11. Экзистенциальное Поражение (1/1)

Pov EmersonС того признания Реми прошло уже несколько недель. Закончился первый пятинедельный модуль, каникулы, и только начался второй. Боготворю триместровую систему. На дворе середина октября, половина первого триместра уже прошла, оценки везде хорошие, главная задача — не испортить их. Реми был приятно удивлён (по-детски счастлив) такой системе обучения. Но кое-что меня напрягает.Всё это время мои родители подозрительно долго были дома. Не то чтобы это плохо, просто я не привык к постоянному контакту с ними на протяжении столь долгого времени. Обычно они не находятся здесь дольше недели, постоянно разъезжая по всей Америке по своим деловым встречам и конференциям. Мы созванивались раз, иногда два в неделю. И сам разговор длился не дольше сорока минут, по истечению которых мне переводили немного денег. Я всё время здесь был один. Отец со словами "Ты уже взрослый, готовить-убирать умеешь, так что справишься" давал мне пару сотен долларов, брал маму под руку и уезжал куда-то на месяц. Пфф. "Готовить-убирать умеешь". Добавил бы ещё, что к лотку приучен, гений хренов. Так было, наверное, с восьмого класса. Что изменилось в одиннадцатом? Не знаю...— Учителя в школе жалуются, Эмерсон. — строгий голос мамы вывел меня из раздумий за завтраком.— О чём ты? — будто ты сам блять не в курсе. Думай лучше, как отмазываться будешь.— Постоянные прогулы, драки, какие-то выходки, которые порочат не только честь школы, но и твою собственную. Как ты это объяснишь? — строгим тоном продолжает мама.— Мисс Кингсли говорит, что это началось после того, как ты сблизился с неким Ремингтоном – новеньким. — холодно и уверенно произнёс отец.— Что началось? Драки? Пфф. Они были и до этого. Только скорее не драки, а групповые избиения. Ремингтон меня спас.— Избиения? Что? — удивилась мама.— Впервые слышишь? Я же говорил пару раз об этом. — действительно говорил. По большей части, конечно, скрывал, но когда по фейстайму ты сидишь с разбитым лицом — отнекиваться бесполезно.— Сомневаюсь, что это были прям уж избиения. Это одна из лучших школ Атланты. Не думаю, что директор Мак-Китней допустил бы подобное. — всё тем же почти безразличным тоном отвечает отец. "Ну и не думай дальше".— Всё равно мне не нравится, куда ведёт тебя этот Ремингтон! — напоминает о теме нашего разговора мать.— Мои оценки всё так же безупречны. Сам Рем учится также хорошо, наркотики не распространяет, в связях, порочащих его, замечен не был (оо да. Не был). Ну пару раз прогуляли школу, ну что тут такого? Это же никак не мешает нашей учёбе. Что тебе не нравится? — действительно что?Мама хотела что-то сказать, но осеклась. Отец посмотрел на неё, а потом перевёл строгий взгляд на меня.— В любом случае, ты прекращаешь с ним общение. — тоном, не принимающим несогласия, ответил отец.— Замечательно. Я тебя услышал. — спорить бесполезно. Но кто сказал, что я подчинюсь?— Дорогой, он нас не услышал. — разочарованным тоном произносит мама. — Мама, когда в один из первых дней учебы меня избили (и последствия этого ты видела на экране мобильника буквально через два дня), Ремингтон единственный, кто помог мне! Он был единственным из всей толпы "таких замечательных учеников одной из лучших школ Атланты", кто не накинулся на меня с кулаками или не прошел мимо. Он новенький, ты это уже знаешь. И в его голове не возникло мысли "я не хочу оказаться на его месте". И он стал моим другом. (Не только другом) Почему ты так против?Смотрю на маму. Её лицо всё также непроницаемо, однако в глазах что-то изменилось. Потом она посмотрела на отца и это выражение глаз пропало. А отец был зол.