1 часть (1/1)

трава щекочет кожу, и минчан мило хмурится, пока соединяет родинки на предплечьях в причудливые созвездия пальцем. у него волосы в привычные кудряшки, и кехён правда уже не помнит, как выглядят его волосы без них — наверное, также красиво. над головой облака неспешно плывут по небу, голубому и светлому-светлому, как линзы их общей подруги юкён. та далеко за океаном, забрав с собой все воспоминания и словно частичку целой жизни. кехён переодически пролистывает её инстаграмм, где с каждым днём всё больше и больше фото, а минчан всегда забирает телефон и просит забыть.её губы на своей шее он никогда не забудет, но сейчас давно сошедшие следы яркого блеска перекрывают чужие, но родные и мягкие. их кехёну забывать вовсе не хочется. каждый день на запястье бледное имя жжётся, и они оба совсем не знают, что делать. минчан предлагает замазывать его тональным кремом, но кехён считает, что это неправильно. и ему до одури хочется его найти, потому что он тоже их соулмейт и на его запястье не одно, а целых два — чо кехён и хон минчан. но хочешь ли ты на самом деле найтись, ю канмин?мальчишка наивно вбивает в строку поиска про сразу две родственные души у одного человека и, конечно, совсем ничего не находит — сломанные; другие.словно с самого их рождения всё должно было быть именно так — неудачник это как целое предназначение; судьба — такой себе жизненный путь. кровать у минчана в комнате старая, со скрипучим матрасом и журналами для взрослых под ним. а ещё у него в нижнем ящике стола пепельница — стеклянная, когда-то принадлежащая отцу, но едва ли кехён ей пользовался, предпочитая пустые жестяные банки из-под колы. балкон в минчановой комнате холодный, ноги продувает сквозняк и тянется вверх под широкими штанинами новых синих джинс. пальцы у самого минчана точно такие же, и их хочется отогреть, сжимать своими тёплыми и ругать за неосмотрительность. мальчишки стоят перед открытыми окнами долго, выглядывая вдали что-то очень важное вместе с чёрными пятнами-птицами на проводах. губы синеют у минчана быстрее, и они скорее забегают обратно в комнату.— что, если мы так его и не встретим? - минчан падает на свою подушку, когда как кехён располагает голову на его животе, — эй, больно! кехён слегка двигается, всматриваясь в потолок. ничего.— найдём. конечно, мы найдём его. обещает скорее себе, чем ему. врать кехён не любит, и минчан это знает как никто другой, но сейчас просто хочется забыть эти долгие месяцы поисков и продолжить их жизнь — любить, любить, любить. а ещё минчан знает, что уже ревнует, и ненавидит себя за такие глупости. ю канмин... действительно ли ты хочешь любить их? на часах медленно тикает шесть утра, и вставать так рано стало уже привычкой, обыденностью — за окнами давно светит солнце, и жизнь в спальном районе далеко от шумного центра начинается заново; каждый день как — абсолютно новый.кехён сопит рядом, в обнимку с подушкой и подрагивающими ресницами. привычка такая лишь у минчана, но он вовсе не против, пока может любоваться таким кехёном — спокойным и сонным. тихим. мальчишка аккуратно убирает с его лба чёлку, давно окрашенную в почти-красный и улыбается. снова.на завтрак хлопья и быстро остывающий чай — вместо подноса огромная энциклопедия про бабочек, подаренная кем-то из родственников в далёком детстве. минчан помнит лишь множество разноцветных сачков на стене, даже не зная, для чего их столько. а ещё в памяти бабушкины дорогие перстни на каждом пальце и её китайская курительная трубка. кажется, в жизни с ним всегда кто-то с таким вредным пристрастием — и минчану это совпадение неприятно греет душу; скорее терпко и противно скребётся глубоко внутри.за окном громко поют птицы под гудки автомобилей неподалёку, когда кехён открывает сначала один, а потом и второй глаз. вокруг не его комната — как и всегда. он должен быть здесь чужим, когда как оказывается роднее и нужнее, чем в собственном доме. они встречаются улыбками — заменяют солнце. чай уже совсем остывший, но не менее вкусный; три ложки сахара и кислый лимон. хлопья тонут в молоке, и кехён топит их ложкой, прежде чем съесть. после он топит в остатках уже тлеющий бычок — это тоже уже как привычка, утренний ритуал почти. у минчана расплетаются небрежно закрученные локоны, и кехёну только остаётся удивляться, как ему всё удаётся успевать. — давай пойдём гулять сегодня? - минчан ставит пустую чашку на стол и после обвивает своими руками чужое родное тело.в ответ мальчишка согласно мычит и тянется за поцелуем, а потом ещё одним и ещё. как бы они не были одиноки, рядом всегда будет тепло — нужное и важное. всё вокруг затягивает холод, словно зимой, но в календаре крестиком зачёркнуто девятое июня. ю канмин на их запястьях продолжает противно жечься, и кехёну так хочется, чтобы — их трое с чистыми запястьями. на минчановой кровати, с зелёным чаем или банкой колы, а ещё лучше с вишнёвым пивом да песнями рианны из плохо работающей колонки. чтобы громко-громко подпевать, улыбаться и теряться в ощущениях. чтобы быть счастливыми, вот так — втроём.