5-6 (1/1)

Густав Шваген-Вагенс был членом одной из самых богатых семей, а также неплохо блистал в обществе музыкантов. Но не всё было так гладко, как думалось. Его отец, дед, прадед, он сам… Монстры воплоти. И вся череда идёт цепью, от самого первого. Наверное внукам не достанется той участи, что переживал каждый Шваген-Вагенс (остановись, они же дети! Они же отребье Метал, вот-вот…). Может, он испытывал лишь несколько чувств.отчаяниеусталостьзаебалость от жизнибольОн отчаянно крутил барабан по кругу, передавая муки окружающим. Он устало двигал своими больными, старческими костями в надежде что ещё жив. И из-за всего этого он проявлял своё нынешнее ?Я??— Агрессию. А агрессия была вызвана дрессурой, коей его воспитали его родители (уже нет в живых) и… Война.Он?— богат, богатые не водятся с бедным. Он?— мужчина (от женщин требуют меньшего), значит он должен быть первым и успешным. Он?— (кобель) держит в руках власть. Силу. Богатые блюстят манерами, кидаясь своим лицемерием в виде ножей в спины. Он?— бывший военный и мелкий сопляк, каким его прозвал сержант, отдавший свою жизнь земле. За него. Богатые…Кто они?Зазнавшиеся уроды. Наверное…И он один из них. Густав Шваген-крысамелкийсопляк-Вагенс. Он тихо усмехается под нос. Рисковать молчанием ради… Чего? Лицемерных взглядов, пустых действий, слов, бесед, сломанных жизней, опустошенных тел. Да, пожалуй, рискнуть можно, но замолчать… Намолчался, право, пока сидел в засаде и караулил жопы врагов, которые в это время мочили его же товарищей.Бледные пальцы с каждым днем всё тяжелее, бумаг с каждым днём больше, мыслей. Ох, а их и вовсе не счесть.За одним из столиков очередной ребёнок-кукла, пешка в руках таких же пешек. Учит ноты, грызёт накрашенные лаком от какого-то бренда ногти, кусает губы, стараясь не поддаваться эмоциям. А глаза,?— он видит, всё, чёрт побери, видит,?— блестят невиданным ему огнём. Сжечь хочет, или прямо тут сыграть? А может ему кажется на старости лет? Абсурд какой-то. Театр. Да вот только… Какая роль достаётся ему, старому куску дерьма?Глубоко вздохнуть, прикрыть глаза.—?…вообщем, без тебя не обойтись, Густав. В деле? —?Лис заговорчески сверкает глазами, пытаясь растопить корку льда, которая скрывает под собой твёрдый камень. И это всё, ради чего он его позвал? Сейчас бы слушал пение птиц и разбирал ненужные бумаги, а может даже сидел в церкви, как когда-то вместе со своей женой.—?Ты потратил моё время, Рич. —?Хмурится, кривит губы. —?Сгинь с глаз. —?Идёт обратно.Так как ты играешь, если не можешь понимать во всей мере его скрипичный ключ, Энди Фарклей-Шваген-недо-Вагенс?На вопрос приходит такой же глупый ответ.Душой, месье, ду-шой.—?Что-то случилось? —?Нет. Глаза блекнут, как у мертвой рыбы. Огня больше нет. На столе, прямо на чертовых листках с нотами лежит телефон. Она поднимает голову, Густав не показывает, но ему, где-то внутри, гл-у-у-бо-о-око-о-о на дне чертовки стало страшно. Оживи. Оживи, мать твою. Не будь куклой! Этот взгляд…—?Нам ещё куда-то надо?—?Нет. —?Вздыхает.Коротко. Ясно. Понятно.Нет, им, конечно же, нужно ещё много куда. К примеру к тупым аристократам просиживающим свои задницы ради ?поговорить по делам?, или в ту же самую музыкальную школу. Но он отбрасывает это в ?ящик ненужных дел? и опускает себя в реку. Ненадолго можно. Кажется, намечается что-то важное, или снова пустозвонное. Да и, не так уж и важны те дела.Смотри туда, смотри! Эти глаза, как и…лет назад… Видишь, они…—?Нет! Не-ет! —?Солдаты падают на колени, солдаты молят о жизнях их родных. Солдаты скрипя сердцем идут в бой, на гибель своих крыльев, которые тяготят за спиной. (Когда-то он также падал.)А ещё такие глаза были у его отпрыска, что выбрал хлам.***—?Всё в порядке, пап… —?Это было близко, на грани. Только бы не видел, не слышал, не дышал. Солёный, вонючий пот, покрывающий испариной лоб и спину; стоны отчаяния, агония ничтожества; слезы, от которых по щекам размазывается чёрная подводка. Ди сжимает гриф гитары, а после, совсем-совсем, чуть не режа пальцы, кидает её, ломая. Пусть сдохнет, как котёнок в огне. Пусть сгорит к чертям. Издается неприятный звук.