— То, что тебя не любят сверстники, это твои проблемы. Взгляни на себя в зеркало и пойми в чём причина, Барретт. Ты ненормален для нашего общества. И ты нашёл такого же как ты. Как ты думаешь, от этого что-нибудь изменится? Я думаю, нет. Ты так и хочешь прожить всю жизнь изгоем или наконец стать частью общества? — тон его голоса был ещё холоднее.— Это мой выбор с кем мне общаться, а с кем нет. Мне уже почти шестнадцать лет, я сам разберусь. — я честно пытаюсь скрыть раздражение, но сжатая в кулаке вилка меня выдаёт с головой.— Вот он. Взрослым видите ли стал. Иди в школу и только попробуй и на этот раз прогулять. После уроков договорим. — строго а на последней фразе буквально сквозь зубы произнёс он.***"Только попробуй и на этот раз прогулять". С той солнечной пятницы в сентябре я не пропустил ни одного занятия, между прочим. Даже ебучую физкультуру. Реми также постоянно был в школе.Реми... Нельзя сказать, что после его признания всё было без происшествий. Нас пару раз били в школе (но все эти разы небезнаказанно). Реми пару раз дерзил учителям (но не безосновательно). Некоторые девушки всё ещё тайно (не очень) хотели его.Хер вам. Моё. Улыбаюсь своим мыслям. Мы пару раз опаздывали на уроки, потому что Реми любит зажимать меня в кабинете, долго и страстно целуя. Кстати, в один из таких разов нас застукала Лариса.***/Flashback/Pov Author— Тшш Реми, ахх... Реми, будь аккуратнее. — страстным полушепотом произнёс Эми.— Ты всё ещё носишь этот грёбаный шарфик. —низко и немного рыча отвечает Рем, прикусывая тонкую бледную кожу ключицы. Потом плавно отпускает. — Сними его.— Ты хочешь ненужных слухов? — Эми зарывает руку в высветленные, слегка сушёные волосы парня.— А ты их боишься? — Рем поднимает голову и вопросительно изгибает бровь.— Ом, ребяят... — дверь в кабинет неожиданно открывается.— Лариса? — Лейт оборачивается во входу, а Эми стыдливо закрывает вмиг раскрасневшееся лицо руками.— Вы бы заканчивали. Через минуту звонок.— Аа... — Рем усиленно пытается придумать хоть что-то.— Да, я в курсе. Всё в порядке. Эми, это было ожидаемо. — обращается к смущённому парню, всем телом вжавшемуся в стену. — Никто бы на твоём месте не устоял перед красавчиком Ремингтоном. — усмехается девушка, проходя и забирая со стола тетрадки с домашней работой, которую делала вчера на переменах.— Иди уже. — беззлобно произносит Рем, поглядывая на стушевавшегося Эми.— Ой, какие мы однако... иду уже. — отвечает девушка, закрывая за собой дверь.Ремингтон облегчённо выдыхает и поворачивается к Барретту.— И это, когда будете трахаться, то заприте дверь изнутри, пожалуйста. Не хочу стать случайным свидетелем....— ЛАРИСА! - парни хором прерывают девушку, внезапно вновь ворвавшуюся в помещение.— Всё, теперь точно ухожу. — пытаясь подавить смешок отвечает она.— Неугомонная..— Это точно. — отвечает всё ещё прижатый к стене Эмерсон.Ремингтон тянется за очередным поцелуем, как вдруг (по ощущениям — над самым ухом) звучит звонок на урок.— Блять. — только и говорит раздосадованный Рем, в ответ на что Эми только смеётся./End/***Pov EmersonС того момента прошло уже пару недель, а мне до сих пор немного неловко вспоминать его. Всё ещё смущаюсь, когда Реми берёт меня за руку или обхватывает талию в людном месте. Потому что это всё ещё немного непривычно. "Наше личное счастье, которого боятся другие. Люди в принципе склонны бояться своих чувств. Особенно они страшатся показать их другим, потому что не принимают их сами. А то, что люди не принимают, является тем, что их вдобавок злит. Понимаешь? Их злит то, что они так не могут, то, что они так сильно зажаты. Рамки, которые они сами же возвели вокруг себя.. Представь, каким был бы мир, не бойся люди быть собой, Эми. Разумеется, в разумных пределах..." — говорил в такие моменты Реми. И я не могу не согласиться с ним. Почему-то это кажется.. таким правильным..