Часть 19 (1/1)

РОV Аня Баринова Следующие несколько дней я провела как в тумане, делая все на автомате, не вдаваясь в детали и постоянно думая о Леше. Каждый день мысли не менялись, все шло по кругу: я снова себя винила и снова осознавала, что творю странные вещи. Путнего ничего в голову не лезло, и порой я даже спрашивала себя, стоит ли мне переживать по этому поводу и опять пытаться строить отношения с Лешей, хотя наше прошлое нельзя было назвать каким-то определенным словом. Хотя, что-то я все же делала для ?нас??— не отвечала на звонки Воробьева и вообще игнорировала любые его попытки связаться со мной. Но если отключить звук в телефоне было довольно простым занятием, то постоянно убегать от певца поднадоело. Постоянно приходилось прятаться за полками, гостями, просить выйти в зал какого-нибудь другого повара. Леша всегда появлялся не вовремя, и благодаря ему я даже заработала лишение премии. Но самое интересное?— я не понимала, зачем прячусь и так ли я все делаю. Меня начинало бесить собственное поведение, но мое женское ?я? и какие-то вечные мысли мешали мне действовать правильно, хотя я и не знала, как это. Сердце говорило одно, мозг совсем другое, а Кристина талдычила третье. Под конец недели мне все окончательно надоело, и я, ни о чем действительно не думая, отправилась на работу. Было ужасно холодно, ходить приходилось пешком, но мне не хотелось надевать на себя кучу одежды, и я ходила до ресторана в джинсах, кедах и легкой кофте. Конечно, хорошо на мне это не сказывалось, но я стала забивать. Забивать на здоровье, на плотный завтрак, на внешний вид, на Лешины знаки внимания. Мне было по боку все, что он делал. Я смотрела ему в глаза пустым взглядом, и даже когда он однажды начал трясти меня, взяв за плечи, я не проронила ни слова. Сегодня все было как обычно: те же лица, стандартные десерты на завтрак, на ужин, на обед. Ничего, казалось бы, не могло выбить меня из колеи.

Закончив работу, я переоделась и пошла домой по тому же пути, который сопровождал меня на протяжении уже двух месяцев. Морозный воздух обжигал кожу, скопился в легких и мешал нормально дышать. Фонари освещали улицу. Было тихо. Как назло развязался шнурок, и я не смогла побороть желания его завязать. Но только я наклонилась, чтобы сделать это, меня кто-то подхватил на руки и понес в сторону припаркованного неподалеку черного автомобиля. Естественно, сделать это мог только один человек, и понять мне это помог знакомый запах мужского парфюма. Я не сопротивлялась, не вырывалась, вообще ничего не делала, пока Леша не запихал меня в машину и не заблокировал все двери. С одной стороны, мне было абсолютно пофиг, ведь я прекрасно знала, что Воробьев мне ничего не сделает, но с другой стороны?— должны были начаться расспросы, а этого мне точно не хотелось. —?Я надеюсь, ты сейчас отвезешь меня в лес, изнасилуешь и там и оставишь,?— я сложила руки на груди и склонила голову набок. —?Весьма заманчивое предложение, но нет,?— тот пожал плечами. —?У меня иные планы. —?Замечательно,?— цокнула я. —?Окей, значит, разговора у нас сейчас не будет? —?спокойно спросил Леша и завел машину. Авто легонько завибрировало, заработал обогрев, и я расслабилась, начиная согреваться. Воробьев косо улыбнулся и нажал на педаль газа. —?Значит, будем по-плохому. Огни за окном сливались в одну линию, а я слилась с сидением, потому что скорость была высокой даже для меня. Леша был предельно сосредоточен, смотрел только вперед, а у меня просто не хватало смелости что-то сказать. И желания не было?— остановимся, будут расспросы. Но картинка становилась все размытие, сердце билось все быстрее, невозмутимость Воробьева пугала все больше. —?Ну хорошо, хорошо,?— вдруг крикнула я, когда Леша дрифтанул на повороте. —?