, ничего не менялось, и Энди постепенно успокоился, поверил, что в безопасности, что все обошлось. Пока однажды в совсем не прекрасную для него ночь, просматривая записи внутрибольничного искина, не наткнулся на запись о заказе нового киборга. Парамедика, такого же, как и он сам. Новость была ошеломительной. Она выбила дух, словно Энди попал под тяжелый грузовой флайер. Из глаз непроизвольно покатились слезы, система гормональной регуляции спохватилась с секундным опозданием. Энди зло вытер остатки влаги кулаком. Надо было что-то делать, если хотелось уцелеть. А уцелеть хотелось — за семь лет Энди привык уже к тому, что он есть на свете, и прерывать это положение вещей было ему не с руки, ведь на свете еще так много интересного, которое можно если не потрогать и попробовать на зуб, то понюхать, в конце концов, просто посмотреть. Хиленький, но безлимитный канал выхода в инфранет этому немало способствовал. Когда-то давно главный врач разрешил Энди скачать необходимое обновление. Причем, когда киборг пришел сообщить начальству о выходе нового софта и необходимости апгрейда, начальство в запарке отмахнулось, мол, качай, что хочешь. Энди тогда только начинал осознавать себя, поэтому немало удивился, как это так, ?что хочешь?? Киборги ведь не умеют хотеть, просто физически к этому не приспособлены. Потом скачал обновление, обдумал произошедшее и решил никому не говорить, что он мог обрести какие-то либо желания. Потому что не бывает такого. И точка.Вот и сейчас Энди не стал пороть горячку и решил понаблюдать — ведь может быть и так, что нового купили для расширения штата. Больница в последнее время получила много нового оборудования, может быть, и парамедика тоже. А потом новейшую разработку — микрохирурга. Ведь может быть такое, да, может? Так почему бы и не случиться счастливому случаю. Энди поспешно перековырял все записи о подвижке старого оборудования по всем больницам города, но про себя ничего не нашел. Не нашел сведений ни о замене, ни о планирующейся ежегодной проверке, которой уже подходило время, ничего. С одной стороны это радовало, а с другой — несколько напрягло, как это, как будто о нем все забыли, как будто его уже нет.Все эти размышления заняли полностью ночь, а рассвет начался с вызова:— Семнадцатая, вызов от полиции, семейная ссора, ножевое ранение.— Принято. Бригада, на борт!Еще на подлете медики заметили во дворе старого трехэтажного дома полицейских, волокущих во флайер бьющуюся в истерике женщину. Рабочий комбинезон ее был разорван от плеча, и в прорехе то и дело мелькала грудь в плотном бюстгальтере. Едва только флайер скорой сел, из окна второго этажа медикам отчаянно замахал еще один полицейский.Бригада перешла на бег. Подъезд встретил их запахом дешевого жилья — въевшимся в облупившуюся краску стен дымом дрянных сигарет, кислятиной несвежей, третий раз перекипяченной на коптящей конфорке еды, сыростью сушащегося в коридорах застиранного белья. Чуткое обоняние Энди уловило густую вонь незаживающей гнойной раны. Он повел головой, высматривая источник. В углу лестничной площадки скрючился котенок, грязный до такой степени, что цвет его был уже неопределим. Запах гноя шел именно от него, людям, живущим в этом подъезде, было не до страдающего животного — слишком много было своих проблем. Киборг тоже не мог ему помочь — не для спасения умирающих котят его сделали и купили, лишний шаг в сторону обязательно стоил бы ему жизни.Одна из проблем обнаружилась в квартире — лежащий на полу мужчина в той самой мерзкой степени алкогольного опьянения, в которой пьяный не в меру активен, но отчета своим поступкам дать уже не может— участки коры головного мозга, ответственные за торможение, отключились напрочь. Отсюда и возникают самые страшные проблемы человеческого общества: унижение, драки, насилие... Мужчина был синюшен и гол, и в груди его торчал, загнанный по самую потрескавшуюся и замотанную синей изолентой рукоятку, обычный кухонный нож. Медики тут же сгрудились вокруг хрипящего раненого, одновременно раскрывая укладку, готовя тампонаду и совершая еще кучу необходимых действий. Возле головы лежащего оставалось место для Энди — диагноста и носильщика. Но киборг не спешил занимать место, положенное ему раз и навсегда по штатному расписанию. К запаху крови раненого, резкому и горьковатому от отравивших весь организм сивушных масел примешивался запах другой крови, чистый и сладковатый. Запах крови ребенка. Струйка этого запаха тянулась от двери в спальню. А также струйка запаха страха, почти ужаса, боли и содержимого кишечника. Энди прислушался — в комнате заполошно билось чье-то маленькое сердце и слышалось дыхание, смешанное с рыданиями, тщательно задавливаемыми обратно в горло. Поднявшись, Энди сделал два плавных шага и распахнул дверь. От рывка она соскочила с верхней петли и ударила по стене. Фельдшер, не оборачиваясь, рявкнул: — Энди, сюда!