***— Моим ты не особо нравишься, точнее особо не нравишься. — сидя на парте в нашем кабинете говорю я Ремингтону, поглаживая осветлённые волосы его головы, лежащей на моих коленях.— Что так? — спрашивает он, выпуская из лёгких сигаретный дым. Он такой красивый в этот момент. Нуарный, я бы сказал...— Говорят, что ты плохо на меня влияешь. — пожимаю плечами.— Это как хахах? — после очередной затяжки он передал сигарету мне. Закатив глаза я вдыхаю никотин и возвращаю табак ему в руки.— А хуй их знает. Думаешь, они внятно объяснили? — чуть задержав в лёгких дым, на выдохе отвечаю я.— Ну, должны же.. Печально конечно. А ты.. собираешься им говорить?— Про нас?— Да... про нас...— и снова. Он пытается быть со мной мягче, нежнее, пытается не задеть, но при этом быть предельно честным. Это проявление заботы такое непривычное. Никто не был со мной так заботлив.— Явно не сейчас. Хотя, когда-нибудь они точно узнают. Ну, знаешь, не замаскирую очередной засос или вдруг застанут нас за не самыми дружескими объятиями и так далее...— Поэтому лучше сам им скажи. Не вечно же скрываться. И тем более, твоё признание с большей вероятностью будет ими принято, нежели чем когда они сами всё узнают.— Да понимаю я, — выдыхаю сизый сигаретный дым и наблюдаю, как прекрасно он растворяется где-то под потолком. — Ты-то своей маме когда расскажешь?— Когда придёт время. Почему-то я уверен, что она всё поймёт. Она в нас верит и во многом поддерживает. Даже когда мы с братом играли, мама первая слушала все наши записи. Ахах. Это было так мило... Хоть и нечасто...— Моя бабушка чем-то похожа на твою маму. Я тоже ей показывал свои работы. В то время, как отец твердил, что я какой-то хернёй страдаю, а мать беспокоилась за моё психическое здоровье, только бабушка меня поддерживала. И дедушка. Правда, он тоже начал опасаться, когда я изрисовал стены комнаты...— Погоди погоди.. изрисовал?! — Ремингтон шокированно сел на парту.— Ну да. То, что ты видел, было не обоями. — пожимаю плечами я.— Вау.. Нет просто... ВАУ, Эмерсон!!! Я даже.. у меня слов нет насколько это круто. — восторженный взгляд тёмно-карих, в которых пляшут маленькие чёртики, направлен в мою сторону.— Ну хватит, хватит.. — опять засмущал. Чёрт.— Эмерсооон!! — протягивает Реми, коротко чмокнув меня в губы. — Это так прекрасно! Ты такой талантливый! Чёрт, даже не верю, что ты такой вообще существуешь!— А ты убедись. — моя игривая улыбка. Он её любит.— Да? Хорошо. — снова эти чёртики и его обворожительная улыбка. Аванпост сдан. Я поддаюсь влечению его пухлых мягких губ. И я нисколечки об этом не жалею.***Но ничто хорошее не может длиться вечно. Уроки закончились. Мы с Ремингтоном выходим из школы вместе, громко над смеясь над каким-то каламбуром. Лариса идёт рядом с нами, к машине Себастьяна.Братские объятия Себа с Ремингтоном; такие же со мной, его приветственный поцелуй с Ларисой — всё это успело стать частью моей жизни. За столь короткий промежуток времени я обрёл хороших друзей. И Ремингтона. Скажи мне кто-нибудь прошлым летом, что в этом году вся моя жизнь кардинально изменится, я бы открыто рассмеялся. Но вот теперь я стою в окружении близких людей, обсуждая какую-то ерунду. И это так....тепло? Они мне стали как родные. Себастьян с его вечной сигаретой и элегантностью, Лариса с её вечными подколами и попытками расчесать мои волосы даже сейчас, и Реми. Реми с его бурей, с его непредсказуемостью, с его глубокими переживаниями в смеси с искренним оптимизмом. Реми, который вечно за правду и справедливость, отчего постоянно страдает. Реми с его максимализмом, но вместе с тем и полным пониманием сути вещей. Реми, который только что стрельнул сигаретку у брата и сейчас тщетно пытается её поджечь, матеря мешающий ветер. Такой странный Реми, который меня полюбил.Внезапно вижу мамину машину. Эта женщина стала свидетельницей всего вышеописанного.Я этого не хотел.