Глава 10. Скорая (Энди) (1/1)

Киборг ?Paramediс?, Энди23 мая 2191 года—?Семнадцатая, примите вызов, ребенок, два с половиной. синий и плачет, проспект Познания, тридцать четыре, квартира триста шестьдесят один.—?Уже летим.Флайер скорой помощи сорвался с высотки в темноту, расцвеченную огнями домов и улиц,?— у вызовов на детскую асфиксию или сердечную недостаточность был высший приоритет.В квартире бригаду встретила зареванная молодая мамочка, сама еще почти ребенок, с панически орущей малышкой на руках.—?Я встала покормить, свет включила, а Лаванда синяя, вся синяя, спасите, не дайте ей умереть, сделайте что-нибудь, пожалуйста!Захлебывающаяся криком девочка пугала нежно-голубым цианозным цветом. Но ни с сердечными поражениями, ни с легочными дети так не кричат. После пятисекундного ступора всей бригады из-за спины врача вынырнул молодой медбрат и ловко перехватил ребенка у мечущейся матери. Секунду всмотрелся, держа на вытянутых руках и вдруг длинно, с нажимом, провел языком по щеке.—?Что… —?мама резко замолчала от неожиданности,?— вы себе позволяете?Медбрат невозмутимо вернул тоже замолчавшую девочку матери?— по щеке ее протянулась мокрая розовая полоса.—?Та-ак, мамаша, ну-ка, покажите, где ребенок спит,?— от изумления отмер врач.Детская комнатка радовала глаз чистотой и уютом. Банты на шторах, мягкие игрушки, новенькое постельное белье. На голубом фоне простынок плыли белые облачка и летали мускулистые чайки.—?Все ясно. Видите, у птиц пять глаз? Шоарра. Нестойкий краситель. Что ж вы, мамочка, без стирки бельишко-то дочке положили? Купили, пришли, постирали, потом пользуйтесь на здоровье, что вы как маленькая, в самом деле?Молодая мать ошарашенно посмотрела на белье, крепче прижала к себе дочку и разрыдалась. Недовольное дитя задергалось, выдираясь из чересчур тесных объятий и заорало пуще прежнего. Врач поморщился:—?Энди, двадцать капель кардиовала накапай ей. Да не ребенку, а мамочке, бестолочь!Медбрат, виновато улыбнувшись, отнял уже поднесенный стаканчик с резко пахнущими каплями от губ малышки и почти влил в женщину.—?Вы, дорогая, успокойтесь, все здоровы, делом займитесь: бельишко поменяйте, ребеночка отмойте. Сами успокоитесь и дочка успокоится. Вам бы тоже не понравилось, если бы вас посередине ночи трясти начали и в ухо орать. Все, парни, пошли на выход.Во флайере, врач, откинув спинку переднего кресла, довольно протянул:—?Ну-у-у, есть у нас на станции примета: если ночное дежурство началось с ребенка, то пока не сменимся, всё дети пойдут. Или что-то так или иначе с ними связанное. Готовимся к сюрпризам.Сюрпризы последовали незамедлительно: не успел флайер приземлиться обратно на парковку на крыше больничного комплекса, как последовал новый вызов:—?Семнадцатая, ребенок, пять лет, многочисленные рваные раны ротовой полости, Парковая четыре, квартира двадцать восемь.Встретил скорую пожилой мужчина, бледный, тяжело дышащий. По лбу его катился пот.—?Проходите,?— мужчина поморщился и потер грудь ладонью.Бригада переглянулась, опытный врач кивнул и фельдшер с медбратом в долю секунды подхватили больного под локти, усадили в кресло. Врач развернул укладку, щелчком отбил носик ампулы фентанила, фельдшер тем временем вызвал кардиологическую бригаду. Одновременно Энди прикоснулся к шее больного, потом вдавил пальцы куда-то под ребра с одной стороны, с другой, кивнул, подтверждая:—?Да, имеется электроток повреждения, реполяризация калия задней левой стенки нарушена на тридцать восемь процентов.За окном завис флайер кардиологии. Энди распахнул окно, оттуда въехали салазки с носилками, пациент был споро уложен, и флайер моментально исчез, разрывая темноту красно-зелеными всполохами.Весь визит занял от силы три минуты.Уже уходя, фельдшер вспомнил:—?Инфаркт ладно, а что у него со ртом было?Энди указал на диван:—?Там.Врач досадливо шикнул:—?Что там то? —?и, словно желая опровергнуть указание, со скучающим лицом заглянул за спинку. Тут же переменился в лице:—?Вот и ребенок.