vor dem galgen tanzen. schafott (1/1)

Страх объекта форсирован, значит. Хорошо. Гут. Данке, шалящие нервы. Салютую.Круглыми сутками Доминик вертелся и сходил с ума, сгнивая заживо – процесс был запущен. Ховард по несколько раз на дню прикладывался к телефону и швырял его в стену, не добившись нужного результата. Он был требователен. К себе, к пространству вокруг, к стенам, к Токио. Он даже что-то да требовал от Мэттью. Но тот не брал трубку. Он и не взял бы ее просто так.– Сука!А ведь еще три недели назад с теми же глухонемыми криками по квартире летали стаканы, чуть позже об спину Токио тушились сигареты, стояла возня, скрипела кровать. И все было в порядке, и никакой чертовщины. Никакого, блять, веселья! Доминика поглощала рутина, он буквально молил, чтобы произошло хоть что-нибудь. Чтобы почувствовать уже хоть что-то.Но в стену стали отправляться телефоны, пустые бутылки, зажигалки и единожды даже компьютер – монитор довольно грубо – г-г-грубо! – подвинули со стола. Не о том Ховард просил, не к той тенденции рвался сломя голову. И не те цели преследовал. И вот теперь стал мишенью. Марионеткой в руках Мэттью.Ксенон все чаще стала издеваться над музыкальным сопровождением компьютерных вечеров, над Рахманиновым все чаще насмехались, уродуя его концерты, посылая к черту гармоничность композиции. Беллами как ни в чем не бывало работал, прогуливался домой, нередко через Гингко или Филармонию, а после упивался мраком. Зашторив окна, теперь не слишком интересуясь жизнью реального Доминика, тронувшегося головой, Мэттью предпочитал смотреть исключительно в монитор. Смотреть, но не трогать. Ведь образ Ховарда, стоило тому дать слабину и исторгнуть жалость, как-то перестал возбуждать. В этот момент Беллами понял:– Пора, – заключил он, обращаясь к Ксенон.– Когда планируешь все сделать?– В субботу.– Уже в эту?– В эту субботу.И Мэттью звучал грубо. Осточертело равнодушно. И пахло тем же металлом, который расслышали в трубке Токио.Токио оказался послушным мальчиком. Токио вскоре влюбился в этот свинцовый треск. И это сделало Беллами всемогущим.Мэттью размял затёкшую шею, хрустнул пальцами и исподтишка улыбнулся. Ксенон не увидит эту улыбку, Алекса окажется донельзя ограниченной, чтобы расслышать истерическое дыхание. Никто никого не потревожит. И за этими шторами, задернутыми плотно, так, что захватывает дух от адреналинового одиночества, Беллами будет творить. Свою работу он сделал. Осталось отослать кровавую открытку в конверте. Без подписей и печатей. Пригласить на казнь.Здравствуйте…– Нет, не так.Доброго дня.– Сука! Не так, не так…М-может, добавим немного г-грубости?– Заткнись, блядина!Как, как, к-как же грубо! Ещё, ещё, меня это почти возбуждает!Приветствую… Салютую!– То-то!– Мэттью? – смутилась Ксенон.– Я не звал тебя, дурочка. Дай папочке поработать, а? – он был строг, но как же ему шел этот натурально-обсессивный образ!– Алекса…– Да, подруга?– Не смей говорить.– Я не буду говорить, если меня не попросят. Все просто.– Глупая колонка, – возмутилась Ксенон и замолкла.– Глупые создания. Блядская нейросеть, – только и вытолкнул из себя Мэттью, возвращаясь к ?салютую!?.Салютую! Считаю теперь своим долгом и не иначе сообщить вам, что я тот человек, кто проник в ваш компьютер и посмел пробраться глубже.Глубже. Да-да, достаточно глубоко. По ебаные яйца.Я достаточно привязался не только к вашей деятельности, но и к вам, мой дорогой друг. Считаю же нас друзьями, ведь у нас установилась невероятно привлекательная связь…Мэттью был ну бля-ядски доволен собой. И мы вспомним об этом еще миллиарды раз.