10 (1/1)

Он не помнил, как оказался возле Изаи. И ничего другого вокруг не видел. Просто вдруг обнаружил себя нависшим над ним; руки упирались в спинку кресла, кожзам жалобно скрипел под ладонями. В расширенных зрачках угадывался страх, но взгляд казался расфокусированным, как будто Изая терялся между неверием и желанием прильнуть ближе, и потому не мог решиться ни на что. Его рука с силой сжимала плед под шеей. Губы дрогнули, приоткрылись в растерянном:— Ши... Шизуо тряхнул кресло так, что Изаю, как тряпичную куклу, мотнуло в сторону, к одному из подлокотников.— Что ты собирался сделать? Не ври мне! На несколько секунд густые чёрные ресницы полностью скрыли глаза, но замешательство Изаи длилось недолго. Он упрямо вздёрнул подбородок и заговорил, в упор глядя на Шизуо:— Избавить тебя от проблем. Наверное, это могло бы сойти за благородство, как думаешь? У тебя ведь всё равно нет симптомов, ты бы продолжал спокойно жить дальше. Спинка кресла хрустнула под пальцами, и Шизуо чуть ослабил хватку. Изая чуть заметно вздрогнул — Шизуо был уверен, что это не показалось, да и всё та же чернота плескалась в глазах, — но прибавил:— Впрочем, кто знает... Может, они бы и проявились. Через десять лет, двадцать или тридцать... Тоже не самый худший исход. Это было бы в определённой мере справедливо. Всё равно что мой тебе привет с того света... Забавно вышло бы, не находишь?— Псих! — выплюнул Шизуо, резко выпрямившись. Он не знал, куда себя деть. Самым разумным было бы сбежать и вернуться, только когда полностью возьмёт эмоции под контроль. Но внутри тут же заскрёбся противный страх, вернувшись, обнаружить труп. Он бессильно сжал кулаки. Врезать бы Изае, чтобы мозги на место встали. Но это кресло... Не хотелось падать в собственных глазах столь низко. Короткий глухой смешок, вырвавшийся у Орихары, напомнил недавнюю ночь в квартире Шизуо, и снова подумалось о том, что, возможно, у Изаи действительно не всё в порядке с головой. Даже если его избить, мозги на место не встанут. Что проку было в их последней драке? Что и кому они доказали? В итоге — вот он, Орихара Изая, его незабвенный враг, бессильный против него, измотанный, выгоревший изнутри. Смотреть тошно... Но и сам Шизуо теперь бессилен против него — рука не поднимется.Но сам ведь хотел его искренности, сам велел не лгать — похоже, Изая выполняет его приказ. Глупо было ожидать, что правда окажется красивой. Шизуо яростно саданул кулаком воздух. Рыкнул:— Думаешь, ты вправе решать?— Почему нет? Ты же решил за нас обоих. Ещё в первую встречу в Райре. Ты запустил этот маховик, первым нанеся удар. Ты решал и сегодня. Наказать или пощадить? Казнить или помиловать? Унизить или позволить сохранить остатки гордости?.. Чтобы отобрать их после, при случае, если вздумается. Это ведь сродни особому удовольствию, не так ли? Делать такой выбор мучительно приятно. Проявлять снисхождение, зная, что можешь наказать потом, в любой момент, дойти до любой грани жестокости, имея на то полное право... Так велик соблазн... Вот и ты... решал... Всего несколько лишних часов... Слишком долго. А я, как ни противно это признавать, слишком слаб, чтобы...Заорать бы "Неправда!". Но Шизуо молчал, слушая тихий, надтреснутый, то и дело падающий до шипящего полушёпота голос, неотрывно глядя в горящие нездоровым блеском глаза. Никаких театральных жестов, никакого гротеска, и лицо — всё равно что застывшая гипсовая маска. И это подкупало. Откровенность Изаи гасила гнев.— А ты ведь пришёл сюда, упиваясь своим благородством, правда? Не ради меня, конечно, нет. Я того не стою. Ради себя пришёл. Ради тех, кому, по-твоему, я могу навредить. Чтобы потом спокойно спать по ночам и не чувствовать себя виноватым. На меня тебе плевать. Твоя совесть — вот что по-настоящему важно. Ты хочешь быть чистым и правым. Добродетелем, сжалившимся над тем, кто едва ли не зло во плоти. И это можно понять. Только знаешь, Шизу... Нет никакого исконного зла. Даже сам Сатана был когда-то ангелом. Каждый рано или поздно рискует стать тем, кем его называют изо дня в день. Если выглядишь монстром в чужих глазах, постепенно и в самом деле становишься им, потому что только этого от тебя и ждут, ни на что другое тебе не дают шанса. И ты превращаешься в чудовище всем назло: хотели — ну так получайте! Тебе ли не знать?