— Прости, Реми, мне нужно бежать. Мама. — указываю взглядом в сторону её машины.— Охх, соболезную. — с ухмылкой говорит он. — Крепись. — а это уже с издёвкой.— Оч смешно, лан пока.— Пока... — после этого последовали долгие прощальные объятия. Видимо Реми почувствовал, что ничего хорошего далее меня не ждёт, и таким способом попытался подбодрить.***— По-моему, отец ясно сказал тебе прекратить с ним общение. — вместо приветствия заявляет мама. Я в ответ молчу.— Я с тобой разговариваю, Эмерсон?— Я не знаю с кем ты разговариваешь и о чём. — скалюсь я в ответ. — Чем он тебе сейчас не понравился?— Ты всё слышал ещё утром. — здорово. Снова никакой конкретики. Замечательно.— В таком случае, мой ответ не изменился.До дома доезжаем в полной тишине.***Pov AuthorС момента приезда Эмерсона домой прошло уже около пяти часов. Всё это время были слышны крики, маты, топот, грохот дверей, взаимные оскорбления и снова крики. Женщина устало сидела за кухонным столом, выкуривая уже шестую сигарету подряд, слушая всё, что происходит там, за закрытой дверью, но не вмешиваясь.— Ты не имеешь права приказывать мне что делать! — кричал один.— Ты все ещё в моём доме! — отвечал другой."Вы оба должны сейчас же заткнуться" — думала она.— Взрослый он уже стал, поглядите на него! Ты нихера не понимаешь в этой жизни, чёртов молокосос!— Понимаю уж явно побольше твоего, старый маразматик!"Пожалуйста, прекратите" — женщина вот вот готова была заплакать. Пачка сигарет, вытащенная из куртки мужа, уже закончилась.— Выглядишь как баба! Ведёшь себя как истеричная баба! Страдаешь какой-то хуйнёй вместо учёбы! Так ещё и связался с каким-то панком-недоноском! Ты так хочешь жить?! Живи, только не приползай потом ко мне за помощью!— Уж поверь, буду подыхать, но не приползу!— Это мы ещё посмотрим!"Замолчите, остыньте, прошу..."— И не смей так его называть! Ты ничего о нём не знаешь!— Знаю только то, что он ведёт тебя, барана бестолкового, в пропасть! Башку бы ему снёс, чтоб он больше к тебе не подходил!"Прошу, хватит" — у женщины тоже сдают нервы. Тонкой рукой она заводит прядь осветленных волос за ухо. По щеке скатывается слеза. Она её быстро смахивает.— И только попробуй не поступить в вуз, ублюдок!— Я уже говорил, я не пойду в юристы!— Ещё как пойдёшь, поганец! Там такие деньги!— Мне плевать на деньги! Я не буду юристом!— А кем ты блять будешь?! Своими рисульками психбольного жалкие центы зарабатывать? Да кому ты нахуй нужен, бездарность?! Умел бы ещё что-нибудь нормальное!!"Пожалуйста.." — всхлип. Она пытается его заглушить, закрыв рот рукой. Не выходит.— Все эти "деятели искусства", как эти бездари себя называют, ебучими нищебродами живут всю жизнь. Ты этого хочешь?— Это мой выбор!— Хуибор! Ты хоть что-нибудь блять умеешь, кроме порчи стен психоделическим бредом и пустых возмущений, упрямый баран?— ЭТО НЕ БРЕД(!)— БЛЯТЬ, А ЧТО ЖЕ?!! ВЕЛИКОЕ ИСКУССТВО?! В ОДНОМ РЯДУ С КАКИМ-НИБУДЬ ДА ВИНЧИ СТОИШЬ?! Прям представляю себе: Рафаэль с его Венерой, тот же Да Винчи с его Моной Лизой и Эмерсон Барретт с его....ЧЕМ?! С его наркотической претенциозной бездарной мазнёй?!— ИДИ НАХЕР, ТЫ НИЧЕРТА НЕ ПОНИМАЕШЬ(!) – в голосе звучат нотки слёз."Боже"— Видеть тебя не хочу! Бог ты мой, какого же поганца я воспитал! Какого же ублюдка! Бить тебя надо было! Да поздно уже!— Заткнись нахуй!— Не смей на меня орать!*звук удара и резкая звенящая тишина*— Я всего лишь хотел, чтобы мой сын был нормальным человеком. Чтобы он был как все. Чтобы он слушался родителей, которые ему зла-то никогда не желают. Но бог послал мне тебя. Интересно только, за какие грехи. — голос холоден, спокоен и полон стали.— ...да как ты смеешь. — тихо и ошарашено.— С самого детства итак было ясно, что ничего достойного из тебя не выйдет.— Надо было второго ребёнка тогда заводить.