2. Приворот (1/1)

Рейстлин недовольно перевернулся — в сотый, должно быть, раз за утро. Ночью уснуть так и не удалось. Офицер не шел из головы. Нет, хорошо что он его отослал, но... Черт, да что в нем такого?! Гил мог быть разным... Податливым. От воспоминания о смеющихся голубых глаза, смотрящих снизу вверх за тем, как от его губ, языка, горячего рта маг теряет над собой контроль, заныло не только в паху, и Рейстлин невольно сжал руку, будто между пальцами и сейчас струились его золотые кудри. Мог быть жестким, несдержанным и обжигающе страстным. Бескомпромиссным, твердо знающим, чего хочет и добивающимся этого — лаской, и пусть мягкой, но силой. Секс в туалете того бара был безумно горяч, сколько бы Рейстлин не ворчал потом о синяках на бедрах, и о том, что в душе придется провести минимум час, чтобы отмыться от всего, что могло быть на той перегородке, к которой он оказался прижат. Мог быть удивительно невинным и доверчивым, с опаской, но все-таки соглашающимся... на все. В итоге — на все. Рейстлин прикусил губу от излишне яркого воспоминания о том, как они впервые испробовали наручники и кобуру Гила. Мог быть потрясающе развратным. Ни одна, даже самая дорогая и хорошая шлюха никогда бы не научилась стонать так, как мог он — до мурашек, так подаваться навстречу, с такой готовностью подставляться... Рейстлин закусил губу, перевернулся на живот и потерся ноющим пахом о матрас. Но дело не только в этом, пора было прекратить себе врать. Гилтиас был тем, чего он не заслужил — теплом, светом, огнем. Порвать с ним было правильно. Лучше для Гилтиаса. Но хватит ли сил остаться при этом решении? Гордость ехидно сообщила, что лично она готова хоть отсосать ему посреди улицы, лишь бы вернуть. Плохо дело. Не хватит. Черт. Черт! — Твою мать! Натянуть майку подлиннее, мантию и джинсы заняло пять минут, но ключи никак не находились. — А говорил тебе Гил, наведи порядок, — зашипел сам на себя Рейстлин, и тут же нашел. Дверь распахнул торопливо, выскочил, едва не сбив с ног... Гилтиаса. Заговорили что-то оба — сбивчиво, торопливо, перебивая друг друга и толком не слушая, пока Гил не рявкнул ?Заткнись!? и не прижался горячими губами, заставляя задохнуться, застонать глухо от облегчения, и закрыть, наконец, глаза, позволить себе не думать, а просто делать то, что хочется. Плевать на мораль, на оставшиеся еще крохи совести, в конце концов, решать за него — тоже неправильно. Плевать. На оставшуюся распахнутой дверь, из которой наверняка будет слышно все, что произойдет в спальне... Прямо в прихожей? Пусть. Плевать на все. ... Сквозь плотно задернутые шторы на пол падал один косой луч. Рейстлин полулежа лениво следил взглядом за его движением. Золото спутанных прядей, сейчас разметавшихся по его собственному животу, казалось ярче. Гилтиас стоически переносил чужие пальцы и в этих прядях, и на губах, позволял касаться осторожно кадыка и ключиц. — Ты ведешь себя по-другому сегодня, — наконец не выдержал Гил. — Словно не сам меня послал. — Тебе не нравится? — интуиция посоветовала напрячься. — Нравится. Мне слишком нравится, я поэтому и пришел... Рейст, сними свой чертов приворот. Скользящие теперь уже по груди пальцы замерли. — Что? — Ты сказал, что налил мне приворотного зелья. Помнишь? — Гил... — Ну? Договаривай! Рейст, у меня крыша едет, я с ума схожу из-за тебя, будь ты человеком... Ты сам сказал, что я тебе не нужен. Так отмени... или как это называется?.. приворот. — Нужен, будто сейчас не видно. — Чего? — Гил, не было никакого приворота. Гилтиас сел резко, посмотрел в упор, прищурившись. — Врешь. — Врал. Про приворот, чтобы ты не слишком сопротивлялся, а я мог избежать всей этой неловкости, свиданий и прочей ерунды, а просто затащить тебя в постель. — Ну и как тебе верить? — Гил, я не занимаюсь такой херней, как приворотное зелье, ну посмотри на меня. Проще поверить, что я наркоту варю. Гилтиас опустил взгляд и задумался. — Но это значит, что... — Это значит, что сейчас ты вернешься на место и перестанешь провоцировать меня, действительно, на эксперимент с приворотом. Тот послушно лег, но в глазах все еще плескалось недоумение. — А сейчас-то зачем? — Ну как... Чтоб не ушел. — ...Рейст, ты идиот. — Сказал офицер полиции, несколько месяцев веривший в то, что его приворожили...