Глава 26. Отказ (Хеш) (1/1)

Шеррская сторожевая ХешИюль 2191 года.Утром поднялись еще по серому свету. Саймон долго сидел на камне, постепенно просыпаясь, потом открутил крышку фляги, припал к горлышку. Напился, побулькал остатками, потряс вторую, в которой было еще почти половина и хотел было умыться, но Мунго остановил его:—?Постой, воды не так много осталось.—?Через пару километров ручей будет, там наполним.—?Вот когда наполним, тогда и разливать будешь. А пока ходи грязным. Или с Хеша пример бери и вылизывайся.—?Чего это на тебя нашло? Прям суровый инквизитор.Мунго неожиданно смутился:—?Гены говорят. Мои предки с африканского континента, это еще на Старой Земле. Сухо там.Саймон понимающе покивал:—?Мои предки из Уэлльса, мать до сих пор гордится, что когда-то прадед там жил. Везде, где только можно, изображения какого-то растения, вереск называется, лепит. И болота. Ладно, дойдем до ручья, там умоюсь.Скорый завтрак и опять дорога, выстланная плотно прибитой щебенкой, пружинит под лапами.Поворот, поворот, и еще поворот, туда, за нагромождение камней, на дороге никого нет на несколько километров в обе стороны, хруст шагов по камням далеко слышен; и можно пробежаться, распугивая неповоротливых шестиногих тварюшек, можно тихонько, себе под нос, поворчать на распластавшуюся в небе птицу, можно сделать вид, что наступаешь на ногу Мунго и получить хлопок по шее, можно…Люди обогнули приметный зеленоватый камень, служащий ориентиром и застыли, не в силах поверить своим глазам: вместо обозначенного на карте ручья им предстала россыпь валунов, еще поблескивающая гранями недавнего излома.Саймон нервно облизал враз пересохшие губы:—?Посмотри по карте, когда следующий?Мунго, не активируя карту, мрачно ответил:—?При таком темпе, каким мы шли, с ночевкой?— завтра ближе к вечеру. Почти на точке.Саймон выдохнул:—?Как-нибудь справимся, не пустыня.—?Не пустыня то оно да, но вчера днем было почти тридцать. Сегодня вряд ли будет меньше. Сколько у нас воды осталось?—?Литра полтора, не больше.—?Из них литр доля Хеша. Ему не объяснишь, мол, потерпи, воды нет.Хеш задумался. Почему не объяснишь? Как раз все понятно и без объяснений. А вот как объяснить людям, что вода здесь, близко, надо только отвалить вот этот обломок?Хеш потоптался возле большого камня, поцарапал его лапами, стараясь подцепить и отвалить, разочарованно заскулил, оборачиваясь на людей: ну что же вы, помогите, я же знаю, у вас есть то, что делает громкий Бум! и потом только мелкие камешки. Нет, не понимают. Или шуметь не хотят. Тоже причина. Ладно, не сложилось. Хеш загреб лапами, присыпав бывший ручей пылью и потрусил за уходящими людьми.День тянулся нескончаемой тропой, люди сегодня были не в настроении и Хеш даже не пытался с ними заигрывать, топал потихоньку впереди, выслеживая, не идет ли навстречу кто, на ком можно оторваться и повеселиться. Не шло никого, даже редкие повозки аборигенов, встречаемые в первый день, исчезли, как будто на планете настал локальный конец света и все разумные вымерли.Люди с утра шли упругой сторожкой поступью, но к полудню их разморило на солнце, жара была даже сильнее вчерашней, и шаги их замедлились, ноги стали все чаще оставлять в белесой пыли темные росчерки следов. Для Хеша эти стронутые с места мелкие камушки яснее ясного кричали: здесь кто-то прошел! И Хеш недоумевал, зачем надо было прятаться, сворачивать с тропы, прикрываться ?хамелеоном?, а потом так явно афишировать свое присутствие? Он даже порывался потыкаться носом в след, но его вяло похлопали по холке и послали вперед.Пить людям хотелось нещадно. Еще не та жажда, от которой распухший язык не ворочается в пересохшем рту, а обезвоженные легкие перестают впитывать кислород, но уже та, от которой путаются мысли и мышцы наливаются неприятной неправильной тяжестью, от которой тяжелеет поступь и начинается резь в глазах. К полудню Саймон, несмотря на уговоры Мунго, мол, сгоришь, скинул куртку, оставшись в тонкой футболке и через пару часов украсился покрасневшими ?рукавами?. Но все равно утверждал, что так ему легче, что в куртке, со всей ее терморегуляцией, японская сауна, и что солнце попечет и перестанет, а с длинными рукавами можно свариться заживо. Мунго варился, но куртку упорно не снимал.Самое жаркое время переждали в крошечной тени каменного останца, несколько раз переползая с места на место за прохладным пятачком. А ближе к вечеру локальный армагеддон настиг не только разумных, но и неразумную фауну тоже. Перестали бегать шестиногие ящерки, птицы исчезли из зенита. Природа затихла.В жарких душных сумерках звуки шагов глохли уже через пару метров, скрадывая расстояние. Начала нарастать влажность, сауна постепенно становилась парилкой. Но ненадолго, температура почти сразу же начала падать, и, когда солнце село за вершины гор, Саймон поспешно надел куртку.