Отряд и отлучение (2/2)

— Анджелина... перед ней один только вратарь... БРОСОК... а-а-а! Вратарь слизеринцев берет мяч... он бросает его Уоррингтону, и тот мчится зигзагом между Алисией и Кэти...Пение становилось все громче.

Рональд Уизли — наш король,

Рональд Уизли — наш герой,

Перед кольцами дырой

Так всегда и стой!

Я не удержался; перестав высматривать снитч, развернул ?Молнию?, чтобы посмотреть на Рона — одинокая фигура парила перед тремя кольцами, и пушечным снарядом мчался к ним массивный Уоррингтон.

— С кваффлом Уоррингтон, Уоррингтон приближается к кольцам, он уже недосягаем для бладжеров, перед ним только голкипер...

Трибуна Слизерина загрохотала:

Перед кольцами дырой

Так всегда и стой!

— ...это первое испытание для нового вратаря Гриффиндора, брата загонщиков Фреда и Джорджа Уизли, талантливого новичка команды... Держись, Рон!

Восторженный рев на трибуне Слизерина: Рон спикировал, растопырив руки, и кваффл пролетел между ними прямо в среднее кольцо.

— Слизерин выходит вперед! — раздался голос Ли среди воплей и свиста болельщиков. — Десять — ноль, ведет Слизерин... Не унывай, Уизли!

Слизеринцы запели еще громче.

— Мяч у Гриффиндора, и Кэти Белл стремительно продвигается вперед, — мужественно выкрикивал Ли, хотя голос его тонул в оглушительном пении.

Снитча нигде не было видно; Малфой тоже кружил над полем. Мы пролетели навстречу друг другу над серединой, и я услышал, что он громко поет: НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ...

— И снова Уоррингтон, - орал Ли, — пасует Пьюси, Пьюси обходит Спиннет... Давай, Анджелина, ты можешь его перехватить... не удалось — отличный бладжер Фреда Уизли... нет, Джорджа, какая разница — одного из них, и Уоррингтон роняет квоффл, его подхватывает Кэти Белл... эх, тоже упускает... с кваффлом Монтегю, капитан Слизерина. Монтегю несет квоффл, летит к кольцам... Блокируй его, Гриффиндор, ну же!

Я пронесся за кольцами Слизерина. Поравнялся с вратарем и услышал, что Блетчли поет вместе с болельщиками: ПЕРЕД КОЛЬЦАМИ ДЫРОЙ...

— И Пьюси снова уходит от Анджелины и устремляется к кольцам... Внимание, Рон!

Мне не пришлось оглядываться, и так все ясно: тяжкий стон на трибуне Гриффиндора, аплодисменты и крики слизеринцев. Я посмотрел вниз: Пэнси Паркинсон с лицом мопса стояла перед трибунами и дирижировала хором болельщиков, оравших дурацкую песенку. Двадцать — ноль. Не страшно, можно отыграть или поймать снитч. Несколько голов, и мы будет впереди, успокаивал себя я, ныряя и маневрируя между игроками в погоне за блеснувшим предметом, который оказался браслетом от часов на руке Монтегю. Но Рон пропустил еще два гола. Теперь поиски снитча были окрашены легкой паникой. Поймать бы его поскорее и закончить игру.

— Кэти Белл из Гриффиндора финтом оставляет позади Пьюси, уходит под Монтегю — отличный вираж, Кэти! Обводит Уоррингтона, она мчится к кольцам, вперед, Анджелина... ГОЛ! Сорок — десять в пользу Слизерина, мяч у Пьюси...

Среди гриффиндорских криков я расслышал рык льва Полумны и воспрял духом: всего тридцать очков отрыв, пустяки, спокойно можно нагнать. Я увильнул от бладжера, пущенного Креббом, и возобновил охоту за снитчем, поглядывая на Малфоя — вдруг тот заметит первым. Но Малфой, как и он, все летал вокруг поля, тщетно высматривая золотой мячик.

