18 (1/1)

Глава 16Доведись Ири заглянуть в мысли Грандина и осознать, что они оба мучительно ищут ответы на одни и те же вопросы, он вряд ли бы удивился, разочаровался или обиделся.Окружающим Ар казался доверчивым и наивным, но внутри него существовал и другой Ар – трезвомыслящий реалист, прекрасно понимающий цену всего в этой жизни, прекрасно осознающий и подмечающий всё, что происходит, но... допускающий происходящее. Допускающий, в той мере, в которой это оказывалось нужным и необходимым окружающим, не идя вразрез с его собственными интересами и желаниями, потому что ему...Иногда Ири казалось, что ему не нужно абсолютно ничего.Словно не было в мире вещи, которая могла бы удержать его, привязать к себе. Беспечная пылинка, кружащаяся в воздухе, демонстрирующая радость жизни и лёгкость бытия, оптимистичную поверхностность человека, умеющего не огорчаться по поводу различных жизненных неурядиц, обладающего достаточной внутренней силой и пониманием, чтобы справляться с ними и, более того, помогать справляться другим, ведь ему, в сущности, это было абсолютно не сложно.Мистраль ставил перед собой цель и планомерно добивался результата, для Ири целью являлась сама жизнь. Внутри него не имелось значимых корней, понятий, за которые хотелось бы держаться, той внутренней основы дома собственной души, что составляет важную особенность человека, награждая его инстинктом самосохранения и пониманием ответственности за реализацию личного жизненного сценария.Рано лишившись матери и почти не видя отца, Ар вырос в чужой стране, среди людей, которых Мистраль пренебрежительно именовал бы чернью.Родителя никогда не бывало дома, а учителя и воспитатели оказались не в состоянии уследить за диким, неуправляемым мальчишкой, самозабвенно стремящимся постичь этот мир и людей, его населяющих, за любознательностью таящего подсознательное желание убежать от одиночества, озорством пытающегося привлечь внимание и заполнить существующую внутри пустоту.Казалось, не было на свете вещи, которую малыш Ар не пытался узнать. Его интересовало абсолютно всё: почему небо синее, почему трава растёт, почему времена года сменяют друг друга, почему люди ведут себя странно, почему... почему... почему?!Если Мистраль проходил школу жизни в светском обществе, изучая подлость, цинизм, фальшь и лицемерие, то Ири, словно дикий сорняк, рос на улицах, выбирая себе друзей среди бедняков и простолюдинов. С ранних лет остро чувствуя социальную несправедливость и разделяя со своими товарищами тяготы и несчастья их жизни, Ири не только не кичился своим знатным происхождением, наоборот, стыдился его, считая устройство общества неправильным. И постоянно размышляя на тему уравнивания привилегированной аристократии и простого народа, мечтал создать такое идеальное государство, где всем будут предоставлены одинаковые возможности и права.Разумеется, отец безжалостно высмеивал его наивные мечты и суждения во время тех редких воспитательных бесед, которых удостаивался юный герен после очередной порки розгами.Учитывая, что проказы и возмутительное поведение маленького шалопая переходило все мыслимые и немыслимые рамки, драли Ири частенько. Узнай Мистраль, никогда не подвергавшийся наказаниям, сколько колотушек и побоев пришлось претерпеть его нежному возлюбленному, – пришёл бы в ужас. Но в ещё больший ужас он бы пришёл, поняв, насколько недооценил его бунтарский дух, абсолютно упустив из виду, какие опасные революционные идеи бороздят светловолосую голову Ара, в чьём сложившемся мировоззрении отсутствовало понимание "для себя", но всегда присутствовала позиция "для других".И так как Ири предпочитал слушать чужие мысли, нежели делиться своими, мало кто мог заподозрить, что повзрослев и начав трезво смотреть на вещи, в глубине души Ар оставался безнадёжным романтичным идеалистом, верящим в лучшие человеческие качества и мечтающим переделать страну ради светлого будущего.Впрочем, сейчас мысли юного революционера блуждали далеко от политики и собственного в ней участия, вращаясь по единственной орбите с именем Грандин Мистраль.Как и Мистраль, Ири не находил рациональных объяснений случившемуся.Они не верили в судьбу, считая любое упоминание о ней отговоркой неудачников, не желающих приложить никаких усилий ради перемен в своей жизни и ищущих оправдания собственному бездействию, и поэтому, столкнувшись с вещами, выходящими за грань их понимания, испытывали сложности.