—?Кажется, будет дождь. Надо найти место, с которого нас не смоет.—?Подняться повыше.Люди ускорили шаг и стали внимательно осматривать скалы по обе стороны от тропы с надеждой найти если не пещеру, то хотя бы относительно ровное место, куда можно забраться и переждать дождь. Они оба прекрасно понимали, что низко расположенная тропа может в мгновение ока превратиться в ревущий поток.Искомая площадка обнаружилась минут через десять, и даже с вполне удобным подъемом к ней, настолько, что Хеша не пришлось втаскивать, сам запрыгнул, оставив на камнях борозды от когтей на задних лапах. Вовремя?— еще светящееся небо стремительно заволокло непроглядной чернотой. Люди, подсвечивая себе фонариками, распинали крупные булыжники, расстелили полог ?хамелеона? и приказали Хешу лечь на один край. Затем Саймон лег рядом, оставив расстояние около полуметра и Мунго накинул на лежащих свободный конец трехметрового полотнища. Некоторое время возился снаружи получившегося кокона, подтыкая ткань под бок Саймону, а потом ужом ввинтился в середину.Некоторое время не происходило ничего. Потом в голове у Хеша возник тоненький звон, будто комариный писк. Он в недоумении потряс головой, что это такое, никто рядом не летает, а что же пищит-то?Над головой грянуло, и сразу по накидке ударила обрушившаяся масса воды. Хеш боком почувствовал, как крупно вздрогнул Мунго. При полном безветрии дождь прибивал к земле, лупил, оставляя синяки на ребрах, вода скапливалась в углублениях ткани, куда-то под ноги потекла холодная струя. Молнии рвали воздух где-то совсем близко, грохот грома сливался со вспышкой, заставляя волосы на руках и шерсть на холке подниматься дыбом, то ли от атмосферного электричества, то ли от ощущения смертельной опасности, то ли от восторга перед необузданной первобытной мощью. Саймон покопался где-то под собой, затем выпростал руку из-под накидки и выставил наружу, под струю, текущую со складки, фляжку. Наполнилась она секунд через десять. Пить, лежа на животе, было, конечно, неудобно, но это была вода. Чистая ли, не слишком?— людей сейчас это мало волновало, главное, она была мокрой.Потоп прекратился так же внезапно, как и начался. Мунго ошалело поковырялся в ухе?— журчание ручьев слышалось словно сквозь вату. Саймон здраво рассудил, что вылезать из кокона и сдвигаться куда-то дураков нет, тут тепло и сухо. Почти. Во всяком случае, места, суше, чем под ними сейчас на десять миль не найти. Вот только надо было Хеша в середину запихивать, было бы совсем ништяк, а то напарник не слишком шерстяной.Потихоньку посмеялись, выпуская адреналин и заснули.Хеш высунул нос из-под ?хамелеона?, с удовольствием вдохнул промытый воздух и тоже заснул чутким сном охранника, твердо знающего свое дело.Утром серые скалы расцвели жизнерадостными оттенками лазури и светлого золота, в чистом воздухе стаями носилась радостная мошкара и люди приободрились, на сосредоточенных лицах появились улыбки. Довольный (он не любил, когда его люди хмурые) Хеш подставил отсыревшую шубу солнечным лучам. От шерсти сразу пошел тонкий парок, Саймон шутливо хлопнул пса по боку: мокрая псина.Мунго укоризненно покосился и достал из рюкзака металлическую щетку, принялся разбирать на Хеше свалявшиеся клочки. Ну и правильно, а то шерсть склеится в раздражающие сосульки, под которыми будет противно чесаться кожа, а тут работа, и надо будет не отвлекаться, а как оно не отвлекаться, когда чешется?Хеш блаженствовал под грубоватыми прикосновениями щетки, Мунго замурлыкал какую-то песенку, слова в ней состояли, кажется, из одних согласных. Саймон хмыкнул:—?Это на каком языке ты с ним общаешься?—?На языке великих предков,?— Мунго смутился, провел по шерсти еще пару раз, убрал щетку в рюкзак и встал. —?Двигать пора.Ближе к полудню группа пропустила мимо себя большую процессию местных на телегах, в которых под тентами угадывались очертания чего-то большого и угловатого.—?Родник чинить едут. Завтра тут народу будет?— яблоку плюнуть некуда,?— Саймон неодобрительно посмотрел вслед возам.—?К вечеру уже свернем,?— Мунго не растерял оптимизма,?— а вот на точку полезем утром, что-то не хочется на высоту ночью.День, вечер и ночь не принесли ничего нового?— та же тропа под лапами, те же птицы, застывшие в вышине, разве только не так жарко, да и воды во флягах теперь хватало. Второй родник был цел, люди набрали запас, вылив дождевую, оказавшуюся не слишком вкусной. Переночевали, а утром полезли в горы.