В жёлтом давящем сумраке тени расчерчивали лицо Изаи чернотой, тяжёлый взгляд исподлобья и шелест сухого срывающегося голоса отчего-то завораживали. Наверное, никогда в жизни Шизуо не слушал Орихару столь внимательно, как в эти минуты его слабости. Казалось, Изая прав каждым словом. Ещё бы, что-что, а говорить он всегда умел, его речи — та ещё отрава. Которая — Шизуо понимал — сейчас впервые подействовала и на него. Но чего-то не хватало в обрисованной Изаей картине, какой-то важной детали, которую он обходил, а Шизуо никак не мог ухватить и осознать. — Может, в том, что ты... такой, и есть доля моей вины, — глухо произнёс Хейваджима, — но не надо вешать всех собак на меня, ты сам...По губам Изаи скользнула мимолётная улыбка — и пропала. Он продолжил говорить, точно уже не слыша Шизуо:— А может, и нет.— Что?— Твоей вины. Нет. Ничьей нет. Человек свободен в своём выборе.Шизуо растерянно смотрел на Изаю, тот уткнулся взглядом в свои колени, скрытые под потёртым флисом в серо-жёлтую полоску. Шизуо и сам собирался сказать о том же, только другими словами. — Ты пришёл. Как бы то ни было, ты сделал выбор. И пришёл, — звучало так, будто Изая просто рассуждал вслух сам с собой, себе же приводя аргументы. — Только... Было бы проще, не сделай ты этого.Его пальцы неуверенно дёрнулись, замерли на пару мгновений и легли на панель управления: кресло с тихим гулом пришло в движение. Изая, развернув его на сто восемьдесят градусов, направился к закрытому жалюзи окну. Конечно, не для того, чтобы полюбоваться ночным городом. Шизуо озадаченно смотрел в черноволосый затылок над спинкой кресла. И всё меньше понимал, что происходит.— Ты ведь хотел, чтобы я пришёл, — сказал он с нажимом, повысив голос, чтобы Изая наверняка расслышал его. — Хотел так сильно, что просил.— Да. Потому что слишком боюсь боли. Потому что устал. И потому что слаб. Снова не смог довести начатое до конца — впустил тебя... Я так хочу, чтобы всё изменилось. Только... Ты ведь всё равно не сможешь... День за днём, из года в год — рядом с тем, кого ненавидел, а теперь презираешь. Разочарован, да? Ты ведь думал, я из тех, кто скорее умрёт, чем опустится до... Но умирать надо сразу: быстро и легко, только тогда в этом выборе есть смысл. А мне... Ты даже допускал мысль, что мы похожи и равны, правда? Потом гнал её прочь, но она лезла в голову снова и снова, и в глубине души ты знал, что это так. Разве тебе не противно видеть меня таким? Это читалось в твоих глазах...И снова Шизуо хотел возразить — и снова смолчал, позволив Изае продолжить после короткой паузы:— Можешь не верить, но я никогда не хотел нашей вражды. Просто не мог иначе. А сейчас... Знаешь, я слишком долго шёл через ад. И ничего так не боюсь, как после смерти остаться там же. Я думал, если для того, чтобы выйти... хоть здесь, хоть ненадолго... Если для этого нужно пройти сквозь самое сильное пламя, я сделаю это.* Приди ты в назначенное время, я бы решил, что у нас действительно есть шанс. Задержись ты на час или два — и я бы, наверное, валялся у тебя в ногах, рыдал и благодарил. Чтобы через несколько дней, может быть, полоснуть тебя ножом по горлу. Или нет... Не знаю. Но последнего, третьего, часа мне как раз хватило, чтобы понять — во всём этом нет никакого смысла.А потом ты позвонил в дверь. И всё снова полетело в бездну. Я не смог не открыть. А теперь... Я не знаю... Уже ничего не знаю... Мне хватило бы и малости... Я был бы благодарен и за эти жалкие два часа. А в остальном ты мог бы продолжать жить прежней жизнью, я бы ни во что не вмешивался. И да, я бы и правда... правда смог бы оберегать от неприятностей тебя и даже... если бы ты когда-нибудь женился или завёл детей, то и их тоже. И всю жизнь проклинал бы тебя за то, что не можешь дать больше.Смех тихо рассыпался в пространстве, так внезапно, что Шизуо невольно поморщился. Смеющийся Изая напоминал ему о прошлом, когда его смех не сулил ничего хорошего. И всегда казался фальшивкой. Сейчас нет — в нём не слышалось ни токсичности, ни искусственной веселости. Он весь был пропитан горечью, настоящей, настоянной на надежде и безнадёжности, боли, раскаянии и ненависти за них. И Шизуо подумал о том, что, похоже, впервые в жизни слышит его искренний смех.Изая умолк столь же резко.— В этой игре в благородство ты сделал свой ход, Шизу-чан. Теперь очередь за мной, не так ли?Шизуо скривился, точно его заставили залпом выпить стакан лимонного сока. Игра. Вот как он это называет! Да провались они в Ёми, все его игры!