7-8 (1/1)

Он не слышал. Затаил дыхание. Падающие бомбы и чертовы взрывы проносились перед глазами. Густав сжал зубы. Рядом лежали его товарищи: сержант, командир, труп юного солдата и несколько в разной степени раненных людей. Сердце и душа ушли куда-то в пятки. Он прижал ружье к груди, будто бы вжимался. Командир ободряюще кивнул всем и ползком стал пробираться по траве к кустам. Густав выдохнул, через мучительные пять минут они уже сидели за другим стогом сена, прячась от врагов.Война. Самая, черт побери, что ни на есть настоящая. Такая серая, полная боли и радостями в маленьких вещах?— простой корке хлеба, украденной с побитого рынка. Они были словно животные в загоне: дрожали, боясь сделать лишнее движение и выйти за рамки безопасной зоны, до которой не успели пробраться чужие люди.Если его спросят об этом?— он кинет презрительный взгляд и продолжит молчать, может, лишь изредка ответит ?страшное время?; если упомянут его товарищей?— его глаза закроются, а брови печально подожмутся; если ему сочувствующее похлопают по плечу?— он ничего не сделает. Не сбросит, не закроет глаза, где хотят появится слезы. Может, вздрогнет плечами и всё.Когда Ричард предложил ему очень сомнительное дело, от которого он отказался, в душе стало мерзко и снова опустошенно. Он?— его бывший друг, стал таким уродом. Подумать только забавно, что раньше они прикрывали спины друг друга и радовались, что?— не-ет, не сегодня! —?пронесло. А сейчас… подкачанный солдат с веселыми глазами и копной волос на голове стал жирным, авантюрным дядькой, который готов ввязаться сам и подключит всех вокруг ради лишнего чемодана с деньгами.Он не слышал, затаил дыхание… стоило где-то неподалеку взорваться тысяче звуками и крикам. Густав вспомнил, какого это быть таким и побывать на войне. Вопли (смешок), крики, боль, агония, отчаяние, истерики… И кровавое лицо, такое же мерещащееся перед глазами как и бомбы, которое когда-то спасло его от смерти, отдав собственную жизнь (нет… нет. нет! НЕТ!).А ещё до чертиков опустошенные глаза, такие никакие, до дрожи. Как у всех кто потерялся и опустил руки…7В помещении повисла тишина. Несколько секунд длились словно несколько часов, в горле повис комок предвкушения.А потом (секунда, две, три) всё взорвалось тысячей звуков. Хэви опять куда-то смысля, но когда она подняла взгляд к сцене, то обомлела. Рыжий паренек в странном, непривычном наряде стоял и играл на гитаре, а Ди с все также отпущенными к полу (сколько можно, как будто пол главный) глазами был рядом. Про себя она усмехнулась?— он слишком часто в последнее время рядом. Школа, тетрадки, даже согласился помочь.?Я никому не скажу…??— бесполезно.—?Концерт? Неожиданно. —?Сглотнув слюни прокричала Энди. —?Ну, тогда как насчет мороженого после выступления? —?Ди криво усмехнулся; пожал плечами. Ему было все равно, в голове опять крутились свои бесы, которых, к сожалению, Энди понять не могла. То ли он был чем-то расстроен, то ли у него не было настроения, что для парня было не привычным образом.В любом случае, в глубине души она была благодарна, что он фактически всегда рядом.Энди выдавила улыбку, подошла к блондину и положила ладонь на плечо; лбы глухим, болезненным ударом соприкоснулись друг с другом. Парень удивленно поднял глаза. Мгновение, как обычно чертово, и они уже со смехом и удивлением несутся на улицу, пока толпа не задавила; пока вспотевшие тела и покрытые испариной лбы были прикованы к сцене, где играл младший-Метал.Солнце нещадно палило. Кеды и берцы последний раз стукнулись об бетонную ступеньку, останавливаясь около газона. Она присела на корточки, сорвала с клумбы Мать-И-Мачеху и вручила Ди. Всезнайка… нет… Он застыл. Брови удивленно поползи вверх. Над головами было синее небо и ни одного облачка.—?Пойдем-пойдем! —?Воскликнула рыжая, подхватывая его под локоть. —?А по дороге… ты расскажешь, что за хрень на твоём лице сегодня.Глаза ясные как небо, бледные руки и светлые-светлые волосы вкупе с россыпью веснушек; очень много знаний; пофигизм на уроках и задорная улыбка на переменах, а ещё очень теплые объятия и нежелание зла сегодня стали безразличием, унынием и горечью на глазах, которая разъедала своим видом капилляры. Если у него все в порядке?