Самое поразительное заключалось в том, что регулярно высмеивая цинизм Мистраля, Ар в глубине души ничем не отличался от своего соперника. Любовь не виделась ему чем-то необычным, он считал её силой, которую можно понимать и контролировать по собственному усмотрению. И вот столкнувшись с ней лицом к лицу, ни Мистраль Грандин, ни Ири Ар, оказались не в состоянии назвать её имя.Грандин... Нет, теперь уже Ран был рядом с Ири. Заботился о нём. Носил на руках, в самом прямом смысле, и почему-то впервые это не воспринималось унизительным или обидным, но казалось заботой. Особой заботой, похожей на драгоценность, извлечённую из запертой шкатулки. Драгоценность для него. Но что стало ключом? Как можно объяснить их чувства друг к другу? И есть ли они, чувства?Ещё два дня назад при виде приближающегося Грандина Ири закатывал глаза и мысленно готовился к стычке, не думая ни о чём ином, кроме того, как избежать неприятной встречи или повести себя достойно.Они выясняли отношения постоянно, и не было дня, лишённого если не ссоры, то провоцирующих насмешек и оскорблений с чьей-либо стороны.Посторонние благоразумно не вмешивались. Занять сторону Грандина значило выступить против Ири, отказаться от компании которого было решительно невозможно. А занять сторону Ара – бросить вызов могущественному Мистралю, которого боялись, но чья необыкновенная харизма завораживала, и преодолеть восторжённое преклонение перед ним простые смертные оказывались не в состоянии. Так, иногда кумиры толпы бывают жестоки и равнодушны к своим почитателям, но это не меняет того факта, что фанаты любят их, обожают, ища малейший повод приблизиться и выстроить ложный пьедестал собственных иллюзий.И вот теперь соперники сблизились, и преодолеть притяжение родившейся близости представлялось немыслимым.Ири не понимал, отчего его тело так реагирует на присутствие Грандина. Почему ноги слабеют и подкашиваются, а голова идёт кругом от взгляда зовущих чёрных глаз, жарких, насмешливых, сумасшедших?Отстранённая холодность, безразличная жестокость и эта невероятная, непонятно откуда взявшаяся нежность – Ири тонул в ней, захлёбывался, таял в чутких пальцах, сдаваясь без боя, потому что бороться против Рана казалось безумием сродни греху.Что же за демон противоречия неистовствовал в нём? Откуда рождались протест и раздражение, заставляющее доводить Мистраля до белого каления и злиться самому, отказываясь признавать любые компромиссы, словно они демонстрировали слабость характера. Без малейшего понимания, что слаб именно тот, кто боится слабости, а не тот, кто, безоговорочно принимая собственную слабость, становится сильнее. Ведь приятие даёт разум, в то время как протест порождает отрицание и гнев. А гнев ослепляет, лишая рассудка.Безоговорочно уважая и принимая других, Ири оказался не в состоянии уважать и принимать Мистраля. Ни его мнение, ни его личность. Потому что эта личность затрагивала его, вскрывая эмоции на таком глубинном уровне, достигнуть которого способен только глубоко небезразличный человек. И вместо того, чтобы задуматься над возможной причиной подобного отношения, остановиться и храбро взглянуть в глаза собственного малодушия, Ири, как и Мистраль, предпочёл уйти от понимания, выискивая в каждом брошенном слове подвох, упрёк в свой адрес, а любой аргумент или довод используя в качестве доказательного плацдарма для ответного возражения...Бессмысленная война, идиотский антагонизм, противостояние в боязни проиграть на поле боя несуществующего сражения с собственным самолюбием. Глупо отрицать очевидное: безразличные к ударам врагов, они оказались чувствительны к булавочным уколам друг друга, каждый раз испытывая настоящую боль. Бездумно, но безошибочно били в ответ, чтобы вернуть страдания в равной мере, как если бы это могло излечить рану, а если не излечить, то облегчить последствия.Не в состоянии осмыслить масштаба притяжения и разобраться в происходящем, они выбрали неверную тактику, предпочтя встать по разные стороны баррикад, просто потому, что проще и легче не искать причин, а пойти на поводу следствий.Иногда признать существование чего-либо оказывается очень сложно. Не просто признать – суметь принять. Осознать, смириться и жить с этим, выделив в нише своего мировоззрения новую полку для понимания, что отрицая что-либо, ты тем самым доказываешь его наличие, поскольку бессмысленно отрицать то, чего нет.

