1 часть (1/1)

Морозный воздух ноябрьской ночи обжигал мои лёгкие, но холода я так и не почувствовал?— слишком привык к нему, томясь в одиночестве вот уже несколько лет. Город уже давно заснул, улицы пусты, а вокруг ни души: создаётся ощущение, что пустота дорог даёт право властвование мерцающим звёздам и яркой луне, которая своим светом отражалась в первых снежинках грядущей зимы.—?Почему ты плачешь? —?как всегда холоден, но я никак не могу сдержать недоумение или даже удивление, глядя на трясущиеся плечи и тихий всхлипы парня, стоящего передо мной.—?Это всё из-за тебя, придурок!Сиэль Майер?— та ещё проблема, возможно, даже одна из самых главных, свалившихся мне на голову ещё с начала своего учебного семестра. Он раздражал, местами даже бесил, но спустя столько месяцев я, сам того не осознавая, привык к его обществу. Я?— человек, который ненавидит людей и в частности их общество?— так быстро смог привыкнуть к какому-то мальчишке, с которым мне приходилось заниматься по просьбе своего давнего друга.—?Так перестань,?— я не пытаюсь подойти. Не пытаюсь его успокоить, и лишь безэмоционально прошу прекратить, ведь иного я не могу. Я не знаю, как успокоить кого-то, что уж говорить про успокоение этого слишком эмоционального семнадцатилетнего мальчишки.—?Не могу! —?со злости он бьёт кулаком о фонарный столб, за который держался ранее, и оборачивается ко мне с застывшими в глазах маленькими кристаллами слёз. —?Если я начинаю плакать, то уже не могу остановиться.Смотря на него, невольно начинаешь вспоминаешь того, кем я дорожу?— или уже дорожил? —?всей своей жизнью.Григорий Майер. Отец этого несносного ребёнка и мой единственный товарищ. Моя единственная и провальная любовь ещё со времён колледжа. Стоит ли говорить, что именно из-за моей любви, которую Гриша принимал лишь за дружеские подколы, Сиэль и я невзлюбили друг друга с первой секунды? Но даже несмотря на эту мою любовь к старшему Майеру, я никогда не подумал бы рушить его жизнь. Наверное, поэтому я не плакал, когда Григорий женился или когда завёл детей?— этап смирение пришёл так быстро, что я уже не знаю, чему удивляться.—?Это так подло,?— хрипит напротив парень, лишь спустя минуты тишины и, признаться честно, я не сразу понял, что он заговорил.Я любил Григория как никогда никого не любил, и поэтому всегда был рядом, но в тоже время очень далеко. И хоть я не плакал, наблюдая год за годом за тем, как движется вперёд старший Майер, пока я сам тону в пучине прошлого, я не смог сдержать слёз на похоронах Нины, его жены, и Ксюши, его младшей дочери. Они не были мне дороги, хоть и были приятны, но следить за состоянием любимого и его слезами было невозможно. В тот момент я с трудом смог понять сколько боли может принести простая автокатастрофа в дождливый вечер.—?Это так подло! —?мои мысли вновь обрывает голос Сиэля, который по непонятным мне причинам повышает свой тон. Я видел, как у него сводятся зубы, сжимаются кулаки. Как трясётся его тело от возмущения и мороза улицы, и как парень из последних сил пытается перестать плакать. —?Ты… Ты же любил его! Так сильно любил, а он хотел первым познакомить тебя со своей новой невестой!Точно. Вновь погрузившись с головой в прошлое, я совершенно забыл о настоящем. Об одиноком возлюбленном, который спустя три года нашёл новую любовь. И новую мать для Сиэля.—?Мне как никогда раньше захотелось врезать отцу,?— с громкого тона голос возвращается обратно в сиплый и едва слышный. —?Это так жестоко…Хрустально-чистые капли стекают по его щекам, так и не сумев высохнуть. А потом ещё и ещё. Их слишком много, и я вижу, как отчаянно младший Майер старается их стереть. А я… А я улыбаюсь. В какой-то мере нежно, в какой-то грустно, смотря на щуплого парнишку, который многого лишился три года назад.Он плакал из-за меня. Проникнувшись ко мне за такой короткий срок, он разглядел то, что я отчаянно скрывал много лет. Я никогда не видел такого человека, который мог бы понять чувства другого, почувствовать их. А теперь есть он?— мальчишка, который ревел передо мной, когда ситуация его никак не касалась. Могло ли это стать причиной моих следующих действий?—?Баку? Что ты…Я не знаю, когда успел приблизиться?— судя по его глазам, и он не понял. Мыслей не было, лишь горькое чувство потери и сладкий вкус губ напротив. Он не сопротивляется, лишь поддаётся вперёд, отвечая и сжимая моё пальто своими пальцами. Он не кричит, не протестует, лишь отчаянно цепляется за меня, не в силах прекратить плакать. Поцелуй вышел не из лучших?— мокрый от слёз и горький от боли, но всё-таки по своему необычный.—?Баку,?— слышу я его хриплый юношеский голос, когда отрываюсь от солёных губ. Макушка утыкается Сиэлю в плечо, а в горле давит ком, давая понять, что держать все чувства в себе уже нет сил. —?Ты можешь поплакать… Если хочешь…Голос по-прежнему тих, но так даже лучше, а его средняя, меньше моей, ладонь зарывается мне в пепельные локоны и прижимает ближе к себе, давая понять, что здесь и сейчас он со мной. Он не бросит, не отвернётся. Поэтому именно в этот момент я даю волю чувствам и слёзы скатываются по моим щекам, впитываясь в его куртку.В этот вечер Баку Дримитер плакал, прощаясь навсегда с тем, кого любил много лет, и Сиэль Майер вместе с ним. И только звёзды знали, что в эту ночь две родственные души наконец-то нашли друг друга.