Диван тут же был отодвинут. Спрятавшись за ним, сидел пятилетний мальчик с заплаканными глазами и приоткрытым ртом. Изо рта тянулась ниточка слюны, чуть подкрашенная розовым.Мальчик поднял испуганный взгляд на мужчин, столпившихся вокруг него:—?Дяденьки, не ругайтесь,?— прошепелявил он,?— кактус я съел…Уже позже, после того как ребенок с полным ртом кактусовых иголок был обезболен и отвезен в травмпункт, сидя в покоящемся на парковке флайере, фельдшер недоумевал:—?Вот зачем, зачем он в пять утра решил съесть кактус?Недоумения прервал новый вызов:—?Семнадцатая, мужчина, возраст неизвестен, предположительно потеря сознания, улица Зинина, дом сорок два.—?Квартира? —?уточнил врач, хватаясь за ручку над дверью при резком нырке флайера с парковки.—?Без квартиры, вас во дворе встретят.Во дворе флайер скорой встречала подпрыгивающая от нетерпения девушка в спортивном костюме с подпрыгивающим же модным корги на поводке. Вытащив из ушей пуговки наушников, она затараторила:—?Здравствуйте, вы так быстро, я тут бегаю, он там лежит, может, плохо, но он такой странный,?— девушка, покраснев, захихикала.—?Показывайте.Мужчина, к которому вызвали скорую помощь, действительно лежал. Аккуратно подогнув длинные ноги, на скамеечке у дома. И был действительно странным. Потому что спать на лавочке возле дома, укрывшись розовеньким одеялом, было как минимум странно. Как максимум?— шокирующе. Из-под головы чудака, украшенной модной, но очень разлохмаченной стрижкой, виднелась розовенькая же подушка.Врач направился к лавочке и к ее необычному постояльцу, но был остановлен словами Энди:—?Количество ацетальдегида в выдыхаемом воздухе превышает предельно допустимое значение в двести семьдесят три раза.—?Что это значит, говори нормально,?— скривился врач.—?Тяжелое похмелье,?— отрешенно перевел Энди свои слова.Подошли, похлопали страдальца по щекам, добившись лишь бессвязного мычания. Веками проверенный нашатырный спирт заставил его сесть и осоловело захлопать глазами. И только инъекция меглимага волшебным образом привела мужчину в чувство?— он икнул, несколько раз глубоко вздохнул, взгляд стал осмысленным, мужчина вскочил и стал спешно собираться, сматывая одеяло.—?Репцы, спасибо, разбудили! У меня вчера двойня родилась, два пацана, три триста и три шестьсот, я и наотмечался. И спал тут, чтобы дом не провонять перегаром. Сегодня выпишут, пошел я. —?Он пожал руки всем троим медикам и скрылся в подъезде.—?Везет! —?протянул фельдшер вслед. —?Два пацана, это ж надо же!—?Не завидуй,?— философски пожал плечами врач,?— он с двойней еще намучается, отлавливать не будет успевать.Подтверждение этому тезису пришло через час?— отец, оставленный с двумя сыновьями-погодками, не уследил за старшим десятилеткой и тот, ?летя на флайере?, с разгона врезался в плиту, опрокинув на себя кастрюлю горячей воды. Обошлось без госпитализации, мальчишку залили противоожоговым спреем и оставили посередине гостиной в позе пенного памятника под надежным присмотром куда более спокойного и рассудительного младшего.Следующий вызов пришел около десяти утра:—?Семнадцатая, примите старушку-болтушку.—?О, норм! —?обрадовался фельдшер,?— мы туда Энди отправим, ему до лампочки, кто на уши приседает, а сами перекусим.Известная уже всем бригадам Виолетта Петровна вызывала скорую с периодичностью раз в две недели по весьма незначительным случаям: голова закружилась, давление подскочило, в спине захрустело… Оно, конечно, и больно, и тревожно, но от почтенной девяностолетней старости лекарства пока не придумали. Тем более, что старушка-болтушка была еще бодра, тверда в ногах и скакала по табуреткам, развешивая занавески, если не с легкостью горной козочки, то с основательностью монтажника-высотника, взяв себе в опоры два стула с высокими спинками. А вызывала зачем? Медикам казалось?— просто поговорить.Вот и сейчас, получив поливитаминный укол, Виолетта Петровна налила Энди чаю, ?вдруг плохо станет, а Вы, молодой человек, уже меня покинули, возвращаться придется, нет уж, задержитесь на пять минут?, с вкуснейшими домашними пирожками с капустой ?соседка принесла, а куда мне тазик выпечки?.