Шторм (1/1)

—?Он что, роман завел?—?Ну может и завел. Он же все-таки человек.Колючее раздражение кипит, бушует, накатывает волнами, разъедает изнутри?— становится больно физически.Черт возьми, Багира, мы же тоже люди, мы тоже чувствуем, мечтаем, желаем.Все?— но, кажется, только не она. У Бати очередной роман с какой-то молоденькой смазливой смежницей; Дана с завидной регулярностью меняет кавалеров; Бизон старательно выстраивает свою личную жизнь; тихой ревностью давится Ума. Они все за стенами КТЦ, за пределами боевых задач?— просто люди, со своими эмоциями, слабостями, страстями. И только Багира?— такая родная, такая своя?— все равно остается неприступной, недосягаемой, будто стальная броня вмонтирована в саму ее способность чувствовать?— чувствовать что-то большее, чем дружеские привязанности, страх за своих ребят, почти что семейную сродненность.Это душит, это разрывает, это медленно его убивает.Это?— почти-ненависть, густо замешанная на запылившейся недодружбе сроком в страшно-вспомнить-сколько лет, на болезненно-остром притяжении и осознании абсолютной невозможности.Но самое главное?— это, кажется, окончательно провально и ничуть не взаимно.---Глухие удары рвут тишину спортзала расстрельными хлопками. Кулаки вминаются в боксерскую грушу словно в пластилин; дышать решительно нечем.Перед взглядом от запредельного напряжения?— слепящие вспышки, прохладные морские глаза и красная пелена удушливого отчаяния.Больно.---Тесная душевая переполнена плотным горячим паром до самых краев?— кажется, вот-вот выйдет из берегов.В туманной смутности?— только тонкий силуэт неясной тенью, всплески гибких рук, дождливый шорох капель из душа.Влажно, душно, сладковато пахнет лавандой?— запах заползает в легкие мягким облаком, распыляется внутри тонкими цветочными нотами.Жарко.---Это их странная, на самой грани, молчаливая игра: он бесшумно наблюдает за ней, будто веря, что она не заметит; она делает вид, что ни о чем не догадывается.Наблюдать. Представлять. Фантазировать. Задыхаться от невозможности.Отчетливо отдает мазохизмом. Хотя, наверное, немое обожание, щедро разбавленное неправильно-диким влечением, уже само по себе мазохизм.---—?Рит, ну вот что ты творишь, а?Смотрит на нее напряженно-больными глазами. Сейчас, в минуту запредельной сокровенности, искренности?— никаких позывных, только надломленно-испуганное ?Рита?: на подкорке застывшим кадром?— захватчик, прикрывающийся Багирой как живым щитом; у самого горла?— тусклое лезвие прижатого вплотную ножа.—?Обалдел совсем? Дверь закрой!Морские глаза затапливает вспыхнувшим возмущением. Кот послушно захлопывает дверь?— только не с другой стороны; для верности щелкает задвижкой, отсекая их окончательно от параллельной реальности.Смотрит на Багиру не отрываясь?— без камуфляжных лат, без своей извечной недоступной строгости, в одном лишь пушистом полотенце, с лихорадочно блестящими глазами и с залепленной пластырем царапиной на щеке.Закипает.Страх, злость, недопустимость, запретность?— волны накатывают одна за другой, размывают границы реальности и рамки дозволенного.—?Рит, ну что тебя понесло к этим бандитам? —?Еще из последних сил держится на тонкой грани осмысленности. —?Тебя как переговорщика позвали, договориться с ними, и все!В его морских?— неуправляемо-яростный горячечный шторм. В ее?— теплая безмятежность полного штиля.—?Капитан-лейтенант Ионов, вы собираетесь отчитывать вышестоящего по званию? —?В голосе?— не теплый бриз, шквальный арктический ветер. —?Да еще и в таком,?— ладонь рассекает перегретый воздух раздраженно-резко,?— неподходящем месте?Он пугающе молчит. Движется с хищной неслышимой вкрадчивостью. Руками упирается в холодные кафельные квадраты по обе стороны от ее обнаженных плеч.—?Ну и долго ты надо мной собираешься издеваться? —?на грани шепота, разгоряченно-яростно.Теперь молчит она. Сглатывает судорожно.—?Прекрати. Это уже не смешно,?— чеканит привычно-властно, только голос предательски срывается на беззащитную тихость.Он всегда был ее больной точкой. Он всегда был ее слабостью. Он, только он один способен сделать ее такой уязвимой?— и от этого жутко так, что застывает дыхание.—?Ну так останови меня,?— почти шипит, ввинчиваясь пальцами в мрамор ее плеча.По-прежнему молчит. Не двигается. Дышать получается через раз.А в его взгляде?— вспышками отблески недавнего страха. Страха за нее. Того самого, не-товарищеского, испуга?— так не боятся за своих приятелей, друзей, командиров.Яростный шторм выкидывает в безумие мощной волной цунами.---Его поцелуи на светлой коже?— красноватыми всполохами; ее пальцы в его плечи врезаются почти что до боли. Приглушенные стоны в его горячей твердой ладони гаснут беззвучностью; а у него в гортани невыносимо-сладостным жаром ее имя закипает до оглушительности?— РитаРитаРита…—?Рита… —?едва слышной глуховатой охриплостью, горячечным шепотом?— имя распадается на тихие отзвуки, жаркие выдохи, крупную дрожь?— эта дрожь по позвоночнику проходится разрядами тока, заставляет содрогнуться до самого основания, выбрасывая в раскаленную, ослепительно-темную пучину бессмысленности.Взрываются.---В морских глазах тонут осколки реальности.