— ...Пьюси отдает Уоррингтону, Уоррингтон — Монтегю, Монтегю возвращает его Пьюси... Джонсон перехватывает квоффл, пас на Белл, прекрасно... но нет, ее настиг бладжер Гойла, и вновь мяч у Пьюси...

Но я увидел его наконец — крохотный крылатый золотой мячик парил в футе над землей, поблизости от слизеринских шестов. Я спикировал... А слева, прильнув к метле, серебристо-зеленым пятном несся к земле Малфой... Снитч обогнул подножие одного шеста и полетел к противоположным трибунам; эта перемена курса была на руку Малфою — теперь он находился ближе. Я развернул свою ?Молнию?, и вот уже мы летим голова в голову. В трех футах от земли я оторвал правую руку от метлы и потянулся за снитчем... А справа к мячу тянется рука Малфоя, растопыренными пальцами загребает воздух... Две отчаянные секунды с замиранием сердца и свист ветра в ушах — и все кончено. Мои пальцы схватили маленький, рвущийся на волю снитч, ногти Малфоя запоздало скребанули меня по руке, я направил метлу вверх, сжимая в руке непокорный мячик, и болельщики Гриффиндора разразились ликующими криками. Игра спасена, неважно, сколько голов пропустил Рон, завтра никто этого не вспомнит, главное — Гриффиндор победил... БАХ. Бладжер ударил меня точно в крестец, и я свалился с метлы. К счастью, высота была всего пять-шесть футов - я поймал снитч у самой земли, однако упал я на замерзшее поле спиной, и мне сбило дыхание. Я успел услышать пронзительный свисток судьи, возмущенные крики и свист с трибун, потом глухой удар своего тела о землю и панический голос Анджелины:

— Ты цел?

— Цел, конечно, — ответил я и взял ее за руку, чтобы она помогла мне подняться.

Мадам Хуч реяла над одним из слизеринских игроков, но отсюда ему не было видно над кем.

— Это Кребб, — гневно сказала Анджелина, — он запустил в тебя бладжером, когда ты уже поймал снитч. Но мы выиграли, Гарри, выиграли! За спиной у меня послышалось сопение, и я обернулся, все еще сжимая в руке снитч: рядом приземлился Драко Малфой. Белый от ярости, с деланной улыбкой на лице.

— Спас Уизли от позора? — сказал он. — Хуже вратаря я не видел... но он же на помойке родился. Тебе понравились мои стишки, Поттер?Я не ответил. Я повернулся к своим игрокам: они приземлялись один за другим с ликующими криками, молотили кулаками по воздуху — все, кроме Рона, который слез с метлы возле шестов и в одиночестве поплелся к раздевалке.

— Мы хотели сочинить еще пару строк! — крикнул Малфой, глядя, как Алисия и Кэти обнимают меня. — Но рифм не нашли к ?толстой? и ?уродине?, хотели и про мамашу его спеть...

— Спой про ?зелен виноград?, — с отвращением бросила ему Анджелина.

— ... и к ?никчемному тупице? — это про его отца... Фред и Джордж, пожимая мне руку, услышали эти слова и напряглись. Они повернулись к Малфою.

— Бросьте! — сказала Анджелина и схватила Фреда за руку. — Брось, пусть его орет. Злится, что проиграл, ничтожество...

- А еще мы хотели сочинить про всю их семейку. Но тоже не смогли подобрать рифмы к словам "нищие придурки".Тут близнецы не выдержали и кинулись на Малфоя. Я успел вцепиться в Джорджа. Фред сумел вырваться и начал колотить Малфоя.— Что вы делаете?! — крикнула мадам Хуч. В одной руке у нее был свисток, в другой волшебная палочка, а метла ее валялась в нескольких шагах. Малфой скорчился на земле, он стонал и хныкал, из носа текла кровь.