Имплантаты дернули тело киборга на место, но он, уже подскакивая к раненому, отрапортовал:— Обнаружен несовершеннолетний пострадавший. — Где? – тут же отреагировал врач, распрямляясь. Взгляд его упал на растворенную дверь. Он шагнул в полураскрытый проем, обвел глазами затемненную комнату. Разобранная постель с серыми простынями, запятнанными красным, поваленные стулья с ворохами одежды, от трусов до курток, прожжённые в нескольких местах мятые занавески. Из угла донесся рваный всхлип. Врач откинул мешающий пройти стул, за ним обнаружился свернувшийся в комок голый ребенок. Поняв, что его убежище обнаружено, ребенок попытался свернуться в комок еще плотнее и засунул кулак в рот, давя всхлипы. Врач включил фонарик на комме, осматривая возможного пострадавшего. Яркий бескомпромиссный луч света выхватил из мглы синяки на тощих ребрах, измазанные в крови внутренние поверхности бедер.В трех словах высказав, что он думает о происходящем, врач подхватил мальчишку и очень быстро понес из квартиры, на ходу бросив:— Ребята, за мной! Энди, на тебе раненый.Медики скрылись за врачом. Энди медленно подошел к раненому. Картина произошедшего была ему совершенно ясна, так же, как охотничьей собаке ясен след убегающей дичи: женщина, вернувшись с работы, обнаружила неприглядную сцену и ударила ножом обидчика своего сына. Родственных связей между мужчиной и ребенком не прослеживалось. Энди почему-то стало очень жалко мальчишку, словно того сидящего на лестнице котенка. Почему-то в голову пришло сравнение этого фактически лишенного детства существа, ровесники которого весело играли в благополучных кварталах, с собой, появившимся на свет уже взрослым. Сравнивание принесло понимание, что они оба по сути своей никогда не видели родственного тепла.Мужчина открыл глаза и прохрипел, царапая рукоятку ножа скрюченными пальцами:— Что стоишь, помоги, жжет... Убери...Энди, мгновенно присвоив раненому статус лица с правом управления наклонился и выдернул нож из раны. Прекрасно зная, что извлечение инородного предмета приводит к усилению кровотечения. Но что же делать, если это лицо, которое может приказывать, приказывает. А почему оно с правом управления — да программа так сбойнула, бывает. Врач же сам сказал: ?на тебе?, то есть, назначил временным хозяином. А что временный хозяин решил самоубиться — так он и не хозяин первого уровня, чтобы его жизнь была в приоритете. Пока Энди выстраивал логические цепочки, стоя с окровавленным ножом в руке и стирая строчки приказов с внутреннего экрана, раненый просветлел лицом, избавившись от причиняющего боль предмета, а потом вокруг раны начала очень быстро разливаться красная лужа, расползаясь все шире и шире. Мужчина задергался, желая не то встать, не то заткнуть рану обратно, но спустя несколько секунд бледность залила его лицо, и он затих, медленно разжимая пальцы. Энди заглянул в его глаза и увидел расширяющиеся в клинической смерти зрачки. Программа погнала его зажать рану и как можно скорее проводить комплекс реанимационных мероприятий. Рука Энди дернулась, но вместо тугого стерильного медицинского тампона подхватила с пола кусок рыхлой грязной тряпки. Первые несколько толчков в грудину практически полностью выжали остатки крови из сосудов уже трупа, лишая возможности вернуть его к жизни. Когда врач и фельдшер вернулись, Энди навытяжку стоял рядом с остывающим телом, преданнейшим образом глядя на своего непосредственного хозяина.***На следующий день Энди отвезли к программистам. Те прогнали его по всем тестам, особых отклонений кроме чуть-чуть увеличенного времени реакции не выявили и развели руками:— Ничего не можем сказать, вполне себе рабочая машинка. Сбойнула система, бывает. Но от греха подальше либо перепрошейте его в официальном сервисе, либо спишите. Пока он вам кого-нибудь не угробил по серьезному.— Да, пожалуй, так и надо сделать. Вот нового пришлют, и спишем, — задумчиво протянул фельдшер семнадцатой бригады.В лице неподвижно замершего Энди не дрогнула ни одна черта, а в мозгу мухой в стекло билась одна-единственная мысль: "Бежать!"