— Надо было, да вот не подумал. В итоге имею... тебя. — с отвращением.— ...— ...— Ты мне больше...не отец. — топот, удаляющийся вверх по лестнице.— Не такого сына я хотел. — хлопок входной двери.Женщина прекращает сдерживаться и заходится громким плачем. Её семья.. два её любимых мужчины готовы перегрызть друг другу глотки. Всё трещит по швам. Её семья трещит по швам. Больно.Ещё больнее понимать, что это всё в какой-то степени и её вина тоже. Она как-то упустила тот момент, когда всё полетело в пропасть. Она не смогла этого предотвратить. А теперь видимо, она вынуждена выбирать между ними. Не хочет.Женщина встаёт из-за стола и достаёт из минибара бутылку виски. Следом наливает его в приземистый стакан, заполняя его на половину. Потом, подумав, доливает полностью. Ей больно. Ей страшно. Она хочет вернуть все как было. Как было... когда? Её муж всегда хотел сделать из сына "настоящего мужчину", забывая о том, что ребёнок — это не часть его самого, это другой человек. Сын же по сути всегда был жертвой собственной утонченности и упрямости. Вдобавок он очень часто делал что-то назло. А она же, как жена и мать, пыталась их примирить, научить их чувствовать и слышать друг друга.Не смогла. Это был не первый скандал в их семье. Не первый на тему увлечений её ребёнка. Не первый на тему его общения со сверстниками. Только если ранее на тему отсутствия этого общения, то сейчас на тему круга его друзей. И это первая ссора, которая закончилась...так...жестоко.Надо же, у её вечно одинокого и постоянно грустного, меланхолично-безразличного ребёнка наконец появились друзья... и она должна бы радоваться за него, вот только.. Ей они не нравятся. Эгоистично?Весьма...Первый стакан осушен полностью. Женщина решила не утруждать себя его заполнением, а сразу пить из горла.Осушив уже почти половину бутылки, мать продолжила размышления."Кто такой этот Ремингтон Лейт?""Почему он стал так важен для моего сына?""Почему он так усиленно, по словам Эмерсона, его защищал?""Да и почему сам сын его так защищает?""Неужели..."Выпив ещё немного, женщина встаёт из-за стола и направляется к лестнице. Идёт медленно и грузно — сказывается выпитый алкоголь. Дверь в спальню Эмерсона.— *стук* Эмерсон, я зайду?В ответ тишина. Открывается дверь. Темно. Окно в спальне раскрыто настежь. Женщина садится около открытой двери и заливается слезами. Второй раз за этот вечер.***Pov EmersonОтягощен. Плохо. Ничего не чувствую. Эта ссора высосала из меня все соки и вдобавок желание жить. Я иду по тёмной улице сам не знаю куда. В кармане только мобильник. Холодно. Душно. Остаётся только один вариант.— "Реми, твои дома?" — набираю ему сообщение. — "Нет, я здесь один" — ответ не заставил себя долго ждать.— "Я приду."— "Жду"***Pov RemingtonЕжу понятно, что что-то стряслось. Я нервно хожу по прихожей уже минут десять в ожидании Эми, пытаясь подавить порывы набрать его номер. Что с ним случилось посреди ночи? Ещё эта точка в конце сообщения... НапрягаетВижу в окно, что Шляпник подходит к дому. Бегу к двери и ещё до того, как он успел даже дойти до неё.Открываю. Его грустный взгляд и некая апатия. Смотрим пару секунд в глаза друг другу, как... Эми резко срывается с места, ногой захлопывая дверь и припадает к моим губам в жёстком и отчаянном поцелуе. Он не останавливается. Я шокировано отступаю и упираюсь спиной в стену. Эми трясущимися руками расстёгивает пряжку моего ремня и грубо проводит по моему члену через боксеры. "Нет, Эми"— Нет, Эми. — он не слушает и проводит рукой ещё раз. Чёрт — ААХХХ нет, Эми, стой. — простонав повторяю я. — ЭМИ! — я вскрикиваю и хватаю его за руки. Несколько секунд смотрю в его обезумевшие глаза.— Прости. — тихо говорит он.— Эми, что произошло? — мой голос выдаёт сильное волнение.— Отец... не важно. Я хочу, чтоб ты меня трахнул.