Глава 25. Такие тайны - убивают (1/1)
- Инструмент? – Руперт старательно вспоминал. – Да, мы его впервые увидели во время той прогулки по Берну. И ты сказала, что такие же подсвечники были на пианино у тебя дома. Ты не плакала, но слёзы стояли у тебя в глазах. Я помню. – Он с нежностью посмотрел на маму. – Тогда, отведя тебя в школу, я снова вернулся и разговорился с владельцем магазинчика. Имя в мире антиквариата у меня уже сложилось, поэтому было достаточно моей визитки, чтобы развязать ему язык. Он и рассказал, что этот товар он получил от своего племянника, который в годы войны работал, ну – скажем так – в трофейной команде. Поэтому и его дядюшке время от времени перепадали интересные вещички, утаённые от начальства.- Но ведь этот инструмент такой большой – как его можно было утаить от других?- А вот тут и было нечто странное и непонятное, как мне рассказал господин Райхнер, тот владелец магазина.POV ГорцаНегромко звякнул колокольчик над дверью небольшого антикварного магазинчика ?Райхнер и Ко?.- А-а, вот и Вы вернулись, верно, приглянулся инструмент Вашей девочке, - улыбнулся хозяин, ещёкрепкий мужчина лет пятидесяти, склоняясь в дежурном приветствии.
Для меня ещё молодой совсем, про себя подумал я и обратился к нему, доставая свою визитную карточку. Тот, мельком взглянув на моё имя, расплылся в улыбке, повесил в витрине табличку ?Закрыто?и предложил мне чашечку кофе
- По старинному семейному рецепту, - подмигнул он мне. – Когда-то наша семья держала одну из лучших кофеен в Берне – мы сохранили многие секреты с тех пор. Это только я пошёл по торговой линии, да племянничек… - Он перестал улыбаться и отвернулся. Было слышно, как он скрипнул зубами. – Сгинул в той войне. – И вновь обратился ко мне, профессионально улыбаясь. – Что именно Вас интересует, кроме пианино?- Мне интересно происхождение инструмента, - я холодно улыбнулся, не показывая заинтересованности в покупке. – Есть ли что-то ещё работы этого же мастера?Торговец сразу перестал улыбаться.- Мой племянник, сын моей сестры, Пауль Болл, - он тщательно подбирал слова, - в годы войны он работал в особом отряде. По сбору трофеев. Его туда устроил дядя со стороны отца. Работа хорошо оплачивалась. И нередко он привозил мне вещицы для продажи. Не забывал, впрочем, содрать хороший процент за товар. И те предметы долго не залёживались, пока он не привёз машину, груженную какими-то вещами. Он тогда сказал, что их никто и никогда не потребует обратно, что семья, которой принадлежали эти вещи, отправлена в Берлин по специальному распоряжению рейхсфюрера Германии.- А как это ваш племянник попал в отряд фашистов?- Так отец у него был немцем. Из приличной семьи. Все ещё радовались, что Эмилия вышла за него замуж. Кто же знал, что это всё так кончится? – Хозяин в тоске посмотрел в окно. – Сначала Пауль был в гитлерюгенде, потом- армия. С каждым разом привозил много ценностей – я уже тогда держал этот магазин. Но я аккуратно выплачивал ему комиссионные. – С гордостью сказал господин Райхнер. И тут же опять сник. - Потом он и сам пропал. Уехал – сказал, что там можно обогатиться, где-то в горах. И так и не вернулся. Только и оставил вещи. За прошедшие десять лет мне удалось продать всё, что он тогда привёз. Кроме этого пианино. Оно как будто проклято. -Мужчина поёжился. - Только и ценного, что выглядит старым. Оно расстроено с самого начала. Я уж и мастера приглашал – опытного, из тех ещё старых мастеров. Из прошлого времени. Так он даже не смог найти место, где открыть крышку. Долго ругался на меня. Сказал, что это – обманка. Только выглядит, как пианино. А теперь вот окончательно сломалось.- Странно это. – Я резко встал, прошёл к инструменту.Провёл рукой по крышке, стирая насевшую пыль. Отметил царапины и сколы на передней поверхности. Там, где инструмент пытались открыть, чтобы добраться до струн.Коснулся чуть пожелтевших клавиш. И инструмент отозвался. Не скажу, что я пианист-виртуоз, но за прошедшие столетия сумел нахвататься знаний и умения в разных областях. Так и музыкой не пренебрегал. И на гитаре могу взять пару аккордов, выжимая слезу у экзальтированных барышень, изображая испанского идальго, поющего серенады. И на пианино сыграть несложные пьесы. ?С листа?. Особенно, если эти листы принесу с собой. Хорошо мне известные произведения, заученные наизусть. Невольно улыбнулся. Дробной россыпью пробежал по клавишам, вспоминая.
