1 часть (1/1)

Чувство тревоги и полной безысходности порой бывают настолько сильными, что человеку начинает казаться, словно весь мир вместе с ненавистными всеми судьбой и заветной фортуной отвернулся от него, оставив одного, в безвыходной ситуации. Знаете, а ведь теперь и Анжелике тоже так кажется. Но ни тревога, ни безысходность не переполняют её так сильно, как чувство беспомощности и ненависти к самой себе.Анжелика никогда не верила ни в судьбу, ни в фортуну, ни тем более в мистику. Она?— реалистка, которая полагается только на себя и всегда знает, что свою судьбу способна решить только сама. Нет никого ни свыше, ни ниже, ни даже по ту сторону: соответственно, это никак не может повлиять на её жизнь или жизнь её близких. Анжелика думала так, пока не однажды не навещает с отцом Соню — свою троюродную сестру.Её мир, её стереотипы, в которые Майер верила на протяжении четырнадцати лет, рушатся на глазах. А потом рушится всё, что было вокруг неё, равно как и всё то, что было у её близких.Анжелика не знает никого из тех, кто сражается бок о бок с Соней и Настей. Не знает и то, что нужно делать. Она понимает только то, что их жизни угрожает опасность, и имя этой опасности?— Диббук. Никто не удосуживается объяснить, кто он, на что способен, и даже не пытается описать его примерное отличие от другой нечисти?— его внешность или особые приметы. Поэтому логично признать, что вины Анжелики в происходящем нет?— она не знала, и никто ей ничего не объяснил, не рассказал. Но Анжелика всё равно чувствует свою вину: ведь если бы она не полезла туда, куда не надо, то не встретила бы Диббука. Не доверилась бы ему. Не привела бы его в дом своих сестёр. Не дала бы случиться тому, что случилось. Сейчас Майер хочется, чтобы в тот день она послушалась отца и осталась дома. Но что было, то прошло?— время, как песок, утекает сквозь пальцы на самое дно, и теперь его не вернуть. Теперь Морфиус у Диббука, Книга Снов сгорела, а Баку?— тот горячо дорогой всей компашке Сони?— медленно умирает. И никто, даже верный ангел-хранитель троюродной сестры не знает, что может спасти несчастного демона от агонии. И во всём этом только её?— Анжелики?— вина.Стоя у краешка холма на огороженном участке леса, чей мягкий и небольшой склон ведёт на чудесную цветастую поляну, Анжелика думает. Яркие оттенки всевозможных цветов на поляне вполне могут вызвать яркий восторг и прилив позитива, после чего так же легко могут заставить бегом спуститься вниз, к ним, но Анжелика не ощущает ничего, кроме пустоты внутри, холодного безразличия и мыслей, тучи мыслей. Тех мыслей, где внутренний голос всё больше и больше твердит о том, насколько она бесполезна для своих сестёр, вновь и вновь твердит о прошедших днях. И о том инциденте.Отчаяние, злость, вина. Три отвратительных чувства душат Анжелику большим и толстым кнутом, не давая права на спасительный вздох. Искусанные красные губы сжаты, маленькие бледные ладони тоже, а белёсые солёные капли сами по себе скапливаются в уголках глаз, и?— стирай их Анжелика рукавом свитера или нет?— норовят вот-вот скатиться по щекам. И скатываются. Практически сразу, но только одиночной парой, из двух голубых чарующих глаз, и бегут по щекам, щедро усеянным бледными веснушками. Анжелика не может сдержать их, не может сконцентрироваться на этом, когда слышит хруст приближающихся шагов за спиной.Кто-то?— а, возможно, даже что-то (теперь не знаешь, чего ожидать)?— медленно, но верно приближается к ней. И чёрт знает, хочет ли он остаться незамеченным или наоборот, нарочно пытается привлечь внимание. Кто знает. Но Анжелика не узнаёт сама себя, когда в мгновенье ока подхватывает с земли камешек среднего размера, резко оборачивается и кидает его в сторону примерного местонахождения того, кто сейчас приближается к ней.Не попадает.—?Всё же грубая сила у тебя есть. Мне нравится.Мужской бас остаётся таким же приятным, как и в первую их встречу. Но сейчас к этому басу не чувствуется ни капли доверия. Только злость, ненависть и ярость.—?Что тебе нужно? —?Анжелика смотрит Диббуку в глаза и просто хочет сгореть в их радужке, вспоминая тот злополучный день. —?Оставь меня в покое! Оставь всех нас в покое!—?Уже, милая. Больше мне ничего не нужно от твоей вшивой семейки.Демон поистине красив в своём истинном облике?