Останови! Пожалуйста! Машина мягко сбавила ход и остановилась у какого-то небольшого парка. Я отстегнула ремень, но Леша даже не дернулся, только сложил руки на руль и откинулся на спинку сидения. Я молчала, не решаясь начать. Все снова нахлынуло, снова стало тяжело после нескольких дней пустой головы, дыхание сперло. Сил держаться больше не было, и быстрой рекой полились слезы. Я закрыла рот рукой, но Леша тут же обернулся, хотя я не издала ни звука. Как он понял? Увидел? Или, может, это я не слышала, пребывая в шоке от мечущихся в голове воспоминаний. Возможно, у него чутье. Или он ждал этого? Специально ждал, когда я расплачусь, чтобы застать меня врасплох. Через секунду я оказалась в крепких объятиях певца и в голос заплакала. Все будто вышло из-под контроля, но в то же время невидимый груз наконец спал с плеч. И я, впервые за долгое время, нормально, откровенно заговорила. Уже не было смысла ничего скрывать. —?Расскажи мне все,?— голос Леши прозвучал около уха, обдав его теплом. —?Все расскажи. Все началось с самой Москвы, с моего приезда и странно-спокойной реакции Воробьева на происходящее. Затем Лос-Анджелес, наши, ни с чем в моей жизни не сравнимые, прогулки по ночам, приготовление глинтвейна на балконе на газовой плите, купания Элвиса и успокаивающий мятный чай на ночь. Аллея славы, поцелуи, вкусные пирожные на завтрак. Все, чего мне не хватало все это время, все, что связывало с Лешей.А потом мы встретили Егора, Воробьев заболел, а я лишь хотела помочь ему выздороветь. Крид появлялся совершенно случайно, но очень вовремя, и если я делала все ради Леши, Егор, как оказалось, делал все для меня. Воробьев это разглядел, а я нет, и это стало нашей точкой разногласия. Когда я начала рассказывать про свою реакцию на игнорирование и черствость Леши, тот сильнее сжал объятия и коснулся губами моего виска. Певец молча слушал меня, не перебивая, лишь изредка то целовал в лоб, то зарывался носом в волосы. Но когда дело дошло до наших ?отношений? с Кридом, чувственного Воробьева будто подменили. Он отпрял, нахмурился, крепко сжал руль одной рукой. Я заметила это сразу же, но отступать было некуда, поэтому я рассказала Леше все, но с удвоенной скоростью и без особых разъяснений. Я считала это лучшим выходом, но по певцу было видно, что он, в принципе, не хочет знать об этом. Закончилось все сегодняшним днем, и я облегченно выдохнула, закрыв лицо руками. Воробьев тоже расслабился. —?Как много всего произошло за это время,?— задумчиво произнес он, потерев лоб двумя пальцами. —?Ужасно много. —?Угу,?— я всхлипнула и потянулась в бардачок за салфетками, поймав себя на мысли, что до сих пор помню, где и что находится. Промокнув глаза, я убрала волосы за уши. —?А могло бы не произойти, если бы я вовремя уехала. —?Если бы да кабы. И твой отъезд не стал бы лучшим решением, нужно было лишь все разъяснить изначально… —?нервно кинул Леша и расстегнул куртку, на которую, видимо, не хватило времени, когда он меня ?похищал?. —?Ты ведь не жалеешь о прошлом? Будущее будет у тебя намного лучше, если ты отпустишь это и задышишь полной грудью. Ну, или, как минимум, перестанешь ходить букой. —?Это было временное помутнение, сейчас мне намного лучше, правда,?— более веселым тоном ответила я и даже попыталась улыбнуться, но, как оказалось, потребности в этом не было: Леша был чернее тучи. —?Ты… Ты что-то хочешь сказать? Он приподнял одну бровь и сел вполоборота, чтобы видеть меня полностью. Но после долгих раздумий он ответил ?нет?. —?Я буду исправляться,?— снова заговорила я. —?А из-за тебя, между прочим, меня лишили премии. Тебе бы тоже не помешало подумать над своим поведением.Леша усмехнулся. —?Что? —?протянула. —?Я хотела купить себе щенка, который бы радовал меня, с которым бы я играла, о котором бы заботилась. А сейчас мне не хватит денег. Квартира ведь тоже немало стоит. —?Щенка? —?его голос звучал мягче, чем пару минут назад. —?Но ты ведь целыми днями на работе. —?Я работаю посменно,?— я пожала плечами. —?И живу недалеко, во время обеда вполне реально будет навещать свое пушистое солнышко.Воробьев расплылся в улыбке. Мы провели так около двух часов, и машина заметно остыла. Снова стало холодно. —?А ты всегда так ходишь? Или премию ты должна была потратить и на зимнюю одежду? —?Леша накинул на меня свою куртку. Снова завел машину, и из вентиляции пошел теплый воздух. —?Тебе совсем мозги отморозило? —?Я просто так хочу,?— пожала плечами я. —?