Меня вдохновляет все то, что вы делаете. И это заслуживает настоящей похвалы. Например, награды за ваш труд, и я хотел бы стать вашим покорным слугой. Психологически это давно так. Я ведь буквально одержим вами.– Доминик… – продолжил он вслух, не найдя смысла переходить на личности и конкретизировать.Беллами передернуло. Он весь скривился, даже почти завизжал. Хотелось переключить экраны, чтобы посмотреть на Ховарда глазком. Но это позже. Когда Мэттью допишет сообщение и будет наблюдать за реакцией этого пьяницы. Забавно, что придется видеть метания заблудшей души, она ведь буквально полетит в стены. Как чертов стакан пильзнера.А уж награда вас ждёт не только за проделанную работу, но и за грехи. И я хотел бы расплатиться с вами за них более, чем вновь и вновь салютовать вам, радостно теша ваше эго. Надеюсь, вы сможете меня понять. Я уверен, однажды поймёте, если у вас найдётся время.Прямо сейчас в своих руках я держу диски, где записана вся информация о вас и ваших проделках. Такие интересные затеи, получилось забавно! Не стану тратить наше с вами время, чтобы перечислять, но скажу также, что у меня имеются фотографии. Не только того, что вы сделали, но и ваши. Компрометирующие, пожалуй, более прочего.Мэттью не удержался, соскакивая к кадрам. О них он не врал, нечего здесь было и придумывать. Все оказалось такой доскональной правдой, было так радостно в душе.Стоп. Что? Какая, на хуй, душа? Чушь.Окей, идем дальше.– Идем дальше.Мне не нужны деньги, мой дорогой друг. Вы будете спрашивать, зачем я делаю это, но ответа так и не найдете, либо он вас не удовлетворит. Но дело все в том, что это до чертиков доставляет удовольствие мне. А я, владея информацией, становлюсь здесь личностью важной.– Персона, блять, неприкосновенная! Свя-то-ша!Ты-то? Не не-си чушь! Ты не умнее и не лучше нейросети. Н-но лишь чуть больше походишь на человека, а так – труп, труп, труп!– От-ъе-бись!Предлагаю личную встречу. И если вы откажетесь, поверьте, хуже будет лишь вам. А заодно и всем тем, кто так вам дорог. Если таких не найдётся, поверьте, я достану их из-под земли.Мэттью сделал глубокий вдох. Кульминация, мать ее!В эту субботу, в 10 часов утра, я буду ждать вас по адресу, который вы найдете в приложении. Пропустите встречу – начнут страдать другие. Вы же пострадаете в любом случае.Не опаздывайте, друг мой. Я буду ждать вас с нетерпением.Искренне ваш…– Кто?Кто?– Кто? – вклинилась Ксенон.Ты!– Заткнись!Мы!– Я! – заорал Беллами, едва не пробивая клавиатуру.>Cbbbbccxbbbbqqqqqw– Замолкли! Все! На хуй!И установилась тишина.Мэттью перевел дыхание. Он упорно смотрел в экран, где плясал курсор. Было тихо. Как перед грозой душно. И так приятно.Стерев все лишние символы, Беллами добился чистоты письма и завершил.Искренне ваш. Всего наилучшего и до встречи. Ваш палач.Он трижды пробежался по тексту и убедился в своем превосходстве. Знаете, тут не доставало только торжественной музыки. Устроить бы бал в честь Мэттью!– Я назову это… – прошептал он, окончательно сбрендив. – Танцем перед виселицей.Беллами обозначил тему письма: ?плаха?. Все было готово.– И я надену на тебя блядский эшафотный мешок.Он знал, что Ховард не придет на встречу. Его скрытые каналы довольно просто блокировали спам, но в том был смысл. Мэттью выставил условием опоздание или игнорирование. Иначе было бы неинтересно.Последний штрих: приумножить собственные силы, увеличив тираж. Сообщения разлетятся как горячие пирожки, каждый способный принять адрес будет страдать, поделится локацией, перемещая Мэттью и в Африку, и на окраину Нью-Йорка, и даже на золотые острова в Тихом Океане, лишенные связи.Беллами громко рассмеялся, когда завершилась загрузка. И нажал на кнопку ?отправить? так же легко, как Доминик спускает курок.