Вот только богиня любви не терпит компромиссов. Не признаёт сделок и не берёт отступных, жестоко наказывая безумцев, пытающихся противостоять ей. Давая шанс и надежду тем, кто принимает божественное откровение, и беспощадно отбирая их у тех, кто отвергает её дары, не в силах понять, как щедра и бескорыстна она в начале, предлагая луну за грош, и как безжалостна может быть потом, проверяя на прочность усомнившихся, заставляя их доказать, что они действительно достойны.Нет, Ири не мог понять случившегося. Он смог бы принять постель с Мистралем, но для того, чтобы делить с ним ложе, стоило найти вескую причину это делать, помимо физического притяжения. Осознать, что для него... для них обоих, это не просто близость тел, а нечто большее, гораздо более глубинное, скрывающееся за этой близостью. И вот теперь, когда она случилась, чувство приобрело форму, получило имя, произносить которое Ири, точно так же как и Мистраль, категорически отказывалсяОн любит Мистраля? Неужели он любит Мистраля... Всё это время... он, оказывается... Нет, слишком невероятно, невозможно! Тогда почему сердце столь отчаянно болит, выстукивая его имя? Люблю... Я люблю его?! Боже! Я его люблю... Ты вляпался, Ири Ар. Вляпался по самые уши.

Ири Ар схватился руками за голову, словно силился оторвать её за подобную ересь, но вряд ли это могло ему теперь помочь.Сейчас Мистраля не было рядом. После близости они приняли ванну, умудрившись разместиться в ней вдвоём, и эти чудесные мгновения, вид смеющегося беззаботного Рана, брызгающего в него водой, Ар не пожелал бы забыть ни за какие сокровища мира. Потом они вместе обедали. Болтали так легко и непринуждённо, словно занимались этим всю жизнь, шутливо подначивая друг друга, делясь разными историями – больше похоже на сон, чем на реальность, но это не было сном.Совершенно обворожительный Мистраль в домашнем халате, искренний, естественный, без малейшей доли пафоса и отчуждения, настолько близкий и родной, что временами Ири забывал доносить ложку до рта, застывая и любуясь им с замиранием сердца.Но кое-что не изменилось: властность и авторитарность Мистраля, свято уверенного в собственной непогрешимости и, разумеется, в том, что он всегда знает, что будет лучше для остальных, остались на прежнем уровне.Ран так и не разрешил любовнику вылезать из кровати, непреклонно заявив, что для полного выздоровления Ири должен отлежаться, как минимум, пару дней. А для того, чтобы Ар подчинился и не вздумал шляться по дому, запер шкаф с одеждой на ключ, оставив ему только ночную рубашку.Ири внутренне взбесился, но от выразительного многообещающего взгляда, которым Грандин одарил его перед уходом, сообщив, что если кто-то будет умницей, он об этом не пожалеет, у Ара моментально сладко заныло внизу живота. Он желал Мистраля. Желал его так, что отшибало мозги, чем Ран бессовестно пользовался.Из-за этого Ири злился. И на Мистраля, и на себя. Даже больше на себя, потому что попал в такую позорную ситуацию.Ему следовало объясниться с Грандином и расставить все точки, не оставляя возможностей для недопонимания. Но как объясняться, когда от вида надменного Мистраля у Ири Ара отключается рассудок, и возвращается он не скоро и лишь при условии, что Мистраля нет поблизости.За прошедшие сутки, не считая десятков нежностей, глупостей и прочей ерунды, что свойственна влюблённым под влиянием ударяющих в голову гормонов, они не сказали ничего дельного, не говоря уже о том, что ни один из них не затронул тему отношений. Словно случившееся было чем-то естественным, само собой разумеющимся.

Да они же два дня назад мечтали уничтожить друг друга. Неужели это спасение так на них подействовало? А если Грандин лжёт ему?

От этих мыслей Ири становилось не по себе.Если Мистраль лжёт и играет с ним? И весь этот спектакль затеян исключительно с одной целью – унизить его.