Мне так удобно. И Леша опять завелся, начав читать мне лекцию о том, что я все себе отморожу, заболею, от резиновой обуви будут болеть ноги, пальцы могут потерять чувствительность, а мне еще и рожать. В последний раз на меня так ворчала мама, но ее я так не боялась, как Воробьева, который, казалось, вообще был в бешенстве еще с моих слов о Егоре, только умело скрывал это. Ему с самого начала мешал Егор, а мне мое отсутствие смелости, чтобы еще в Лос-Анджелесе признаться, как я отношусь к Леше. Если бы я взяла себя в руки или же просто-напросто постоянно не твердила Воробьеву, что у нас все по-дружески (а это было из целей уберечь себя от безответности), тем самым то и дело отпугивая его, то… А что бы сейчас было? Это невозможно представить, ведь все пошло не по плану. Именно сейчас мне, как никогда, не хватало его совета, потому что я совершенно запуталась в себе, а Воробьев ждал от меня чего-то, какого-то ответа. А я не могла дать ему этого, потому что сама толком не знала, чего хочу. —?Я хотел бы все исправить, вернуть в ту точку, в которой у нас прошел разлом,?— вдруг сказал Леша. —?Пожалуйста, дай мне шанс. —?Ты уверен? —?нахмурилась. —?Так много времени прошло, все поменялось, как и я,?— я говорила это монотонно, смотря в окно. —?Ты все такая же неадекватная,?— улыбнулся он. —?Мне хватит даже этого. Я глубоко вздохнула, посильнее укутавшись в куртку, и вздрогнула, когда Воробьев обнял меня, уткнувшись носом в висок. Мне бы следовало сдаться, наплевать на свою неопределенность и разбираться с трудностями на месте, но я не могла сказать ни слова. А Леша и не настаивал. Я обняла его в ответ. А в голове сидел вопрос: ?Что ты делаешь?? Мы еще немного посидели в объятиях друг друга, но уже нужно было возвращаться домой. Я пошарила по карманам и поняла, что забыла ключи от квартиры на работе. Лёша улыбнулся, заметив мое замешательство. —?Ключи? —?подмигнул тот, заметно повеселев. —?Что? —?на автомате переспросила я. —?А, да. —?Переночуешь у меня,?— пожал плечами, но получил отказ. Еще не хватало мне оставаться у Воробьева на ночь. —?Но почему? —?Отвези меня к Кристине,?— проигнорировала его вопрос я. —?Зачем ее беспокоить? —?настаивал Леша. —?Не поможет, можешь не пытаться,?— фыркнула и отвернулась к окну, закатив глаза. —?Да почему? —?воскликнул тот. —?Я кусаюсь что ли? —?Нет,?— после долго молчания ответила я. —?Ты сомневалась,?— серьёзно сказал Воробьёв и повернулся ко мне. —?За дорогой следи,?— цокнула. Леша посмотрел на меня, а потом и вовсе отпустил руль, не сбавляя скорость. Я, широко открыв глаза, смотрела то на дорогу, то на певца, то на спидометр. —?Я жду твоего правильного ответа,?— спокойно сказал Воробьев. —?Ты… Ты… —?я закрыла глаза, впившись ногтями в кожаное сидение автомобиля. —?Ну? —?обернулся тот на меня. —?Поехали,?— выдавила я, не выдержав и схватив руль одной рукой. —?Куда? —?играл со мной Воробьев. —?Я согласна, поехали к тебе,?— пискнула, как мышь. По его лицу видно было, что Леша хотел ещё что-то сказать, но он быстро развернулся, взялся за руль, и автомобиль сбавил скорость. У меня потекли слёзы, но на этот раз Лёша их не замечал, чему я была несказанно рада. Как и обещали синоптики, Москву настиг мокрый снег, повалив стеной. —?Почему ты опять плачешь? —?вдруг спросил певец, случайно обернувшись ко мне. Ну а что? Раз я начала, почему бы не поныть до конца дня? Я ничего не ответила. Лёша вышел из машины, открыл дверь с моей стороны и вытащил меня. —?Что ты делаешь? —?хрипло спросила я, часто хлопая ресницами и смахивая с них капельки непогоды. —?У меня была мечта поцеловаться под дождём,?— он хитро улыбнулся и запахнул ворот одетой на меня куртки. —?Глупая мечта,?— фыркнула я, отвернувшись. —?Какая-то девичья. Тем более, сейчас далеко не дождь. —?Что? —?рассмеялся Воробьев. —?С каких пор ты так говоришь? Неужели ты превратилась в мужика? —?Ой, заткнись,?— кинула я, даже не повернув голову. —?Как это обычно бывает, девчонки в Москве меняются, но чтобы настолько… —?тот снова хихикнул. Резко обернувшись, я кротко поцеловала его. Леша от неожиданности отступил назад. —?Ты исполняешь мои мечты,?— Воробьёв раскинул руки и прижал меня к себе. —?Я просто хотела, чтобы ты перестал смеяться надо мной,?— я старалась оправдаться. —?