— Никогда в жизни не видела такого поведения! Марш в замок, вы все, и немедленно в кабинет декана. Отправляйтесь! Ну! Мы молча пошли с поля. Вой и улюлюканье зрителей постепенно затихали позади, и, когда мы вошли в вестибюль, не слышно стало ничего, кроме звука наших шагов.

Профессор МакГонагалл нагнала нас уже перед дверью своего кабинета. На ней был шарф Гриффиндора; бледная, трясущимися руками она сорвала его с шеи и скомандовала, указывая на дверь:

?Идите!? Она зашла за свой стол, дрожа от ярости, и швырнула шарф на пол.

— Ну? С подобным безобразием я еще не сталкивалась. Объяснитесь!

— Малфой спровоцировал нас, — выдавил из себя Фред.

— Спровоцировал? — выкрикнула она и так хватила кулаком по столу, что клетчатая жестянка соскочила с него и высыпала имбирных тритонов на пол. — Он только что потерпел поражение! Конечно, он хотел вас спровоцировать! Но что такое он мог сказать, чтобы вы... — Он оскорбил нашу семью, — прорычал Джордж.

— И вместо того чтобы предоставить мадам Хуч разбираться с этим, вы решили потешить публику маггловским мордобоем? Да вы представляете себе, что вы...

— Кхе-кхе.

Мы разом обернулись. В дверях стояла Долорес Амбридж, закутанная на этот раз не в розовую, а в зеленую твидовую мантию, которая довершала ее сходство с гигантской жабой. На лице у нее была гнусная улыбка, не сулившая ничего, кроме беды.

— Не могу ли я вам помочь, профессор МакГонагалл? — спросила она самым ядовитым и ласковым тоном.Лицо Макгонагалл налилось кровью.

— Помочь? — сдавленным голосом повторила она. — Что значит ?помочь??

Все с той же мерзкой улыбкой Амбридж вошла в кабинет.

— Я думала, вы с благодарностью примете помощь еще одного представителя руководства.

— Вы неправильно думали. — Декан повернулась к ней спиной. — А вы слушайте внимательно. Мне безразлично, как вас провоцировал Малфой, пусть даже оскорбил каждого члена ваших семей; ваше поведение отвратительно, я на неделю оставляю вас после уроков! И не смотрите на меня так, Уизли, вы это заслужили! И если вы когда-нибудь еще раз...

— Кхе-кхе.

Профессор МакГонагалл закрыла глаза, словно моля небо о терпении, и повернулась к Амбридж.

- Да?

— Я думаю, они заслуживают более сурового наказания, — сказала та, и улыбка ее стала еще шире.

МакГонагалл раскрыла глаза.

— К сожалению, — сказала она, пытаясь ответить ей такой же улыбкой, которая получилась похожей скорее на судорогу, — здесь существенно, что думаю я, коль скоро они на моем факультете, Долорес.

— Вынуждена вас огорчить, Минерва, — просюсюкала Амбридж, — сейчас вы убедитесь, что существенно мое мнение. Где же он? Корнелиус только что прислал... — С фальшивым смешком она порылась в сумке. — Министр прислал... ах, вот...

Она вытащила пергамент, развернула, неизвестно зачем откашлялась и начала читать:

— Кхе-кхе. Декрет об образовании номер двадцать пять. Фадж согласился со мной, что генеральный инспектор уполномочена лишать любого ученика привилегий, иначе она — то есть я — будет иметь меньше власти, чем рядовой преподаватель! "Отныне генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении наказаний, санкций, а также лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определенные преподавателями". Подписано: Корнелиус Фадж, министр магии, кавалер ордена Мерлина первой степени и т. д. и т. д.

Она свернула пергамент и, не переставая улыбаться, спрятала в сумку.

— Итак... я полагаю, нам придется навсегда запретить обоим Уизли и Поттеру играть в квиддич, — объявила она, глядя поочередно на нас.