Нет! Невозможно! Грандин не способен на это.

Способен, - отозвался упрямый внутренний голос, - уж кто-кто, а Грандин очень даже способен. Человеческих чувств для него не существует. Ведь ты сам знаешь, сколько разбитых сердец числится за ледяным принцем, а ему попросту наплевать на это. Теперь к ним присоединится и твоё, солнечный мальчик. Если только ты позволишь себе проиграть, сдашься ему окончательно и бесповоротно. Что происходит в Академии? Ты даже не поинтересовался, что с твоими друзьями. Эльресто, Камю, Дин – они сходят с ума от беспокойства, пока ты тут развлекаешься в плену у ледяного принца. А как ты думаешь, сможешь ли ты общаться со своими друзьями и быть вместе с Грандином? Это смешно, Ири! Рану нужна власть над тобой. Он мечтает тебя раздавить, а для того, чтобы раздавить, ему важно заполучить тебя целиком и полностью, чтобы ты сам стал его покорным рабом. И он уже почти заполучил тебя. Даже секс между вами – это просто попытка оставить на тебе свой след. Он пометил тебя, как свою собственность, а ты радуешься и замираешь от счастья, когда он ставит на тебе свои отвратительные метки и заставляет признаваться в том, что ты принадлежишь ему. Разве ты позволишь себе докатиться до этого, Ири Ар?! Единственное, что нужно Мистралю от тебя, - это удовлетворение собственных амбиций. Заполучив твоё "Люблю", он посмеётся над тобой и вышвырнет на помойку, как и всех остальных.

От этих мыслей Ири хотелось биться головой об стенку. Нет, это неправда! Ран... Что Ран?.. Любит тебя? А тебе самому не смешно от этих слов? Единственное, о чём может думать Мистраль, - это о самом себе, любимом, и собственном удобстве. Когда ты перестанешь устраивать его по каким-то параметрам, он даже не поморщится, разрывая отношения под благовидным предлогом. Если вообще снизойдёт до объяснений, дабы увериться в собственной непогрешимости.

Ири поднялся с кровати и подошёл к окну, рассматривая заснеженный сад, обнесённый высоким забором, за резными украшениями которого угадывался город.Теперь происходящее воспринималось в совершенно ином свете и рядом не было Рана, чтобы прогнать призраков сомнения, разрушить всё и создать заново, как умел делать только он… Убедить Ири в том, в чём Ар оказался не в состоянии убедить сам себя. Он не верил Мистралю. В глубине души он не верил ни единому его слову. Это же было так очевидно. Без усилий отдавая свою веру всем, не мог отдать одному единственному человеку, потому что... потому что пережить подобную потерю окажется невыносимо больно.А как верить, когда репутация ледяного принца известна всем, и знание некоторых подробностей ранит?! И ранило всегда, просто у него не было причины задумываться над этим, а вот теперь в сердце закрался липкий страх... Так чего же стоит твоя вера на самом деле, Ири Ар? Жалкий лицемер, любящий всех, но на самом деле не любящий никого

Грандин Мистраль... Что же ты сделал со мной?

Похоже на сон, - подумал Ири с горечью. - Это и есть сон. Прекрасный сон. Сможем ли мы остаться в этом сне, или он будет безжалостно разрушен одним из нас?

Ири отошел от подоконника и, задвинув бархатные шторы, вернулся в постель, заново застеленную, но продолжающую хранить в себе память о страсти запахом Мистраля, его небрежно брошенным на спинку халатом.Ири злило лишение одежды и то, что Грандин так бесцеремонно, по-хозяйски распоряжается им. Словно, переспав с Ири, он сделал Ара своей собственностью, и это ужасно раздражало. Понимает ли Ран, что у него тоже есть свои чувства?Ири – не ребёнок, нуждающийся в постоянной опеке. Она воспринимается унизительной, лишает права на самостоятельность и ставит под сомнение его умственные способности.

Как же нам будет тяжело понять друг друга. И принять. Почти невозможно. Что же за сила бросила меня к тебе, Ран? Зачем?Чувство странное, неудобное, ненужное, неподвластное разуму. И как это понимать?