Не обольщайся. Он пропустил меня в квартиру первой, и выбежавший из-за угла Элвис одарил меня радостным лаем. Я сразу набросилась на пса и принялась обнимать и гладить, за что получила одобрительный взгляд от Леши. Он забрал у меня с плеч свою куртку, повесил в шкаф, прошел на кухню и включил чайник. В животе заурчало, и я поняла, что ужасно хочу съесть чего-нибудь существенного, а не пару бутербродов, на которых я жила все эти дни. Пес ускакал вслед за хозяином, а я направилась в ванную. В зеркале я увидела совсем не себя, а какую-то поникшую, бледную, с мешками под глазами девушку. Волосы собраны в легкий пучок, пряди выбились и торчат в разные стороны. Неужели Леше нужна такая? Неужели такого, как Воробьев, человека привлекают неухоженные девушки? Но я ведь не такая. Но нужен ли мне он? Если я испытываю к нему что-то весьма приятное, значит ли это, что я жить без него не могу? Я совершенно не хочу возвращать прошлое, но, черт возьми, этот человек дарит мне незабываемые эмоции, и даже если от него веет негативом, он пытается загладить свою вину. Как сейчас. —?Воробьев, скажи честно, почему именно я? —?я взглянула из ванной, вытирая лицо мягким полотенцем. —?Потому что ты особенная,?— быстро ответил он, выйдя мне навстречу с деревянной лопаткой в руках. —?Ты совсем с ума сошел,?— для меня были смешны его слова. —?Чем особенная? Я ведь не актриса со своим собственным стилем игры, не олимпийская чемпионка, даже не модель. Во мне ничего такого, что отличало бы меня от других. Я собралась сказать что-то еще, но была прервана Воробьевым. Он кинул в меня лопатку, тем самым привлекая внимание. Я выпучила глаза, будто назвав его дурным. —?Ты обязана подготовить блинчики! —?приказным тоном сказал тот. —?Я хочу блинчиков. И удалился на кухню. Время идет, а Леша не меняется. Я подкатала рукава рубашки и принялась взбивать яйца. Воробьев наблюдал за мной, что одновременно смешило и раздражало. Пришлось заехать ему пару раз полотенцем, чтобы он отвернулся. —?Окей,?— тот в знак поражения поднял руки. —?Тогда я буду есть. —?Эй,?— простонала я. —?Я, значит, готовлю, стараюсь… Между прочим, я тоже ужасно голодная. —?Я могу покормить тебя,?— тот пожал плечами и хитро улыбнулся. —?Но что мне за это будет? —?Какой же ты корыстный, боже мой,?— выдохнула я и сглотнула. В животе снова заурчало, но на это раз настолько громко, что это даже привлекло внимание развалившегося в ногах хозяина Элвиса-Мэлвиса. Воробьев притянул меня к себе, взявшись за край моих джинс. —?Что тебе еще нужно? —?Я сам все доделаю, садись,?— он усадил меня на стул, дал в руки вилку и сверлил грозным взглядом, пока я не взялась за яичницу. Воробьев принялся жарить блины, но так увлекся, что стал напевать что-то из Битлз и пританцовывать. Я уже давно покончила с ужином и с улыбкой на лице наблюдала за певцом. Голову снова атаковали мысли типа ?И что это опять? Ты говорила, что он тебе не нужен. Зачем ты так на него пялишься?? или ?Забей и дай ему шанс?, но я старалась отбросить их подальше и просто наслаждалась моментом. —?Кстати, будешь спать на моей кровати, а я постелю себе на диване,?— он переложил блины на тарелку. —?И это не обсуждается. —?Я не буду стеснять тебя,?— взяла блин, свернула и макнула в налитый в пластмассовую глубокую тарелочку мед. —?Вот это не обсуждается. —?Почему ты вечно такая упрямая? —?Воробьев фыркнул и, макнув палец в мед, дотронулся им до моего носа. Я возмущенно открыла рот, но сделать ничего не успела: Леша оперативно среагировал и перехватил мои руки. —?Спорить со мной бесполезно. Я закатила глаза, и только когда певец понял, что я не собираюсь мстить, отпустил руки. Воспользовавшись свободой, я пулей рванула к его кровати, чуть не запнувшись об Элвиса, стащила подушку, одеяло, залетела в ванную и закрылась. Шаги становились все ближе, и я услышала, как Воробьев попытался открыть дверь. —?Ничего не выйдет,?— крикнула я. —?Я же сказала, что не буду спать на твоей кровати. —?Конечно, лучше спать в ванной,?— с сарказмом ответил певец. —?Лучше,?— фыркнула я. —?И да, выключи, пожалуйста, свет. Мне тяжело так спать. Секунда молчания, полная тишина. Я кидаю в огромную ванну подушку, следом летит одеяло. Свет тухнет. —?Спасибо,?— кутаюсь в одеяло. —?Спокойной ночи.