Часть 25 (1/1)

POV Аня Баринова —?Ты больная что ли? —?Крид расхаживал по комнате, перекидывая телефон из одной руки в другую. Его лицо было темнее грозовой тучи, и я впервые видела его таким и даже не скрывала своего ужаса. —?Он же помириться хотел, прилетел из Москвы, отменил две важные встречи, а ты просто взяла и все разрушила. То, что случилось возле офиса моего радио нельзя было сравнить ни с чем, но я, на самом деле, не могла понять, то ли это так гормоны веселились, то ли обида подначивала меня на такие странные проступки. Впав в истерику от своих же слов, я ударила Воробьева кулаком по лицу и, пока тот приходил в себя, села в его такси. Быстро сориентировавшийся таксист вдавил педаль газа в пол, и через несколько секунд Леша пропал из виду. Это было ужасно. Настолько ужасно, что мне хотелось вернуться, извиниться, но я боялась быть не принятой. Наверняка, Воробьев был ужасно зол, а попасть под его горячую руку я никогда не хотела. А я переживала. Мне было безумно стыдно за то, что я сделала, я хотела извиниться, но вовремя одергивала руку от телефона, умоляя себя выждать хотя бы пару часов. Естественно, мне противопоказаны переживания. Но как можно быть равнодушным, если своими руками рушишь счастье и делаешь все, чтобы твой любимый, твой жених, отец твоего ребенка потерял и доверие, и желание дальше строить семью. Как можно быть такой дурой? Усевшись на диван, Егор одарил меня взглядом ?какая же ты ненормальная?. Я закрыла лицо руками и шумно выдохнула. Я очень нервничала. Все съедобное, что попадалось мне, безоговорочно съедалось и запивалось купленной на эмоциях двухлитровый колой. —?Да хватит есть всякую ерунду, Аня,?— прикрикнул на меня Крид, хлопнув ладонью по подушке. Я подскочила от неожиданности и залилась слезами. —?О боже мой, прости. Успокойся, пожалуйста. Он крепко обнял меня и легонько поцеловал в макушку, как делал Воробьев, когда я бесилась. От этой мысли мне стало еще хуже, и я зарыдала в голос, дергаясь и сильно сжимая футболку друга. Все меньше и меньше мне нравилось быть беременной. А если представить, что такое будет твориться еще, как минимум, 6 месяцев, и с ума сойти можно. —?В общем так,?— Егор выпустил меня из объятий и взял в руки телефон. —?Сегодня возвращаемся в Москву, там уже придумаем,?— он набрал номер Тимура, но тот не отвечал, поэтому Крид зашел в приложение и, пока я искала свой паспорт, покупал нам билеты. Придется огорчить родителей своим скорым отлетом, хотя и не очень хочется это делать. В надежде, что они успеют вернуться домой до того, как мы свалим в аэропорт, я подошла к окну. С неба срывались мелкие снежинки, но тут же таяли, касаясь подоконника. Сильный ветер трепал сонные деревья, поднимая в воздух не убранные с осени, старые, рассыпающиеся на кусочки листья. —?Все, мы никуда не летим,?— заявил Егор, запахнув передо мной окно. Он одарил меня строгим взглядом, мол, "не студись" и накинул на плечи плед. —?Все рейсы, вылетающие после обеда, отменяются из-за надвигающегося циклона. Так что сидеть нам тут еще двое суток, как минимум. —?Но Леша… —?я прикусила губу, соображая, что все мои планы по примирению накрылись медным тазом, и все, что оставалось делать в такой ситуации?— это позвонить, но вряд ли телефонный звонок мог оказать такое влияние, как личная встреча. —?А если он уже улетел? Или полетит в обед… и попадет в буран? Самолет такое выдержит? Я в ужасе открыла глаза, представляя картину падения лайнера: огромные, ватные, седые тучи, ужасный ветер гоняет снежные потоки из стороны в сторону, а самолет, подхваченный непогодой, стремительно идет на снижение. —?