- Я возьму этот инструмент. Думаю, что за давностью лет к вам не может быть никаких претензий. Но я настоятельно советую вам припомнить, что ещё говорил вам племянник перед отъездом. Где находится этот Клондайк для антикваров?Поднял глаза на хозяина магазина. Тот смотрел на меня, как на призрака. С неподдельным ужасом.- Пауль говорил что-то о ледниках. Что из-за них туда трудно проехать. Поэтому о нём некоторое время не будет ничего слышно. – Почти шёпотом сказал господин Райхнер. – Я поначалу и не волновался. А потом у нас прошёл слух о сильной лавине – как раз в Ледниковом ущелье. Я насторожился. Пауль так и не вернулся. Возможно, что именно под ту лавину он и попал.- Ледниковое ущелье? – Переспросил я. – Это самостоятельное название? Или просто так называют определённое место?- Определённое место, - кивнул тот. – Долина между тремя вершинами – Юнгфрау, Мюнх и Эйгер. Там ледники с гор спускаются прямо в долину. А в самой долине три городка образуют знаменитый курорт Гриндельвальд.- Гриндельвальд? – переспросил я, не ожидая услышать фамилию Розалин, которую отыскал брат Дариус по своим каналам.- Да,три городка – Гриндельвальд, Венген и Мюррен. А курорт один. После войны он стал быстро развиваться. Стал модным местом. Проложили новые канатные дороги. Отремонтировали старую железную дорогу, которая была проложена ещё в годы моего детства. – Он смущённо хмыкнул. - Многие любят отдыхать там, потому что благодаря этим ледникам кататься на лыжах в долине можно в любое время года.- То есть именно в том городке ваш племянник что-то нашёл. А потом не вернулся из второй поездки?Хозяин только кивал. Он был потрясён и даже не взял с меня полную стоимость пианино, махнув рукой.- А-а, я же считал уже его совсем невыгодным приобретением. Жаль, что место занимает. И тяжёлое, а то уже давно бы отправил инструмент в сарай к прочей рухляди.- И у вас совсем ничего не осталось из тех вещиц? – переспросил я перед уходом. Больше для очистки совести.- Ничего, только флюгер. Я его поставил на крыше. Но он, видимо сразу проржавел, не крутится. Только жалобно скрипит, если дует сильный ветер.- Тогда и его продайте – в придачу к пианино.Он был рад избавиться и от флюгера. Только мне пришлось за ним самому лезть. Господин Райхнер сослался на боли в суставах.- Возрастное,- пожаловался он мне. И в ответ на мою ухмылку, заметил. – Вот доживёте до моих лет, молодой человек.Я с трудом удержался от язвительного комментария, что я уже давно пережил его возраст. Всё равно он не понял бы.А радость Розалин при виде инструмента, который она помнила по родительскому дому, затмила все неприятности, сопровождавшие покупку.И флюгер пригодился. Именно его я поставил на крыше дома, который приобрёл мой зять в Коукворте.Опять же – сам залез. И ничего не сказал Розалин. Чтобы лишний раз не бередить ей раны напоминанием о счастливом детстве.Конец POV Горца- Гриндельвальд, - задумчиво произнесла Эйлин, - помню. Он установил в Европе террористический режим, убивал непокорных, иных заключал в построенную специально для этой цели магическую тюрьму Нурменгард. – Она с трудом выговорила это название. - То есть - Гриндельвальд устроил весь этот переворот в Германии. Точнее – он и его организация магов ?Ради Общего Блага? стояли за спиной у тех, кто развязал Вторую Мировую Войну. Именно его победил в сорок пятом Альбус Дамблдор, тогда ещё просто профессор Трансфигурации в Хогвартсе. И заточил Гриндельвальда в его же Нурменгарде.
- Никогда бы не подумал, что маги и тут приложили руку, - пробормотал Тобиас. – Война – это страшная вещь.А мой отец буркнул что-то неразборчивое. Скорее всего, ему на память пришла фамилия, которой матушка назвала меня после рождения.Да и матушка была белее мела. Эйлин увидела её состояние, вскрикнула, захлопотала, предложила свои зелья.Мама осторожно отвела её руку. Выпрямилась. Собралась с силами.- Должна признаться, друзья мои, - сказала она тихо. – Моя девичья фамилия – Гриндельвальд. Мой отец Патрик – сын того самого Геллерта Гриндельвальда, о котором Эйлин рассказала ужасные вещи. – Голос её окреп. – Но я могу поклясться, что никогда не назову этого человека своим дедом. Ибо именно он причинил моей семье столько зла и боли, что я не могу его простить. Даже спустя столько лет.И она рассказала всем нам ту историю, которую недавно поведала мне.Закончив рассказ, она всхлипнула и спросила папу:- Ты теперь будешь меня ненавидеть?- Да ты что? – с испугом вскрикнул отец. – Я полюбил тебя, а не твоего деда. Да и то, как он поступил с тобой, и меня приводит в ярость.- Согласен, - сказал Тобиас, - дети за родителей не отвечают. Когда-то довелось мне узнать, что Магда Геббельс своей рукой вколола своим девочкам смертельный яд, боясь мести приближающихся русских солдат. А потом и сама покончила с собой. Мне не было жаль эту воинствующую нацистку. А вот девочек мне было искренне жаль. – Он вздохнул, крепко прижимая к себе сына. – Они-то не виноваты в том, что у них были такие родители.А Руперт сидел в глубокой задумчивости. Потом поднял голову, встретился со мной глазами. Слабо улыбнулся.- Вовремя ты надела нам эти браслеты, Лили, - сказал он устало. – Такие тайны – убивают.