Восемь километров по прямой превратились в почти полный день ползанья по скалам, все-таки никто из троих не был альпинистом. А тут надо не только взобраться, но и сделать это, не вызвав обвала, да еще и собаку втащить. Несколько раз Хеша поднимали и спускали на веревке, уложив на кусок армированной ткани. Новая игра псу понравилась чрезвычайно, как и ощущение полета, почти как в детстве, когда крепкие руки Анджера подхватывали под пузо. Тогда это казалось неправильным, порядочной собаке надо твердо стоять на земле, а сейчас показалось, что было бы неплохо и повторить.К месту засады добрались еще засветло. Начало тропы торговцев было заметно едва видимой зазубриной в темных скалах на фоне пламенеющего оранжевым неба, а потом тропа терялась между камнями, изредка проглядывая в самых неожиданных местах. Опознать ее можно было только по более мелким осколкам легко крошащегося под копытами местных ?лошадей? минерала. Не приближаясь к тропе, не спеша поужинали, расслабленно откинулись на прогретые солнцем камни. До предположительного прохода торговцев оставалось еще очень много времени?— от завтрашнего полудня и до плюс бесконечности. Бесконечность, правда, равнялась пяти-шести суткам, дальше ждать было бы уже бессмысленно, да и провизия бы кончилась.Измученные лазаньем по горам люди еле нашли удобные позы для противно подрагивающих рук и ног и заснули тяжелым сном, будто провалились в темноту усталости. Хеш, более выносливый, как и все четверолапые, пробежался по ближайшим участкам, вернулся и лег на краю площадки, загородив своих людей от ветра.Утро принесло с собой необходимость работы. Ждать. Спуститься почти к самой тропе накрыться ?хамелеоном?, замереть в неподвижности и ждать. Час, два, три, вечность. Не встать, не размять лапы, не гавкнуть на нахальную ящерицу, ползущую в сантиметре от приоткрытой пасти. После тщательного осмотра скал полуминутный перерыв?— потянуться, задрать лапу за ближайшим камнем и назад. Ждать.Темные, расплывчатые в дрожащем воздухе точки торговцев показались на серых скалах в самый жаркий час дня и начали спускаться, ныряя между камнями и неуклонно приближаясь. Три шестиногих ?лошадки? хрустели щебенкой, погонщики, трое местных, миражами плыли рядом, пятеро людей охраны коршунами сновали по тропе и оглядывали окружающий неласковый пейзаж. Хеш подобрался, люди синхронно взвели курки на пистолетах.Процессия неспешно приближалась. Хэш едва слышно, на ультразвуке заскулил от нетерпения, ожидание становилось совсем уж невыносимым, Мунго шикнул на него, любой посторонний звук мог привлечь внимание охраны, и тогда риск операции увеличится в несколько раз.Подпустив маленький караван практически вплотную, люди одновременно откинули ?хамелеон?, выпуская пса. Хеш выпрыгнул с громким рыком, дезориентируя противника, захлопали выстрелы. Погонщики, вооруженные только ножами, резво кинулись наутек, Хеш сшиб ближайшего и кинулся вслед за вторым, в несколько прыжков догнал его и так же неаккуратно повалил на камни, подняться после налета двухсот килограммов зубов и когтей невысокому существу будет проблематично. За третьим пришлось пробежаться чуть подальше. Абориген, слыша за спиной дыхание страшного чудовища, отмахнулся ножом, но неизбежно разделил участь двух своих соплеменников.Когда Хеш вернулся к месту схватки, волоча погонщика за шиворот и брезгливо морща нос— запах непривычный; и вообще двуногий плохой, плечевую мозоль ему поцарапал; Саймон и Мунго уже рассматривали свои трофеи: два таких же, как у них, пистолета, два меча с волнисто изогнутым по местным нормам краем и короткую пику. Обездвиженные охранники каравана в живописных позах валялись неподалеку.И тут Хеш увидел то, что из-под ?хамелеона? рассмотреть не успел: над тюками с товаром и в пяти метрах после прошедшего каравана охряным маревом колебалась еле видимая прозрачная дымка. Умный пес потянул носом и с ужасающей четкостью увидел?— это затаившаяся медленная смерть. А его люди уже обратили внимание на товар. Хеш глухо предупреждающе рыкнул сквозь зажатый в зубах воротник куртки аборигена. Люди же, как будто и не слышали его, сделали еще шаг по направлению к смертельному облаку. Время застыло, размазалось по окружающим скалам, будто тушка зазевавшейся птицы по блистеру скоростного флайера. Хеш, бросив погонщика, метнулся между людьми и тюками, загораживая, не подпуская, получил хлопок по боку и приказ отойти. Развернулся уже мордой к людям, ощерился, грозно зарычал в попытке донести всю опасность груза. Его рванули за ошейник в сторону как досадливую помеху. Тут уже нервы молодого пса не выдержали, и Хеш заистерил, припадая к земле, огрызаясь и чуть ли не плача, взлаивая, он кричал своим людям: ?Уходите, уходите прочь, это смерть, смерть, смер-р-р-р-р…?В холку вонзился дротик с транквилизатором и, взвизгнув от такой вселенской несправедливости, Хеш осел на щебенку.