— она не поверит. Если у него что-то случилось…А что дальше?Если у него…Что будешь делать?Что-то случилось…А, Энди-и?—?Тебя кто-то обидел? —?За спиной затихли все звуки кроме одного?— бегущего мальчугана с растрепанными волосами.—?…Не бери в голову.***Густав облегченно выдохнул, вскоре эта суматоха поутихла и он остался надеине со своими мыслями. Впрочем, будем честными, он с ними и был. Такое чувство, будто по его нервам проехался огромный грузовик (он даже усмехнулся). Да, там были хорошие времена, что сказать, но их вроде бы и не было. Выходит довольно запутанная и смешная ситуация.Ещё недавно тот мужчина подходил к нему и трепал по голове после очередного упрека со стороны командира, а сейчас он весь покрыт морщинами и старостью. Мальчишка в голове негодует ?как так-то?!?. Ещё недавно?— турники и препятствия. Уже сейчас?— музыка, деньги и…—?Дед?! Э-аэ-оу-гм… —?Перед ним возник парниша, на первый взгляд?— обычный, современный шестиклассник. —?Драсте,?— он неловко сглотнул и помялся, собираясь уходить, но рука, неожиданно легшая на плечо, остановилась. Голубые (уже такие тусклые, аки серые) глаза молили остаться. Хэви втянул воздух, расправил плечи и повернулся; кивнул.Густав оглядел рыжего с ног до головы. Выродок его сына был фактически копией жены: такой же рыжий, зеленоглазый, но… кое-что в нём было не то. Хэви Метал вздохнул, помялся у скамьи, закусил губу и сел. Ненадолго повисло неловкое молчание. Где-то со стороны послышалось пение птиц; их обдуло ветерком.—?Как… Отец? —?Мужчина хмыкнул, закрывая глаза. Перед ним повисла темнота, в которой он находился последние лет пять, отдавая себя без остатка. Наверное, для него это было спасительным кругом где он мог утонуть и… на удивление, неплохо так отдохнуть, осознавая жалость своей дурацкой жизни.—?В порядке. —?Парень заправил выбившуюся прядь за ухо.Каждый хотел что-то сказать, но молчал. Потому что тишина?— время подумать; потому что слова лишены смысла; потому что…Мой брат эмоциональнее меня.Мой статус?— моё лицо, которое я не могу испортить.И неважно, где они будут. На той же улице, где раскидан мусор, дует легкий ветерок и свистят птицы; на том же концерте, где крики заставляют окунуться в флэшбеки или в том же огромном особняке, на светском приеме, где главную роль играют связи и деньги. Ведь они все равно будут собой: мальчишка, устающий улыбаться; старик, который на самом деле жалкий солдатишка, попавший под урон… Годы меняют, но, отнюдь, не в лучшую сторону. Единственное, что они могут сказать друг другу ?спасибо, что посидел\но так точно будет лучше??.Чёрные кеды со звездочками, чёрный фрак. Тушь и подводка, морщины и сети. Яркий и строгий, однако, чем-то похожий на…—?До свидания, гм… —?Рыжие волосы отдаляются; Густав открывает глаза, в которых всё ещё стоит зеленый огонек. Гитара за спиной мальчишки его заинтересовала, и если эти двое… Фарклей и Метал знакомы. Блондин немного приподнимает уголки губ в подобии улыбки. Довольно интересно выходит. Но он не знает, успеет ли запечатлеть совместную игру.сердце с каждым днем разрывается все больше***Это был вечер наполненный разными красками и эмоциями. На ранее унылом лице теперь красовалась сводящая с ума улыбка, а голубые глаза, наполненные льдом, искрились. Но потом с ними пришлось попрощаться и увидеть холодный, пропитанный яростью, взгляд Саймона. В его руках была папка с документами, какими?— она могла лишь догадываться.Джонни выглянул из-за плеча, переглянулся с Клюковкой и осторожно, словно призрак, зашел за спину мужчины. Дело #37-365 и ничего более. Ветерок стих, уступая место тишине и догорающим лучам солнца. Лужи под дрожащими ногами были кругами ведущими в вязкую пропасть, из которой очень, очень сложно выбираться.?Ну и куда? Что… дальше??—?Домой, живо,?— Саймон достал из кармана пальто пачку сигарет и закурил. Противный дым рассеялся. Голос мужчины был пропитан хриплой сталью, режущей уши. Энди помялась. Он сам?— сам, черт побери,?— остался там, позади, на чертовой ?Зелёной улице?; сам полез не в своё дело (Лидия порой такая подстава!); но… она сама спровоцировала.Как же запутано. Затяжной вдох. Глаза всё ещё, прожигая до дыр, смотрят.—?Я повторю, что не хочу иметь с тобой дел, Энди, но и зла тебе не желаю. —?