— Нет, Эми. Ты на нервах. Не стоит. — нужно его успокоить.— Я хочу. — говорит очень уверенно, но взгляд всё ещё безумен. Он не осознаёт, что творит.— Потом жалеть будешь.— Не буду, Реми. — ловлю его уверенный, даже немного злобный взгляд. "Нет, Рем, не поддавайся"— Пойдём выпьем и ты мне всё расскажешь..***— Он сказал, что хотел бы другого сына. — мы уже пару часов сидим в моей комнате, допивая вторую бутылку маминого красного вина. В этот раз разговор дался обоим в разы труднее. Шляпник трижды срывался на крик, переходящий в истеричные слёзы. Я полулежал на кровати, оперевшись о шкаф и поглаживал по спине лежащего на мне Эми. Когда он договорил и успокоился, на часах было уже далеко за полночь.— Он просто не способен оценить тебя по достоинству. У него такое состояние. Называется экзистенциальным поражением. Я уверен, он и сам-то далеко не счастлив.— Что такое это экзистенциальное поражение? — с интересом спрашивает Эми.— Оо, дорогой. Это то, чем живёт большинство взрослых людей. Наступив на свою гордость и забыв свои мечты они слепо бредут вперёд, зарабатывая деньги, сами не зная зачем. В какой-то момент, одна женщина взглянет в зеркало и увидит в нём ту, кому далеко за сорок, у кого трое детей, ипотека, и которая до сих пор работает пять на два по 8 часов в день. Она откроет старую пыльную коробку и достанет из неё балетные пуанты, вспоминая о своей юношеской мечте стать примо-балериной. Она также вытащит из коробки свой диплом кадастрового инженера, вспомнив, на что она её променяла. Следом она обязательно найдёт свой старый выпускной альбом из школы и вспомнит о друзьях детства, некоторые из которых скорее всего уже будут мертвы. Она осознает, что в вуз она пошла "просто потому что так надо"; что вышла замуж за того, кто "просто к ней хорошо относился", и поймёт, что никогда его особо не любила, что не было между ними того пламени чувств, о котором она читала в дешёвых бульварных романах, о котором она так мечтала; она поймёт, что родила детей потому, что "пора уже" и потому, что "много детей = хорошо"; она поймёт, что с лёгкостью бы обошлась и без половины тех вещей, которые есть у неё в доме, которые были куплены потому, что "у всех есть", и потому, что "полагается по статусу". Она поймёт, что в принципе прожила не ту жизнь, о которой грезила будучи ещё совсем молодой. Она поймёт, что проиграла. Это и есть экзистенциальное поражение.— Звучит депрессивно...— Тем не менее, большинство людей именно так и живут. Они постоянно гонятся за чем-то материальным, соревнуясь у кого круче машина или лучше одежда, но они забывают самое главное — жить, чёрт возьми. Просто жить и радоваться.— Ты поэтому пришёл к принципу "Своей Калифорнии"? Потому что боишься поражения?— Отчасти да. И думаю, я слишком рано это осознал. Жизнь не имеет особого смысла, Эми. Точнее нет. Каждый видит этот смысл в чём-то своём. Но гоняясь за каким-то нематериальным одобрением, тем же престижем и так далее, люди забывают о своём смысле, о своей мечте, о своей Калифорнии. Они гонятся за влажными грёзами других, проживая не свою жизнь, Эми.— То есть, мы свободны, раз осознали это? —Шляпник приподнимает голову и смотрит мне в глаза.— Ну, не абсолютно. В рамках закона, разумеется. Но да. Мы свободны, Эми. Вот представь, что завтра к тебе подойдёт сам Иисус и скажет "ты, делай в своей жизни что хочешь. Твоё желание исполнится", что бы ты загадал?— Я бы хотел соединить музыку и изобразительное искусство в чём-то цельном. Я бы хотел создать свою минивселенную. Хотел бы показать её всему миру. Я писал бы музыку и рисовал. Я создал бы целую историю, подобную каким-нибудь марвеловским киновселенным. Но у меня была бы антиутопия. И без супергероев.— Это потрясающая мечта, Эмерсон. Не дай никому её у тебя отобрать. Не проиграй...