19 (1/1)

Лёгкие нестерпимо жгло. Ступеньки глухо стучали под подошвами, сменяясь одна другой. Лестничный пролёт. Второй. Третий. Выше. Четвёртый. Вдохнуть. Дальше. Ладонь сомкнулась на холодном металле поручня — тело, отяжелевшее враз, будто наливающееся свинцом с каждым новым шагом, с трудом вписалось в поворот. Не останавливаться. Вдохнуть — и выше. В голове бушевало торнадо, очертания вокруг размывались, под ресницами, слепя, танцевали блики. Вдоль спины неприятной щекоткой катился пот. Каждый глоток воздуха стоил всё больших усилий.И вдруг ступеньки кончились.Шизуо упёрся взглядом в знакомую дверь. Казалось, грудь разорвётся, а сердце проломит рёбра изнутри. Согнувшись пополам и уперевшись в колени ладонями, Шизуо хватал ртом воздух. Но гнев не испарился, пульсировал с кровотоком, отдаваясь в висках, с прежней силой.Схватился за ручку, рванул на себя: дверь дрогнула, но устояла. Толкнул плечом, рванул снова... И едва удержался на ногах, когда преграда поддалась со страшным скрежетом, оставшись в его руке вместе с куском стены. Штукатурка осыпалась ему под ноги. Он отшвырнул погнутый кусок металла, тот, высекая искры, заскрежетал по каменным плитам коридора, протяжно и противно, аж до зубной боли. Шизуо невольно скривился от этого звука. В голове зашумело громче. Предметы лишились привычных названий: как всегда в такие моменты, у них осталось только одно предназначение – лечь ему в ладонь и стать метательными снарядами. Всё по-прежнему виделось смазанным, без чётких границ и внятных контуров — просто размытые цветные пятна. Всё, даже цель, заторможено попятившаяся от него к стене и в движении обретшая очертания.Изая оступился, едва не упал, но всё же удержался на ногах. Позади него танцевали яркие языки пламени. Почему?.. Почему пламя? Как тогда, на крыше, когда оно было вокруг. Везде. И воздуха не хватало, и лёгкие так же жгло и разрывало изнутри... Но почему здесь? Шизуо остановился в замешательстве. Почему… пламя?.. Или… камин? Камин... Да, точно, здесь ведь камин. Он снова шагнул вперёд. Ориентиром были огромные остекленевшие, точно кукольные, чёрные глаза и страх в них, тоже чёрный, трепещущий… Живой, настоящий, искренний... Всё равно что чёрное пламя. За мутным стеклом... Почему? Там не должно быть страха… Не в этих глазах. Но плевать. Что-то из стекла и металла подвернулось под руку. Журнальный столик, кажется. Да какая разница! Шизуо поднял руку — метнуть его в свою цель. В тот же миг что-то блеснуло в воздухе — предплечье пронзила острая боль. И он очнулся.Успел чуть отвести запястье в сторону, меняя направление броска – столик врезался не в грудную клетку Изаи, а левее. Разлетелся вдребезги у самого плеча, кроша штукатурку; с металлическим звоном уцелевшие детали попадали на пол. Острые стеклянные искры достали живую плоть— красное расцвело на белой щеке, на тёмно-серой ткани. Изая не уворачивался и не заслонялся. Только, зажмурившись, втянул голову в плечи.– Я просил тебя не врать! Просто не врать мне! Это было единственным условием, – Шизуо сжал кулаки в бессильном гневе. Он слышал свой голос, точно чужой. Низкий, хриплый, больше похожий на звериный рык. Почему-то стало больно. Разом. Везде. Внутри. Снаружи. Так, как раньше не бывало. Никогда ещё. Будто в огонь шагнул — и в нём самом зажёгся огонь, вылизывая внутренности... Но в огне-то как раз не было так... Этой боли не было. Он помнил... В ту ночь он вообще долго не чувствовал ничего, только потом — по пути домой —накрыло... Не с такой ярой силой, как теперь... И прошло через пару-тройку минут.