Ири тряхнул головой, сбрасывая зацикленность мыслей, начавших бродить вокруг одного и того же вопроса, не имеющего решения на данный момент.Загонять самого себя в угол желания не возникало.Ири решительно натянул просторный халат Рана и вместо того, чтобы продолжать самокопание, энергично вышел из комнаты, сообразив прогуляться по дому и заодно навестить знаменитую личную библиотеку Мистраля, по поводу раритетов которой в Академии плодилось множество самых невероятных слухов. Упускать представившуюся возможность казалось глупостью. Должен же он хоть какую-то выгоду извлечь из собственного положения?Оставалось надеяться, что Мистраль не запирает комнаты на ключ.

******

Слуги при его появлении кланялись, приседали и постоянно спрашивали распоряжений. Ири пытался уловить насмешку или тень непочтительности, но поверенные Мистраля оказались слишком хорошо вымуштрованы хозяином, не позволяя лишних реакций."Воспитанные люди – отражение беспристрастности" – школа Мистраля ощущалась во всём, но даже беспристрастность не могла скрыть тщательно спрятанного любопытства и искреннего восхищения. Подобное отношение всегда казалось Ири немного несправедливым. Красивая внешность служила бесплатным пропуском в людские сердца, но разве способна она являть собой отражение души? Мысли, поступки – вот что делает человека. Но люди словно жаждали обмануться, бессознательно притягиваясь к тому, чего были лишены сами, создавая иллюзии, а потом удивляясь их несоответствию действительности. Получается, любой дар, любой талант, любое нечто имеет свою цену, возлагая на обладателя повышенную меру ответственности, о которой он, возможно, совершенно не просил, да и не желал бы иметь, но должен принять на себя по умолчанию.Впрочем, это было очень наивное представление идеалиста, мечтающего видеть целый мир в каждой грязной луже, но неспособного понять, какой грязной лужей порой является весь мир.Ири дружелюбно улыбался, проходя по коридору и вежливо здороваясь с прислугой. Попросил сделать себе чай в той манере, что свойственна исключительно воспитанным людям, никогда не позволяющим другим, стоящим ниже их по сословной лестнице, ощутить неравное положение. Именно такой манерой общения великолепно владел Мистраль, но он, в отличие от любовника, вечно ищущего "ответственности чего-то там", прекрасно разбирался в жизни и людях, умея возводить невидимую стену между собой и окружающими, отсекая любое ненужное постороннее влияние.