Так. Усмири свою фантазию,?— сказал Егор, приобняв меня за плечи. —?И хватит думать только о плохом. Даже несмотря на то, что ты такая дурная, Воробьев тебя все равно любит. Все мои мысли были заняты непогодой и ее влиянием на воздушное сообщение. Картины страшных катастроф становились все ярче, а я все сильнее переживала. Остановила полет моего воображения лишь резкая боль, появившаяся из неоткуда. Я согнулась пополам, схватившись за живот, и прикрыла глаза. Дыхание сбилось. —?Нют, Нют, ты чего?! —?встревоженно посмотрел на меня певец. Мне становилось все хуже: боль разгоралась, как пожар, и я сжала руки в кулаки, корчась. —?О боже мой, Нюта,?— Егор усадил меня на диван и схватил телефон. Началось помутнение, и я уже слабо слышала, что он говорил и что вообще дальше происходило. Картинка перед глазами плыла, и вскоре мебель, телевизор, камин и сам Крид превратились в яркие пятна, какие бывают на тепловых радарах. По голове будто молотком ударили, и я отключилась.*** Все началось с неясного шума, и я с трудом открыла глаза, щурясь от яркого света из окна. Я огляделась: конечно же, я в больнице. Мои руки были свободны от капельниц, отсутствовали какие-либо приборы. Чувствовала я себя прекрасно. У самого окно, в кресле, перекинув одну ногу на ногу, спал Воробьев. Несмотря на то, что во сне человек расслабляется, брови певца были собраны в кучу, губы поджаты, руки сжаты в кулаки. Значит, он не успел улететь. Значит, он не попал в непогоду. За окном бушевала стихия, снежинки носились в хаотичных направлениях, деревья качались из стороны в сторону. Завывания ветра было слышно через вентиляцию в палате. Аккуратно ступив на пол, я поднялась на ноги, но не почувствовала неприятного головокружения. Лешу скрип кровати даже не потревожил. Смотреть, как ему не комфортно в кресле, я больше не могла, но я поднять певца тоже было не в моих силах. Я выдохнула и коснулась губами лба жениха. Воробьев поморщился, потер глаза руками и улыбнулся. —?Я очень рад, что ты проснулась,?— хрипло сказал он и притянул меня к себе. По Леше было видно, что он ужасно устал. А виной всему я и мои психи. —?Признайся честно, ты ведь уснул совсем недавно,?— на выдохе произнесла я и убрала челку со лба жениха. —?Ну, не то, чтобы… —?Воробьев невинно улыбнулся и усадил меня к себе на колени. —?Ясно,?— протянула я. —?Тогда пошли в кровать. Немедленно! —?Но милая, тебе еще до появления малыша нельзя… —?ехидно похлопал по попе меня Леша. —?Воробьев! —?взвизгнула я. Мы уместились на кушетке, плотно прижавшись друг к другу. Певец крепко обнял меня, зарывшись носом в мои волосы, а я уткнулась в его грудь. Леша медленно постукивал пальцами по моей спине, а я просто наслаждалась его присутствием. —?Ты ведь простишь меня? —?тихо спросила я, подняв голову, чтобы видеть глаза жениха. —?Я тебя уже простил, любимая моя,?— так же негромко ответил Воробьев. Наши губы соприкоснулись, и мой мозг моментально отключился, поддавшись чувствам. Дыхание певца обжигало, но в то же время согревало, как и его объятия. Я чувствовала себя в полной безопасности, находясь с ним рядом. Разве может человек, переживший ради тебя столько всего, просто взять и уйти? Если он не сдался сейчас, откажется ли он от всего потом? Леша слишком сильный, чтобы просто так опустить руки. Наше сближение начало переходить все границы, и я ощущала острую нехватку воздуха и приятные ощущения внизу живота. Руки жениха блуждали по всему моему телу, а я сильнее сжимала его рубашку. —?