А воздуха опять не хватало. Он судорожно вдохнул, пытаясь наполнить легкие, но горло и грудь будто стальными обручами стянуло. А боль вспыхнула ярче, враз и повсюду, до темноты в глазах. Он даже зажмурился на мгновение. Тряхнул головой, как будто этим хотел прогнать чужеродный жар из тела. И вдруг тот погас. Словно выключили.– Да что случи… — как из-под толщи воды звучало тихое, бесцветное. Да, ещё один виток лжи. Он не хотел слушать. Но, как назло, уловил слова: — ...выслушай меня. – Камера, чёрт тебя дери! Мать твою, блоха! Грёбаная камера! Ты... Легко угадать желания того, за кем следишь сутки напролёт, да? Ублюдок...– Я не…– Заткнись! Ты ?не? что? Что ты там ?не??! Не хотел её устанавливать? Не планировал влезать в мою жизнь? Не притворялся? Не хотел сделать из меня собачонку на коротком поводке? Не использовал пацана, которого подселил ко мне под бок? Не собирался прятать от меня своих подопечных? Что ты ?не?, тварь?! Что ты ещё скрываешь?!– Не нашёл другого способа, — прозвучало почти буднично... Если бы не так глухо, будто через сведённое спазмом горло. Просто. Всё так просто... Обезоруживающе просто.– Способа… Вот, значит, как ты это называешь. На пути к цели все способы хороши, да, Изая-кун? Тот что-то говорил. В ушах шумело. Боль снова настырно прорывалась в сознание, но уже иначе. Откуда-то из глубины, короткими пульсирующими толчками. Непонятная, незнакомая. Шизуо скосил глаза туда, где жгло привычнее и отчётливее – нож. Выдернул, отшвырнул. Горячее толкнулось наружу, залило кожу.– Ну так считай, что этот оказался никуда не годным.Не глядя больше в чёрную, затопленную отчаянием напополам с ужасом тьму, он развернулся. Комната качнулась вокруг. Боль опять плеснулась внутри, а обожгла почему-то всё тело, каждую клеточку. Осела дрожью в пальцах и противной слабостью в ногах. Пот со лба катился по лицу, лез в глаза, и каждый шаг давался с трудом. Все цвета вокруг потускнели. Очертания лестницы впереди растекались в пространстве в мутное нечто. Но ему точно туда — наверх. Шизуо не знал, зачем, но шёл, преодолевая ступеньку за ступенькой, тяжело опираясь на перила, замирая то и дело, чтобы вдохнуть.За спиной послышался топот, потом голоса. Незнакомые, несколько сразу – должно быть, охрана увидела на камерах, как он срывал с петель дверь. Оглядываться не стал. Они что-то требовали и, кажется, упоминали о полиции, Шизуо не вслушивался, продолжая подниматься по лестнице. Вроде бы, Изая что-то им говорил, очень тихо, сдавленно, каким-то не своим голосом. Потом послышались удаляющиеся шаги и всё стихло. Шизуо набрал код на замке. Ветер ударил в лицо, окончательно отрезвляя. Уже без злобы, методично и не спеша, он вырывал всё, что попадалось под руку. Азалии. Астильба. Лилейник. Ирисы. Спирея. Бересклет. Можжевельник. С корнем. Ветки цеплялись за рукава, рвали тонкую ткань, царапали кожу. Плевать. Монстрам всё нипочём. Монстрам ничего не жаль. Розы у дальнего края крыши, у самых перил. Шипы впивались в ладони до крови — он видел, но не ощущал их уколов. Правый рукав промок от крови, неприятно лип к коже, но теперь и боль от раны угомонилась. Остался только огонь — по всему телу, живой, текучий. Рвался изнутри. Вспыхивал то тут, то там, выжигая кожу. Шизуо стискивал зубы, шипел и продолжал уничтожать сад. Когда на крыше не осталось ничего живого, он спустился вниз, не глядя по сторонам, прошёл прямиком к зияющему пустотой дверному проёму. Спустился по бесконечно длинной лестнице, мало что видя вокруг. Молча прошёл мимо поста охраны. Сюда он больше не вернётся. * * *Кине позвонили, после чего он крепко выругался, недобрым словом помянув человека по имени Накура, и опрометью выскочил из квартиры, бросив на ходу:– Здесь сиди. И чтобы ни шагу из дома! Нас нашли.