— И мне тоже? — Я слышал свой голос будто издалека.

— Да, мистер Поттер, ведь вы тоже участвовали в драке!- Но я только пытался...- И я думаю, пожизненное отлучение от квиддича будет вам наукой. — Наблюдая, как я пытаюсь осознать сказанное, она улыбалась во весь рот. — И вам, и мистерам Уизли. Я потребую, чтобы ваши метлы были конфискованы; храниться они будут в моем кабинете, дабы не возникло искушения обойти запрет. Но я не фанатичка, профессор, — снова обратилась она к МакГонагалл, застывшей, как ледяное изваяние. — Остальные члены команды могут продолжать играть. Они не проявили склонности к насилию. Ну... всего хорошего.

И с чрезвычайно довольным видом Амбридж вышла из кабинета, где воцарилась мертвая тишина.

— Запретили, — простонала Анджелина, когда мы собрались вечером в гостиной. — Запретили. Без ловца и без загонщиков... что же за команда?

Победного настроения как не бывало. Куда бы я ни посмотрел, всюду расстроенные или злые лица, а сами члены команды, как выпотрошенные, валялись в креслах перед камином. Все, кроме Рона, который так и не появлялся после конца матча.

— Это просто несправедливо, — говорила убитая горем Алисия. — Кребб запустил бладжером после свистка, и хоть бы хны!

— Да, — уныло подтвердила Юля (они с Гермионой сидели по бокам от меня). — Его только пожурили, я слышала, как Монтегю смеялся над этим за ужином.— А Гарри запретить, когда он ничего не сделал! — Алисия стукнула кулаком по колену.

Я удрученно смотрел в окно. Падал снег. Анджелина с усилием встала.

— Иду спать. Может, завтра окажется, что все это было дурным сном... Завтра проснусь, а мы, оказывается, и не играли.

За ней вскоре ушли Алисия и Кэти. Чуть позже поплелись в спальню Фред с Джорджем, свирепо глядя на всех, мимо кого пролегал их путь, а потом отправилась на боковую и Джинни. У камина остались только мы.

— Рона видел? — спросила Гермиона.

Я покачал головой.

— По-моему, он всех избегает, — сказала она. — Как думаешь, где он?

В эту секунду позади послышался скрип — Полная Дама повернулась, и в портретном проеме появился Рон, бледный, волосы в снегу. Увидев нас, он остановился как вкопанный. Он все еще был в спортивной форме. Не глядя на нас, Рон подошел и сел в самое дальнее от него кресло.

— Извини, — промямлил Рон, глядя в пол.

— За что? — спросил я.

— Я думал, что могу играть в квиддич. Завтра с утра откажусь.

— Откажешься, — разозлился я, — от команды останется три человека. — И в ответ на недоуменный взгляд Рона объяснил:

— Нас выгнали навсегда. Меня, Фреда и Джорджа.

— Что? — задохнулся Рон.

Ему рассказала Гермиона. Я был не в силах повторять эту историю. После рассказа вид у Рона стал совсем несчастный.

— Я во всем виноват... — Не ты заставил Фреда налететь на Малфоя, — сердито ответил я.

— ... если бы я не опозорился на квиддиче...

— При чем здесь это?

— Я из-за песни завелся...

— Любой бы завелся... Слушай, кончай! — взорвался я. — И так тошно, а тут еще ты со своими угрызениями!

Рон умолк, мрачно уставясь на мокрый подол своей мантии. Немного погодя он сказал:

— Мне никогда еще не было так паршиво.

— Зато ты теперь не один, — со злостью отозвался я.

— Кажется, могу вас немного утешить, — слегка дрожащим голосом сказала Гермиона.

— Чем, интересно? — проворчал я.

— А вот чем. — Она отвернулась от черного окна с налипшими снежинками, и лицо ее осветилось улыбкой. — Хагрид вернулся.