Как же лицемерно это звучит; пробивает будто током. Плащ, берцы, щетина, уставшие глаза. Саймон?— да и Саймон ли на самом деле? —?загадочный мужчина прибывший к ним утром на завтрак, который впридачу покопался в документах хрен знает какой пыльности и лезет, именно лезет! туда, куда не стоит. Туда, откуда бежит она. Туда, где…—?Чёрт, где вы были?! —?Хвост блондинистых волос взволнованно взметнулся в воздухе; перед глазами предстала уставшая и напуганная Лидия. —?Вы ушли утром, ненадолго, так где вы пропадали, ради бога?! Уже вечер! ВЕЧЕР! Чуть ли не ночь. —?Фарклей поклялась бы, что увидела женщину на грани истерики. —?Ты обещал, что это займет максимум три часа…Джонни недоуменно чешет черепушку, Манта подозрительно пропал на весь день, где-то там остался Ди, а ещё… Ещё она хочет смеяться, ведь этот спектакль до ужаса глуп.***За их столом он остался один, даже Дэни отсел, в тихоря поедая конфеты, украденные Селестой. С ней такого бы не было, они бы все разделили. С ней их стол был бы полон веселья, вздохов, стонов и прочего шума. А сейчас тут слишком пусто, и… он привык за такое маленькое время к такому дерьму.В тарелке была от слова совсем никакая каша, сваренная на воде, в кружке компот из подгнивших персиков. Их повара сменили, тот, что хорошо готовил заболел. У него, Хитзе, кажется уже были видны рёбра, он слишком сильно устал за последнее время. Так измотался. Кто мог подозревать, что такое короткое время и… всё распадётся. Никто. Абсолютно никто.—?Майк, подвинься. —?Рядом садится Шарлотта. На её щеке красуется большой фиолетовый синяк; Майк сильнее натягивает рукава кофты. Она как будто не замечает его. Ну, да, он же мусор. Май–май вылезай, подлый трус.вылезай.вылезай, кому говорят.ха-хаха…—?Сегодня в шесть. У семьдесят третьей комнаты, справа от библиотеки. Без опозданий. —?Он кивает, морщит нос с россыпью веснушек и, чуть ле не блюя, проглатывает большую ложку. В голове много мыслей, но на горизонте ни одной хорошей. По плечу кто-то проводит водной гладью. Кто-то, кого никто не видит. Кроме него.вылезай подлый трусровно в шестьхахаон придетхахапора бежатьОн не один. С ним Энди (а точно ли?). С ним весёлый Роджер. С ним он. И…—?Майки, пошли быстрее! Пошли-пошли! —?Маленькие ручки тянут за рукава.Пока что крошка Кэндис. Хорошая, маленькая Кэндис. Но ненадолго.Он вспоминает французскую песенку. Колыбельную вроде как. Её они придумали вместе, сидя в одной из больших коробок в горе скомканных одеял и подушек.La chaleur, elle absorbe, nous donne la libertéEmmenez la chaleur avec vous au pays où les oiseaux volent comme un dieuОн мысленно парит над землёй, встаёт на ватные ноги. Мышцы приятно гудят, разнося тепло, но конечности так дрожат и подкашиваются.Je ferme tes yeux, bébé diableChaleur, emmène l'enfant mauditЕму не обязательно смотреть на пол, упадет или нет. Не обязательно открывать глаза и держать кружащуюся голову.laisse ses mains froides, son c?ur tremble d'émotiondors bien bébé, ta malédiction est levéeПросто иногда хочется не быть. Растворится и больше ничего не видеть.—?Майки? —?Кэндис продолжает тянут. Ему хочется очень сильно вытолкать всё наружу, убежать, и жить нормально. —?Майки?..—?Иду-иду, подожди. —?Он старается улыбаться. Но ему настолько плохо, что в глазах темнеет, а тело аки мешок с картошкой падает на пол, издавая глухой стук. Из носа течёт что-то тёплое, струйкой стекая по подбородку, капает на пол.В ушах застывает крик имени, но застывает звенящей тишиной в темноте.son c?ur se refroidit et devint une pierre sans amebébé diable pleurant hystériquement, des jouets lui ont été enlevés****Тепло, оно поглощает, дает нам свободуВозьми тепло с собой на землю, где птицы летят как богЯ закрываю глаза, детка дьяволЖара, возьми проклятого ребенкаоставьте его руки холодными, его сердце дрожит от эмоцийспи спокойно, детка, твое проклятие снятоизначально то, что не исковеркал переводчик:Жар, он поглощает, даря нам свободуЖар, забери на с собой в тет края, где птицы летают подобно богуЯ закрываю твои глазки, малютка-ДьяволЖар, унеси проклятое дитя и избавь от мукпусть его руки будут в холодев конце: его сердце остыло, и стало бездушным камнемкрошка Дьявол в истерике плачет, у него отобрали игрушки