Это Химари поняла и сама, как только услышала имя. Накура. Так иногда представлялся Орихара. В Осаке его тоже знали под этим именем. Только до этого дня Химари думала, что оно вымышленное, а документы поддельные. Но нет, по всему выходило, что её дорогой опекун пользовался чужими документами. Но это девушку совершенно не удивило. Химари проводила Кине задумчивым взглядом и вновь опустила взгляд в книгу. Она прочла несколько абзацев, совершенно не вникая в смысл строчек — её мысли были далеко.Шума снаружи она не слышала. А может, его и не было. Просто замок тихонько щёлкнул – и дверь открылась. Кине только что уехал, и рассчитывать на его скорое возвращение не приходилось. Телефона, как назло, под рукой не оказалось. Появившихся на пороге людей Химари видела впервые, но совершенно отчётливо понимала – те, кто приходит с миром, замков отмычками не вскрывают, так что ничего хорошего ей ждать не стоит. Ни от рыжеволосой женщины, на вид не старше тридцати, одетой в тёмно-синие джинсы и неприметную кожаную куртку цвета хаки. Ни от двух рослых крепких парней, вошедших следом за ней. Оба они были явно моложе своей спутницы – за годы, проведённые рядом с Орихарой, Химари научилась довольно точно оценивать людей с первого взгляда. Она ни на минуту не сомневалась – приказы здесь отдаёт именно рыжая. Хоть та и не производила устрашающего впечатления, но уверенность и стремительность в каждом движении... и что-то ещё — неуловимое на первый взгляд, но явное, как аура для экстрасенса — выдавали в ней лидера.Вероятно, она и парни, маячившие за её спиной, были именно теми, от кого скрывался Орихара. Теми, по чьей вине не стало Созоро. Вот только Химари смотрела на эту троицу, и никак не могла взять в толк, чего так испугался её опекун? Почему не решил проблему ещё в Осаке, а предпочёл сбежать? Или эта троица – только верхушка айсберга? Скорее всего, так и было. Кому же он перешёл дорогу?Между тем один из парней запер за собой дверь, второй метнулся в соседнюю комнату – вероятно, проверить, нет ли там кого ещё. А женщина направилась прямиком к Химари, отбивая тяжёлыми подошвами коричневых берцев размеренный ритм.Химари скосила взгляд на окно. Слишком высоко, конечно, но балкон тесно примыкает к соседнему, и если… – Не советую, — прозвучало чуть насмешливо. — Мой сюрикэн догонит тебя раньше, чем ты успеешь добежать.Химари внутренне напряглась, готовясь к самообороне, пускай и бессмысленной. За минувшие годы она, ясное дело, кое-чему научилась у Орихары и неплохо могла показать себя, например, в школьной потасовке. Но самоуверенность никогда не затмевала ей разум: она прекрасно отдавала себе отчёт, что против троих опытных противников бессильна. Ожгла женщину злым взглядом. И уже открыла рот для колкости, но рыжая опередила её:– Убивать тебя я, конечно, не собираюсь, но получить сюрикэн, скажем, под колено, не очень заманчивая перспектива, правда, Химари-тян? Не вынуждай меня причинять тебе вред и идти против собственных принципов. Мы стараемся не причинять вреда невиновным без крайней на то необходимости. Поэтому в твоих интересах вести себя так, чтобы у нас не возникло крайней необходимости. Нам нужен только Орихара Изая. А он отлично умеет играть в прятки. Обещаю, если нам с тобой удастся договориться, никто не пострадает. Ну, кроме твоего опекуна, разумеется. Хотя не думаю, что тебя это сильно расстроит, так ведь, Химари-тян?Внутренним чутьём Химари поняла – не врёт. А раз так, то можно и поговорить.