Часть 10 (1/1)
В комнате было холодно, из приоткрытого окна сильно дуло, и я, открыв глаза, не сразу поняла, где нахожусь. По лицу скользили солнечные лучи, они взбирались по щекам, касались век и прятались в волосах. Сверху на меня смотрел огромный лев, вышитый на балдахине кровати. У него была золотая пышная грива и изумрудные глаза. Я повернула голову: рядом никого не было. А с моей стороны на столике стоял стакан молока и блюдце с печеньем. К щекам тут же прилила кровь. Горничная заходила и принесла завтрак. Она видела меня в комнате Шарпа. Но я тут же отбросила эти мысли: Томас сделал мне официальное предложение, он сообщил о помолвке, а, значит, всё законно и правильно.Моего бального платья не было, наверное, его унесли в комнату, но на стуле, аккуратно сложенный, лежал домашний наряд. Я встала, оделась и хотел уже спускаться вниз, когда в дверях появился Шарп.—?Доброе утро,?— он придержал меня за талию,?— Ты так спешишь. Убегаешь?—?Нет, что ты, просто…—?Ты забыла про мои слова. Я обещал не только объявить о помолвке, но и преподнести подарок,?— Томас приподнял моё лицо за подбородок,?— Закрой глаза.Я улыбнулась, но послушалась.Несколько минут Томас что-то отодвигал, затем раздался щелчок, и на шею легло что-то холодное и тяжёлое.—?Госпожа Шарп,?— в его голосе слышался смех. Он подвёл меня к зеркалу,?— Можете смотреть.Я распахнула глаза и сдавленно ахнула. Солнце, отражаясь от ярких рубинов, рассыпалось по стене тысячью бликами. На мне было то самое ожерелье, семейная реликвия Шарпов.Я, не отрываясь, смотрела в зеркало: украшение сидело как влитое, казалось, что его сделали специально для моей шеи.—?Я очень рад, что оно подошло тебе и признало. Я боялся, что этого не случится.—?Признало? —?удивлённо спросила я.—?Моя сестра соврала, говоря что это простое ожерелье,?— Томас подошел ближе и прошептал мне в самое ухо,?— Оно душит своих хозяеек, если они ему не нравятся. Но тебя признало. Это хорошо.Я застыла. Моя рука непроизвольно дернулась к застежке, а сердце забилось как бешенное. Но тут прямо рядом со мной послышался смех.Громкий искренний смех.Это было так неожиданно, что я не знала, чего больше боятся и просто стояла, как вкопанная, пока до меня медленно доходил смысл происходящего. Томас смеялся.Весело, по настоящему. Он смеялся.—?Видели бы себя со стороны,?— он перевёл дыхание,?— Будто шпагу проглотили.—?Ты разыграл меня! —?вспыхнула,?— Ты знал, что я испугаюсь, и сказал… Ох, а я ведь как дурочка поверила, ну конечно, дурочка и есть.—?Нет,?— он перестал смеяться и теперь смотрел на меня совершенно серьёзно,?— Никогда так не говори. Искренность и вера не делает тебя глупой. Она возносит тебя над всеми: мелочными и лицемерными, лживыми и эгоистичными людьми. Она делает тебя тобой. И я люблю именно такую тебя.Я снова покраснела, проклиная в голове Томаса за все эти слова, и, в тоже время, бесконечно благодаря его за них. Сердце стучало в ушах, и я не знала куда деть взгляд. Но Томас, увидев моё замешательство, кивнул:—?Мне нужно идти, сестра нашла какое-то дело, и без меня его оформить нельзя. Я буду не поздно,?— он ласково улыбнулся,?— Но, думаю, эту ночь вам надо отдохнуть, леди Шарп. Ложитесь, не ждите меня.Он наклонился, и, слегка коснувшись моих губ, вышел, прикрыв за собой дверь.Сердце пропустило несколько ударов. Я еле сдерживалась, чтобы не начать танцевать от счастья. Через несколько минут, успокоившись, я спустилась вниз, и, взяв в библиотеке первую попавшуюся книгу, устроилась в беседке. Глянув на обложку, я замерла: этот роман я читала в первый день приезда, роман со счастливым концом, я закрыла глаза и по телу разлилась волна приятного тепла. Теперь все будет хорошо.