а в интернете всё ещё ничего про это нет, и имя приевшееся никак не сходит с разодранной на запястье кожи. где же ты прячешься, ю канмин?кехён скрывается от солнца за очками, а минчан всё ещё мило жмурится каждый раз, когда яркие лучи играют в догонялки на его лице. они уходят далеко от суеты и людей, минуя множество деревьев по дороге вглубь парка, куда шум практически не дотягивается и где прохожих можно пересчитать по пальцам. кехён привычно берёт за руку, широко улыбаясь, а потом срывается на бег — по протоптанным тропинкам вдоль кустарников. валятся устало на траву они слишком скоро — у минчана окончательно путаются и портятся кудряшки, а во рту настоящая пустыня. на небе разной формы облака, и в каждом из них минчану хочется видеть сердечки. кехён щипает его за бок, потому что он их видит, и больше ничего ему не нужно, кроме. — может, есть способ... найти его как-то проще? — ну, он как минимум кореец — у нас много шансов. облетим всю страну, чтобы найти его, - мальчишка усмехается, и кехёну такая реакция совсем не нравится.чешется имя с каждым днём всё сильнее, и кожа красная вокруг букв ровных ему неприятна также, как и минчану. но что он может сделать, когда всё оказывается слишком тяжело и глупо — опять.их встреча была такой же, на самом деле — кафе; картонные стаканчики, на которых писали имена и рисовали звёздочки. у кехёна тогда тряслись руки, и неловкое `х-хон минчан?..` вырвалось действительно само, как и `чо кехён?`. тогда случилось его первое окрашивание, побег из родительского дома и единственный, кто узнал о — мятные сигареты на дне рюкзака. зелёного. нет, скорее, болотно-зелёного...та кафешка закрыта уже как полгода, и кехён подрабатывает официантом в мелком ресторане через пару кварталов от дома минчана. тогда же почти вся его жизнь начала крутиться лишь вокруг него и хоть это и неправильно — кехёну хочется, чтобы всё было так.случайности с ними больше не случаются; об этом ю канмине ни слуху, ни духу, и минчан скулит, ведь — почему? почему именно он?кехён тоже — не знает. совсем.на сайтах знакомств никого с таким именем нет, в школе и академии для мальчиков, где учится его хороший друг донхон, тоже. словно он — лишь их проблема, выдумка и глупая шутка. почему же ты не даёшь подсказки, ю канмин?на телефоне пара пропущенных от мамы, но он вряд ли ответит на них в ближайшее время. солнце неторопливо плывёт по рыжему небу, люди разбредаются по домам, освобождая улицы. вывески магазинов зажигают свои огни, становясь вторым солнцем — неоновым, ненастоящим. им обоим такое не нравится; фальшивки и там, и тут. обмениваться номерами на салфетках, снимать номера в хостелах и дарить на свиданиях букеты роз. глупые банальности.в руке помятые ромашки — лепестки опадают на асфальт вокруг кроссовок. вечером в футболке холодно и до дома целый час на метро. лавочка; сразу две жвачки со вкусом арбуза и холодная кола сводит зубы. по прогнозу ночью дождь, и зонтик лежит где-то на полке в прихожей. кошка наверняка спит с младшей сестрой, на её удобной кровати.запястье перестаёт чесаться только у подъезда самого, а потом имя и вовсе пропадает, будто его и не было никогда — пустая кожа со следами от ногтей. кехён гипнотизирует руку взглядом пару секунд, потом руку минчана, и оглядывается. опущенная голова, белые лепестки и контрастные розовые фантики, полосатая футболка и шорты до колена.— ю... ю канмин? - в воздухе виснет секундное ожидание, которое сменяют прочие эмоции — шок, удивление, радость? мальчишка не отвечает, лишь резко вскидывает голову, оглядываясь на них. хон минчан и чо кехён с запястья исчезает медленно — от ярко-чёрного до бледно-серого, лишь потом пропадая окончательно. навсегда.и облака-сердечки над головами проскальзывают томно, еле-еле. ветер забирает куда-то с собой дым сигареты, что тлеет между пальцев и слова, которые остаются несказанными.случайности. чёртовы случайности, которые — кехён называет их такими же неудачниками, как и они.в пустой квартире минчана тепло, и замёрзшие пальцы греются о чашку с чаем. скрипучий матрас прогибается под весом сразу троих, и рианна поёт сейчас совсем по-другому, не как только им двоим.ю канмин смотрится на фоне серых стен и ужасных штор так правильно, так по-домашнему и так знакомо, что даже не верится, что встретились они только сейчас.— нас трое... это так... необычно, - канмин неловко улыбается, и у кехёна сразу щемит в сердце, пока минчан перебирает его такие же спутавшиеся волосы. сигарета тушится о жестяную банку, и через окно прокрадывается приятная прохлада, что не чувствуется под одеялом. и, всё же, для троих оно маловато. канмин рассказывает немного о себе, о маме, работающей медсестрой в сеуле, о неудачных свиданиях и его панике. он рассчитывал на имя какой-нибудь милой девчонки, как и большинство мальчишек из его окружения, но никак не на парня. тем более сразу двоих. — это круто — быть сразу с двумя любимыми людьми. минчан улыбается, и кехён ловит его улыбку коротким поцелуем. а потом и улыбку канмина.