Крепко поцелуй, чтоб по венам пошла кровь. (1/1)

я любимую радостно вновь обнимуи из памяти зло моих дней изыму.хотя пьяный словам мудрецов не внимает,но уж эти слова я, конечно, пойму!Нура плакала, Вильям злился, Эдвард наслаждался, а маньяк, имя которого осталось тайной, пускал слюни в предвкушении хорошей добычи. Эдвард покрутил в руках бритву. - Милая Нура, как ты думаешь, переживёт для твой благоверный этот день? Ну, что ты на меня так смотришь? Ты-то точно не переживешь, ведь ты... грешница. Вильям с силой дёрнул рукой. - А сам-то! Закрой свой поганый рот. Нура, не слушай его!- Да, Нура, не слушай меня, лучше - смотри. И Эдвард резанул бритвой Вильяму по плечу. Магнуссон сдал зубы, Нура завыла, глотая слёзы, а маньяк разразился хохотом. Он запрокинул голову девушки назад и впился в губы жестоким, клеймящим поцелуем. Такого отвращения она не испытывала еще никогда. - Грешница... - Протянул убийца, отрываясь. Нура плюнула ему в лицо, яростно сверкая мокрыми глазами. Маньяк рыкнул и наотмашь дал девушке по лицу. В следующую секунду все тело Нуры пронзила дикая боль, а в ушах раздался триумфальный смех. Она опустила взгляд, к её боку все еще был поставлен уже окровавленный нож, еще удар. Вильям пронзительно закричал, издавая не то рык, не то крик, и дернулся. Он не мог тупо смотреть, как эти гады калечат его жену, его любимую Нуру, которая подарила ему спокойствие и уют, которая отдала ему своё сердце и душу, не задумываясь, которая вот-вот должна была родить ему дитя. Эдвард одобрительно кивнул. - Правильно, друг мой, сначала избавимся от этого не родившегося щенка. - Потом снова повернулся к своей жертве, всматриваясь в искаженное болью и отчаянием лицо ненавистного мужчины, - пора с ними заканчивать. *** Они спешили, люди Магнуссона обыскали уже большую часть котельной, но оставался еще подвал, именно туда они и направлялись, когда услышали душераздирающий крик. Анни сдавленно застонала, у Эвы подкосились ноги, но её поймал какой-то парень в бронежелете, мистер Магнуссон на секунду замер, узнав голос сына, а после с лицом белее мела подал знак, чтобы штурмовики вышибали дверь. Нура помнила крик мужа. Помнила ледяной смех и ухмылку. Помнила боль. Помнила, как с грохотом вылетела дверь, поднимая в воздух пыль. Помнила крики и уходящее от неё сознание. Помнила слёзы, текущие по вискам и затекающие в уши, помнила пустоту в душе и мысль, бьющую в голове набатом. "Они убили его. Убили её ребёнка". *** Вильям проснулся от мерного пищания больничных аппаратов. Голова трещала, но он огляделся и даже попробовал сесть, но плечо пронзило болью, и он повалился обратно на кровать. - Рад, что ты всё-таки очнулся... - Голос отца зазвучал где-то совсем рядом. - Отец? Что с Нурой? - Она жива, её жизни больше ничего не угрожает. Ребёнок тоже в порядке, врачи спасли их обоих. - Вильям выдохнул, для него это было самым главным. Оба замолчали. Повисла неприятная густая тишина. - Почему ты не сказал мне про угрозы? Вильям горько усмехнулся: - У тебя другая семья, я тебе стал не нужен. Как и мои проблемы. Ты ведь постоянно повторяешь, что я уже взрослый. Вот я и решил, что взрослые решают свои проблемы самостоятельно. Ты ведь так хотел забыть о нашем существовании, я не хотел утруждать тебя. Кстати, откуда ты узнал о том, что нас с Нурой украли? - Её подруга, Эва, кажется, она позвонила, сказала вам угрожали, а теперь не берете. Она вам жизни, можно сказать, спасла. Твоей жене уж точно, врачи говорят, девчонка одной ногой в могиле была. - Понятно... Они умолкли. Каждый думал о своём. Казалось, они уже никогда не станут семьёй. Слишком много ошибок было за спиной, слишком много обидных слов, слишком много непонимания и недосказанности. - А ребёнок? Почему про него не сказал? - Мистер Магнуссон снова предпринял попытку завязать разговор. - Про своего внука-то уж я право имею знать. - Не захотел. - Безразлично ответил Вильям. - Вот так, пап, просто не захотел. Ты так долго и упорно отгораживался от нас. Я ж работал у тебя. Знаешь, кем я чувствовал себя, носясь вокруг тебя с документами?.. Никем. Я перестал чувствовать себя твоим сыном, моя семья - это моя Нура и мой малыш. Ты сам решил, что не хочешь быть частью моего мира. Поэтому я не сказал. Ты ведь даже Нуру всерьёзне воспринимал... Думал, я набегаюсь, наиграюсь. А тут... Ребёнок. Мистер Магнуссон тяжело вздохнул. Ему были понятны все претензии сына. Вильям был прав. Но это не облегчало печали самого мужчины. Больше всего на свете он боялся увидеть безразличие в глазах своего внука или внучки. Его пугала и боль сына, но как все исправить он не знал. *** Нура помнила свою первую беременность очень хорошо. После того, как она очнулась в больнице, муж и свекр окружили её теплотой и заботой. Что было удивительно, потому что между собой они собачиться не переставали. Позже стало известно, что у Нуры с Вильямом родиться мальчик. Счастью молодых родителей не было предела. После рождения сына Вильям смягчился, по наставлению жены помирился и с отцом, и с матерью, которая тоже принимала в воспитании внука активное участие. Этот мальчик был самым счастливым ребёнком на свете. У него были мама и папа, бабушка с дедушкой, тётяАнни и тётя Эва. Маньяка, насилующего и убивающего женщин, посадили пожизненно, многие на суде высказывали огорчение в сторону того, что отменили смертную казнь. Эдвард отделался меньшим, но также отправился куковать на анарах на долгий-долгий срок. Больше всего его огорчило даже не это, а факт присутствия живой и относительно здоровой Нуры с мужем в суде. Тот день и своего когда-то друга, девушка постаралась забыть, как страшный сон. Нура поняла, что первая её беременность была совсем не привередливой. Но поняла она только когда через два года забеременела вновь. В это время она уже работала на хорошо оплачиваемой работе и могла спокойно уходить в декрет. Через девять месяцев в семье Магнуссонов родилась прелестная девочка, благо, в этот раз обошлось без опасных для жизни происшествий. Они с мужем и детьми переехали в новый дом, где можно было играть и бегать по зелёной лужайке на заднем дворе. В кои-то веке у них у всех была настоящая, большая семья.