Шизуо пролетел разделявшее их расстояние за считанные мгновения. Ухватив кресло за спинку, одним движением развернул к себе, колёса пронзительно проскрежетали по полу. И залепил Изае звонкую пощёчину. К счастью, силу удалось удержать в узде — челюсть осталась цела и даже все зубы, вроде бы, на месте. Шизуо отметил это краем сознания, глядя на горящую краснотой щёку, прежде чем наклонился и, сжав его плечи, встряхнул. Слегка, как ему показалось. Выпалил:— Не смей так говорить! Нет никакой игры! Только игра слов, которой ты обесцениваешь жизни!Отпустил. Выпрямился. Ему все равно не хватит красноречия, чтобы объяснить. Это у Изаи слов всегда предостаточно. Тот резко повернулся, вскинул голову, обжёг взглядом. И, вдруг ухватив за руку, припал поцелуем к ударившей его ладони.На какое-то время Шизуо застыл в ступоре, ошалело глядя на скованные напряжением ссутуленные плечи и низко склонённую голову. Ощущая со всей отчётливостью, как мягко и влажно скользнул по коже язык между жарко прижавшихся губ, следом —щекочущее тёпло неровного выдоха. Не противно, но так... неправильно. Пальцы, в прошлый раз ледяные, сейчас были огненно горячими. Он отдёрнул руку, высвобождаясь без усилий. Изая потянулся вслед, но, поймав пустоту, бессильно опустил руки, обхватил себя за плечи, точно обнимая и пресекая все движения.— Какого чёрта?! Что ты...Изая не поднял головы. Произнёс твёрдо:— Бей!— Спятил?— Бей! Что хочешь, делай! Только... забудь всё, что я сейчас сказал, умоляю, забудь! Ты пришёл, всё остальное не имеет значения. Ты прав, это всё были пустые слова, я просто уже не ждал тебя, ничего уже не ждал, в этом всё дело... И ты велел не лгать... А я так устал... Прости. Забудь... Приходи... Приходи-приходи-приходи... Не слушай, что я несу, не верь мне, это просто слабость, ничего больше. Не слушай меня, пожалуйста, Шизу, не надо, — Изая снова попытался поймать его запястье, но Шизуо отмахнулся, и он послушно оставил попытки. Медленно поднял голову, пытаясь заглянуть в глаза. Лоб и скулы блестели испариной, влажные волосы липли к коже, щёки горели нездоровым багрянцем. Шизуо отвёл взгляд. Но это не спасало от слов, которые Изая всё повторял, балансируя, казалось, на самом краю истерики. Эти отчаянные просьбы лезли под кожу, током прошивали душу, и Шизуо прекрасно понимал, что не сумеет забыть их... всего лишь слова... жалкие слова... которые раз и навсегда меняли между ними всё: — Приходи! Дай мне ещё шанс! Ещё раз, пожалуйста, и обещаю, я больше никогда не... Шизу, никогда... А хочешь, я буду молчать? Эти два часа будут проходить в полной тишине, хочешь? Или можно музыку слушать. Какую ты любишь? Скажи, всё будет так, как пожелаешь, обещаю! Не два, пусть даже меньше, сколько позволишь, хоть полчаса. Пожалуйста. Хочешь, я сам буду приходить? Только открывай мне дверь, больше ничего не нужно, я просто посижу рядом и уйду. Я никогда не попрошу большего, обещаю, я...— Да заткнись ты уже, — не выдержав, хрипло выдавил Шизуо.Кто-то другой мог бы притворяться, исполняя хорошо отрепетированную роль, лишь бы получить желаемое... очень многие могли бы, Шизуо часто наблюдал такое... Многие, но не Изая. Эта роль ведь не для него: он, пожалуй, может притворяться сильным, но не слабым. Или?..— Я не сумасшедший, Шизу. Хотя иногда и сам уже в этом не уверен, — он снова рассмеялся, нервно, глухо, без тени веселья. Вздрагивали плечи. И замолк так же спонтанно, как и в прошлый раз. Возможно, всего пара мгновений отделяла этот смех от рыданий. А может, просто воображение разыгралось? Шизуо наконец рискнул встретиться с Изаей взглядом и снова поверил — влажному блеску в глазах, трепету ресниц.— Просто... — Изая потянул вниз край пледа, привлекая к вещи внимание. — Если бы не это, я бы провёл и вчерашнюю ночь у тебя под дверью.Шизуо озадаченно уставился на него, соображая, правильно ли понял, что "это" — именно о полосатом куске ткани, а не о чём-то другом. Спросил:— Что? Плед-то здесь причём?— Я не знаю, как это работает, но с ним немного легче. Потому что твой. Шинра бы сказал об эффекте плацебо...— Это ещё что за хрень?— Самовнушение. В некотором роде...Шизуо нахмурился. Может, правда с головой совсем плохо? Если бы Изая мог что-то там себе внушить, то уже давно избавился бы от проблемы, разве нет? Да и почему бы всем людям не поступать так? В больницах не осталось бы пациентов. К тому же, не скажешь по виду Орихары, будто ему лучше. Бред всё это. Но Изая и впрямь не расставался с пледом, едва заполучив его в руки. Неужели всё настолько хреново?Похоже, Изая угадал ход его мыслей. Помедлил, будто решаясь, и наконец потянул плед с плеч.— Ты должен увидеть, чтобы понять меня.