Я так хочу,?— со стоном промурлыкала я, расстегнув верхнюю пуговицу. —?Но это может повредить малышу,?— Воробьев не скрыв улыбки, наоборот, было видно, что он счастлив. Как и я. —?То есть, если бы я сейчас не была в положении, ты бы занялся со мной сексом прямо на больничной кушетке? —?хитро спросила я, подняв одну бровь. Леша на секунду задумался, а потом громко рассмеялся. Что человеку для счастья надо? Мне нужен Воробьев. Со всеми его странностями, загонами по работе и полной отдачей ей, с его чертовски привлекательной улыбкой и попытками рассмешить меня глупыми шутками, с вечной чрезмерной заботой, с терпением. Все люди не идеальны, как и я, и он, но ведь пары складываются из разных людей, чтобы их отношения складывались как пазл и дополняли друг друга. Его терпеливость заполнит мой взрывной характер, а я моя ненормальность разбавит его рабочие будни. В обнимку, перешептываясь и глупо смеясь, мы пролежали, как оказалось, около двух часов, до семи утра, когда начинался ежедневный обход. Пожилая женщина в бирюзовом медицинском халате, тихонько вошедшая в мою палату, сначала одарила нас строгим взглядом, а потом по-доброму рассмеялась и уселась в кресло, где недавно спал Воробьев. Мы тоже сели, поставив ноги на пол. Леша не выпускал меня из объятий. —?Могу поздравить вас,?— начала доктор,?— нарушений никаких. Угрозы выкидыша нет. Оба плода развиваются в норме. У певца округлились глаза, и я поняла, что он не знал о двойне. Жених посмотрел на меня, на врача, а потом снова на меня. О чем он подумал? —?П-прости,?— аккуратно начала я,?— я хотела тебе сказать… —?Значит, у меня будет сразу две дочки? —?спросил Леша, прищурившись. Я медленно кивнула, всматриваясь в его глаза и пытаясь прочитать мысли. Певец на несколько секунд завис, будто что-то обдумывая. —?Да это же замечательно! —?вдруг вскрикнул он, крепко прижав меня к себе и уткнувшись носом в висок. —?Я так люблю тебя, малыш. Мы остались в палате одни, потому что доктор незаметно вышла. Воробьев, смотря на меня сверкающими от счастья глазами, широко улыбался, то и дело прижимая к себе. А я просто плакала…тоже от счастья, ведь каким трудом далось нам это. Повалив меня на кровать, Леша, все еще не прекращая улыбаться, кротко поцеловал меня в нос. —?Можно, я тоже кое в чем признаюсь? —?спросил он. Я кивнула и тут же поменялась в лице, потому что, когда люди говорят такое, это не несет ничего хорошего. Все тело напряглось. —?Я специально сделал так, чтобы ты забеременела,?— на выдохе произнес певец, а я подняла одну бровь. —?Ведь я хотел тебя вернуть, а ты, до жути вредная особа, постоянно убегала. Вот я и подумал, что, если ты забеременеешь, уж точно никуда не денешься. Правда, я уже считал, что ничего не вышло… Переваривая сказанное, я прикрыла глаза. На самом деле, план гениальнейший, но имеет кучу ?но?. Например, я могла бы сделать аборт или воспитывать ребенка сама. —?Почему ты решил, что я останусь с тобой? —?спросила я. —?Ты же любишь меня,?— Воробьев наклонился еще ниже, коснувшись своим носом моего, и в самые губы произнес:?— Других вариантов просто быть не могло. Недолго думая, я ловко вытащила из-под головы подушку и со всего маху врезала ей Леше. Тот выпучил глаза, вскрикнув что-то непонятное, и расхохотался. Я колотила его снова и снова, но жених не собирался это терпеть, и выбив подушку у меня из рук, навалился всем телом, зажав мои руки над головой. —?Эй, воинственная моя,?— прошептал он. —?Ты, что, богатырей рожать собралась?