— неудивительно, что он всегда получает то, что захочет. Даже несмотря на неестественно бледную мёртвую кожу, пугающие провалы в глазах, где плескаются огненные радужки глаз, словно камни янтаря в чёрном море, и устрашающе-мощные тёмные рога, он по-настоящему прекрасен. Волосы цвета самой тьмы, подобно шёлку, добираются ему ниже поясницы, острые скулы, способные порезать не хуже ножа, относительно орлиный нос и тонкие, вечно усмехающиеся губы, а ещё мощный, по-своему притягивающий подбородок. Взгляд ненароком скользит дальше. Сильные руки с местами выпирающими венками, мощная шея и такое же мощное тело, скрытое теперь не только под жёлтоватой рубашкой и чёрным жилетом, но и под довольно плотным тёмно-синим плащом. Возможно, Анжелике и кажется, но Диббук выглядит гораздо больше и выше Баку: возможно, даже старше. Во всяком случае ему можно дать больше тридцати, когда Баку не дашь и двадцати пяти.Погружённая в размышления о внешности демона, Анжелика совсем не замечает, как тот бесшумно приближается к ней. Чёртов инкуб*!—?А глаза действительно завораживающие,?— тихо шепчет Диббук своих приятным басом, словно хочет успокоить и без того замученную собственными мыслями девчонку. Большая ладонь, облачённая в перчатку из тонкой чёрной ткани без пальцев, приближается к её лицу, и длинные бледные пальцы с чёрными и острыми когтями хватают её за щёки. Не грубо, но и не нежно?— однако Майер благодарна за то, что его ?коготки?, по-крайней мере, не впиваются в кожу. —?Такие чарующие, как лёд. Как самый страшный холод,?— демон продолжает шептать, но шептать уже буквально ей в лицо, вызывая стаю мурашек по всему телу. —?Думаю, пару изменений в наряде, и тебя будет невозможно отличить от королевы морозов.—?Отпусти.Ладонь Диббука ни капли не тёплая. Она мертвенно-холодная, как могильная плита, чей холод, кажется, может пробиться через любой слой одежды и навсегда заставить её замёрзнуть. Но Анжелика слишком любит холод. Любит чувствовать его, сидя перед открытым окном во время осени и зимы; ощущать, как маленькие иголочки мягко, а иногда и жёстко, покалывают кожу. Ладони Диббука дарят именно это блаженное ощущение, и кажется, что теперь ей ничего не нужно?— только бы этот бес продолжал касаться её кожи. Но Анжелика всё равно старается вырваться.—?Хорошо.Майер не может поверить в то, что слышит, и даже в то, что чувствует. Ведь Диббук действительно отпускает её лицо. На пару секунд, чтобы потом вновь схватить её, но уже за короткие белокурые локоны, после чего задрать девичью голову вверх?— заставить смотреть её прямо на себя?— и притянуть маленькое хрупкое тело за талию.—?Идём со мной, милая,?— вновь этот приятный бас, ласкающий слух, подобно музыке. Огненные радужки смотрят так по-доброму и так… нежно. Хочется верить им, но верить уже нечему, ведь ничего нет и не было. —?Идём, и будем править вместе. Как холод и тьма,?— продолжает Диббук, наклоняясь к ней и шепча прямо в ушко:?—?Мы достигнем многого. И тогда нас будут уважать. Нас будут…—…нас будут бояться.Сердце скачет в грудной клетке, словно сумасшедшее, пока разум покорно внимает речи Диббука. Хочется прижаться к этому крепкому телу, почувствовать его защиту и спрятаться от всего мира, от всех его бед и ужасов. Но холодный точный ум Анжелики всё понимает и не даёт идти на поводу у чувств. Не позволяет ей довериться?— уже нет.—?Нас все будут бояться,?— повторяет она, но уже более увереннее, и холодно смотрит в глаза демона. —?Я не хочу этого.Улыбка?— если только не ухмылка?— исчезает с бледного лица, глаза больше не блестят хищным огоньком: Диббук за секунду холодеет и возвращает себе былое безразличие, смешанное с разочарованием и злостью. В этот раз пальцы грубо сжимают её горло, оставляя на шее неглубокие маленькие дырочки от когтей, а на губах?— ноющий от боли укус-поцелуй и пропущенную нижнюю губу. ?Я заберу тебя. Добровольно или насильно?,?— это последнее, что произносит Диббук уже своим демоническим басом с металлической ноткой, прежде чем раствориться в воздухе и оставить Анжелику одну.Близится закат. Мягкие лучи уходящей дневной звезды мягко освещают поляну и холмик, где всё ещё стоит белокурая девушка. Она вновь ничего не чувствует, да и сама отчаянно не хочет этого. Только роняет слёзы от ситуации, в которую себя вовлекла. Однако неожиданный звонок от Насти и спасительное ?Мы узнали, как помочь Баку!? заставляет её поверить в то, что ещё ничего не потеряно. Что ещё есть шанс, и за него надо бороться. И пускай Анжелика?не имеет способностей как Соня и не способна драться также искусно как Настя — она готова бороться до последнего, несмотря ни на что.