Библиотека оказалась закрыта на ключ, но стоило Ири дёрнуть золочёную ручку, как невесть откуда немедленно возник степенный дворецкий и с важным видом, словно выполнял очень ответственную миссию по спасению гостей, распахнул перед Аром двери, сообщив, что чай будет подан ровно через пять минут, и если у господина будут особые пожелания относительно ужина, их незамедлительно учтут. Пожеланий не оказалось, за исключением того, чтобы избавиться от чужого присутствия, что впрочем, будучи человеком тактичным Ири предпочёл оставить при себе.Когда он с вялым интересом просматривал книги, в дверь постучали, и в помещение, сильно краснея и смущаясь, вошла юная горничная с подносом в руках. Поставила его на стол, расправляя салфетки, снимая чашку.Раньше бы Ири непременно проявил бы участие, постаравшись перехватить инициативу и избавить симпатичную девушку от лишних хлопот, не упустив возможности пофлиртовать. Однако сейчас он был слишком поглощён смятением собственных чувств, находясь в той отрешённой задумчивости человека, который не то чтобы спит, но вряд ли чётко воспринимает происходящее.- Хозяин, Вы желаете, чтобы я поухаживала за Вами? - девушка вопросительно коснулась ручки чайника, давая понять, что здесь привыкли к любым капризам.- Спасибо, справлюсь сам, - отозвался Ири, рассеянно перелистывая книгу, а затем нахмурился, проанализировав смысл фразы. - Почему Вы называете меня хозяином? В этом доме я всего лишь гость, в силу некоторых обстоятельств вынужденный воспользоваться гостеприимством господина Мистраля.Глаза девушки изумлённо расширились. Наверное, она работала здесь совсем недавно, потому что дальнейшую реакцию Ири вполне понял и оценил, прекрасно понимая, что если бы с подобным столкнулся Грандин, служанка бы незамедлительно получила расчёт.- Но... - девушка растерянно замялась, - хозяин Мистраль дал по этому поводу чёткие указания. Разве он не Ваш... - она покраснела и присела, поклонившись, понимая, что сболтнула лишнее, но договорила, подчинившись требовательному взгляду и одновременно желая развеять возможное недоразумение. - Господин Мистраль сегодня утром собрал прислугу и сообщил о том, что Вы останетесь жить в этом доме на равных с ним правах. Он приказал выполнять Ваши распоряжения, как свои собственные. Возможно, это всего лишь недоразумение. Прошу меня извинить.Девушка окончательно смешалась, перейдя на откровенный лепет. Ири выронил книгу и теперь беспомощно смотрел на служанку, состязаясь с ней цветом лица, принимающего чудесный оттенок спелой малины.Пылкая горячность, с которой неопытное создание поспешило исправить ситуацию, вызвало у Ара желание рухнуть там, где стоял:- Но если бы это было так, мы были бы Вам очень рады. Хозяин Мистраль такой красивый, но он такой мрачный, а Вы так сияете! Он так и сказал про Вас, что Вы, как солнечный свет для этого дома.- Вы ошибаетесь, - отрезал Ири и ощутил, что впадает в бешенство от мысли, как легко и беззастенчиво Мистраль всё решил за него. - Это недоразумение. Я не планирую оставаться и... Это недоразумение, - решительно повторил юноша и смутился, потому что служанка моментально погрустнела и расстроилась.- Прошу извинить меня, господин Ар. Я позволила себе лишнего. Наверное, мы неверно поняли указания хозяина Грандина... Но, мне показалось, что он верил в то, что говорит, - девушку действительно следовало уволить, потому что языком она болтала сверх меры, позволяя себе обсуждать то, что её ни в коем случае не касалось. - Иногда, он совершенно не разбирается в чужих чувствах. Это грустно. Наш хозяин – хороший человек. Он добрый. Правда, в это трудно поверить.- Как вас зовут? - мягко спросил Ири желая загладить неловкость.- Карин.- Вы очень любите своего хозяина, Карин. Это сразу ощущается, - заметил он ласково. - Я думаю, господину Мистралю очень повезло, что его окружают такие замечательные люди.А затем его осенило.- Карин, простите за нескромный вопрос, а Вы не знаете, где находятся запасные ключи от шкафа господина Мистраля? Я хотел бы немного прогуляться, но моя одежда в совершенном беспорядке. Ваш хозяин любезно предложил мне воспользоваться своим гардеробом, но кажется, забыл, что шкаф заперт.Ири обаятельно улыбнулся и беспомощно развёл руками, демонстрируя комичную нелепость ситуации. Пожелай он поставить психологическое воздействие самоцелью, он бы манипулировал людьми не хуже Мистраля. Если сказать, что Карин растаяла, то это не отражало бы и сотой доли эмоций совершено очарованной девушки. Забыв черноволосого красавца хозяина, горничная мечтала услужить гостю буквально во всём.- Конечно, я сейчас узнаю, - она выбежала из библиотеки и через минуту вернулась, слегка запыхавшаяся. - Господин Ар, я разыщу ключи. А Вас желает видеть господин Андреас Реам. Прикажете впустить его или попросите обождать?- Конечно, пусть войдёт.