К чаю прилагался пространный рассказ о прошлом:—?А знаете, молодой человек, я же здесь с самого начала колонизации. Вот как первый корабль опустился, я уже на нем была. И с мужем там познакомилась. Он геологоразведчик был, высокий, красивый, что твой Аполлон. А уж как веселить умел, и-их! Как придет к нам в расчетную, да с цветами, ну, правда, какие уж тут цветы. Какие были, с теми и приходил. Так и отбил меня у целого отдела. Через три года сыночка родили, ты очень на него похож, такой же ладненький…Энди покосился на себя в зеркало. Что там было ?ладненького??— непонятно. Спортивная фигура, острые черты лица, короткая стрижка… В его представлении ?ладненькими? были фигуристки в головизоре. А сам… Впрочем, перечить Виолетте Петровне он не собирался.—… а ты мальчика моего не встречал? Он что-то задерживается. Давненько уже на работу ушел, вроде вернуться уже должен. Ты давай это, пирожок еще возьми и иди, Витася скоро придет, я обед ему греть буду, а за меня не волнуйся, я еще поскриплю.Выпроваживаемый выговорившейся бабулькой, Энди вышел из квартиры и вернулся во флайер. Он знал, что сын этой старушки пропал под завалом, уже давно, больше тридцати лет назад. Муж тогда не выдержал, остановилось сердце. А она вот, ждет до сих пор.Во флайере врач, фельдшер и пилот доедали взятые из дома перекусы.—?О, вернулся! Держи вот! —?Медбрату протянули толстенный сэндвич, в который он, крепко сжав, чтобы ничего не выронить, тут же впился зубами. Пирожки пирожками, а времени с начала дежурства прошло уже порядочно. Уже и заканчивать скоро. Всего четыре часа осталось.Спокойно и мирно провести эти часы, конечно же, не получилось.—?Семнадцатая! В парке Покорителей Космоса женщина рожает, примите вызов.Пилот заложил над парком обзорный круг. На одной из дорожек суетились люди, которые при виде флайера скорой помощи стали призывно махать руками. Сесть в непосредственной близости было невозможно, пришлось парковаться у входа в парк. Оттуда?— бегом. Отдуваясь на бегу, врач пропыхтел:—?Терпеть не могу роды в скорой, кровь потом не отмоешь, и вечно все не по протоколу.Вокруг роженицы, лежащей на скамейке огромным животом вверх, бестолково суетились люди. Подсовывали под голову куртки, обмахивали. Женщина беспрестанно, с надрывом, стонала.—?Скорее, скорее, вот она, ей так плохо! —?загомонили все разом.—?Что-то не узнаю ее, кто это? —?с сомнением проговорил врач.Женщину закинули на гравиносилки и потащили к флаейру, судя по интенсивности и частоте стонов, счет времени шел на минуты, а во флайере еще ладно, но рожать прямо на лавочке, мягко сказать, совсем не то, что доктор прописал.Осознав, что происходит, женщина судорожно схватила подталкивающего носилки Энди за рукав:—?Доктор, я умираю! Помогите! —?новый душераздирающий стон прервал ее просьбы.Энди перекинул ручки носилок фельдшеру, чему тот был совсем не рад и поравнялся с роженицей. Смазал на палец каплю крови с искусанных губ, слизнул с пальца, приложил руку к животу, к шее.—?В гинекологию! —?приказал врач, едва носилки оказались внутри флайера, но Энди перебил его:—?В абдоминалку!Повернувшись к изумленным товарищам, пояснил:—?Это не наша, не из города, приезжая. Транссексуал, то есть беременной она быть не может. В брюшной полости инородный предмет. Кишечная непроходимость.Врач изменился в лице?— по сравнению с разрывом кишечника и с перитонитом роды это еще цветочки.—?Гони, Вадик, гони!Довезли вовремя, и незадачливого любителя или все-таки любительницу острых ощущений вполне успешно положили на операционный стол.До конца дежурства больше ничего не происходило, больные как-то все разом решили, что лимит семнадцатой на сегодня исчерпан.Заходя в душевую искупаться и переодеться в гражданское перед уходом домой, врач бросил:—?Энди, отключи имитацию личности, протокол восполнения энергии и отдыха до двадцати пятидесяти. В двадцать один ноль ноль поступаешь в распоряжение дежурного по роддому.—?Приказ принят,?— с лица симпатичного парня стекли эмоции, и киборг узкоспециализированной линейки ?Paramedic? развернулся и ушел в отведенное ему помещение.