Ири кивнул немного растерянно, пытаясь представить, зачем он понадобился Реаму, и с каких пор Реама вообще заинтересовало его существование? Но затем обрадовался, решив, что с помощью Андреаса сможет узнать последние новости.Андре вошёл в библиотеку, и Ири поднялся ему навстречу, дружески поздоровавшись.Несколько мгновений Андреас холодно смотрел на него, явно не спеша с ответом. На светлых волосах таяли снежинки, сузившиеся глаза сверлили Ара взглядом. У Андреаса было довольно привлекательное узкое лицо, на котором сейчас застыло донельзя желчное выражение, придавая ему сходство с нахохленной птицей.Длинный подбитый мехом плащ лежал на плечах, скрывая нескладную худую фигуру. Реам не потрудился снять его, а это значило, что он не собирается задерживаться.Андреас пристально и в то же время злобно изучал Ара, поджав губы. Крылья его длинного носа дрожали от ярости.Ири залился краской, осознав, с каким выражением Реам рассматривает надетый на нем домашний халат, и как изумлённо расширяются глаза, заметив разукрашенную засосами шею. Ири машинально запахнул воротник, умирая от неловкости под этой циничной понимающей усмешкой.- Значит, это правда? - сказал Андреас безо всякого перехода. - Я думал, Грандин шутит, но, похоже, шутка оказалась донельзя правдоподобной.Он внезапно расхохотался, и его пронзительный неприятный смех заставил Ири похолодеть.- О чём Вы, бран? - холодно осведомился Ар, стараясь держаться с подчёркнутым достоинством.Андре смерил его презрительным взглядом, полыхающим ненавистью, которую он даже не потрудился скрывать. Ири внезапно ощутил, что ему не хватает воздуха.- Грандин Мистраль прибыл в Академию и теперь повсюду трезвонит о том, как устав воевать со своим соперником, придумал лучший способ победить – соблазнил одного безумно раздражавшего его Ири Ара.Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Ири ожидал чего угодно, но чтобы вот так, в лоб, чтобы это сказал Реам, его одноклассник?! Он ощутил настоятельную потребность присесть, потому что голова пошла кругом, а самого Ири резко повело.- Что такое? - насмешливо и зло поинтересовался Реам. - Вы побледнели, прекрасный герен? Тогда падайте в обморок. Сейчас все обсуждают, правда ли, что отныне Вы будете жить в поместье Мистраля, и делают ставки, через сколько дней он Вас вышвырнет. Солнечный мальчик стал его личной персональной шлюшкой – это самая удачная шутка, которую он мог изобрести! Авторитет ледяного принца поднялся на недосягаемую высоту, - он почти выплюнул эти слова, а затем, подлетев к Ири, схватил его за отвороты и встряхнул. - Кому ты поверил, Ар?! Для него это всё игра. Он просто играет нами, неужели ты этого не понял, идиот?! Он же просто использовал тебя!!! - орал Реам как безумный. - Для тебя это будет самым худшим унижением! Но для меня... Я... Я люблю его, но ему плевать на мои чувства. Зато ради прихоти он переспал с тобой. Но тебе не придётся наслаждаться. Он разнёс новости о тебе по всей Академии, объявил тебя своим любовником и официально сообщил о том, что выбирает тебя своим новым компаньоном. Тебя! А я могу убираться к дьяволу. Да! Разумеется, сам Ири Ар упал к его ногам! - неистовствовал Реам, - да зачем ему было драться с тобой?! Ты недостоин его внимания. Он смял тебя, как скорлупку, а ты… ты...Казалось, Андре сейчас ударит, но он просто разжал руки и отошёл на шаг, почти отталкивая от себя Ара, которому пришлось ухватиться за спинку кресла, чтобы не упасть от поразившего известия.- Я думал, что ты единственный, кто способен не преклоняться перед ним. Я ненавидел тебя, за то, что ты не признавал его, всегда выступал против, осмеливался возражать. За то, что ты единственный – единственный, понимаешь! – не сдавался ему... Но сейчас, - Андреас безумно расхохотался, делая очевидной собственную истерику, - я вижу, что ты так же жалок, как и все мы. И сейчас я ненавижу тебя ещё больше за то, что ты позволил ему трахнуть себя. Лучше бы он тебя убил! Да будь ты проклят ничтожество, дрянь! Твоя цена – БУТЫЛКА ШАМПАНСКОГО!!! - он размахнулся и ударил Ири по лицу, и в первый раз в своей жизни Ири Ар не ответил на удар.Реам уже давно ушёл, а Ири всё ещё стоял, застыв, глядя перед собой остекленевшим, ничего не выражающим взглядом. Потом медленно опустился на пол, проводя по лицу ладонями, словно пытаясь содрать невидимую отпечатавшуюся на щеках грязь. На мгновение прикрыл глаза.Нет, он не плакал и даже не дрожал от ярости или гнева. Просто на душе стало как-то до обидного пусто, и всё разом сделалось безразличным.Когда сияющая Карин влетела в библиотеку, чтобы сообщить, что нашла ключ, она застала жуткую картину: Ири Ар сидел на полу, голова его была опущена вниз, и он казался неживым, сломанным, словно кукла. Поднял на девушку пустые глаза и улыбнулся механической улыбкой:- Ты нашла ключ? Спасибо, Карин, ты мне помогла.