Хэви.Хэ-э-эви-и-и.Хэви Метал.Талант в музыке.Да что вы вообще знаете о музыке? Что вы вообще шарите? Он просто, блять, хотел! Хотел сыграть пару песенок во дворе, так зачем…Зачем…отбирать у ребёнка мечту. Столько дистрофии в одном слове, и столько матов в голове, которые хочется жалобно проныть и бросить с ором в лица этих уебков, а также слов без чувств, чтобы описать другое слово. Заправленная кровать, белые носки, жгучие капли на щеках, ебаное солнце за окном, которое скоро-скоро погаснет.Он?— бездарность. По крайней мере в музыке. А что если ему это нравится больше, чем всё, что он делает? Мог бы добиться успеха в науках, мог бы добиться успеха в литературе или ещё где. Но чертова музыка (нас связала).До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до. Карусель нот, мозолей, агонии и страданий, а в конце ничего кроме серости и сырости. Может карусель сломалась и потеряла краски радости? Может, он что-то делает не так. Ведь… Заложено… Не заложено.Ему бы подошло сыграть что-то со своей душой над горящим котенком. Эстетика. Эс-те-ти-ка. А сзади закат, или спереди темнота, а может, даже внизу. А солнце станет серо-голубым, как чьи-то глаза. А котёнком будет Хэви. Рыжим, маленьким, покрытым этой короткой жесткой шерсткой, глазастым и чертовски милым. Для других. Свернуть бы ему шею как можно побольнее.Ди улыбается, хихикает, прикрывает глаза.Умеешь играть на гитаре?Нет…Зато умею ломать шеи и изводить себя морально.Бип-бип.Ди отрывается от самобичевания. Отпустило. Солнце никуда не делось, ровно как и заправленная кровать, и белые носки на его ногах. Пиликнуло с компьютера, в соцсети высветился новый диалог с пользователем, чьё имя было на каком-то непонятном для людей языке. Но не для Ди. Он изучал немецкий.Tod (des) Himmels.*—?Серьёзно, тебе заняться больше нечем? —?Хмыкает блондин, плюхаясь на кровать, попутно вытирая последние слёзы с покрасневших щёк и глаз.Это было странно. Энди его презирает за ?это?, но в тоже время просит. Он даже не обращает внимание на отговорку ?я не успеваю?, ведь она никогда ничего не успевает. Казалось, он был готов закатить глаза и непонимающе фыркнуть, но поступил по-другому. Просто согласился. Просто тихонько включил музыку и устало лёг.***Поджав плечи, свернуться клубком; тихо хлюпая носом, задыхаясь, прятаться в шкафу от злых глаз. Вдыхать запах вонючих носков и мочи, пока за дверью хихикают они. Чертовы дети из чертового приюта.—?Ма-ай, а ну-ка вылеза-ай! —?Шарлотта закусывает пухлые губки, клонит голову набок, усмехается. Май–май, прощай. —?Что это ты там дела-аешь? —?Противно тянет девчонка, накручивая хвостик косички на бледный пальчик.Экран телефона вибрирует, они знают, что он тут. Они ехидно смеются, складывают вальяжно руки на груди, недовольно бубнят что-то под нос и переговариваются своими накрашенными моськами между собой. А он просто дрожит, как последний трус, перед стаей девчонок с ножницами, теребя бинты на руках.В-ы-л-е-з-а-й п-о-д-л-ы-й т-р-у-сВылезай…Вылезай.Вылезай!ВылезайВылезайВылезайВылезайВылезайВылезайВылезайВылезайВылезайВылезайВылезайЗамолчите!Дверь с хлопком раскрывается, Шарлотта уже близко, но…Она поворачивает свою голову с светлыми кудряшками, и ей тут же прилетает кулаком в нос. Как огонь во тьме появляется его капитан. Спасает (шепотом, на выдохе, облегченно)…—?Ты.! Т-ты что творишь! —?Ошарашенно шугается остальная шайка. В проёме появляется мисс Тенстфор. Её руки нервно дрожат, а глаза, наполненные злостью, бегают обещающим взглядом, где они видят своё наказание. По лицо Шарлотты текёт струйка крови, появляясь из носа большими каплями. Разбила, хах. Майки кидается в объятия.Они слышат, как бомбят по кораблям, как гремят пушки. Ползком и полуприсядом перебираются по улочкам, заглатывая воздух большими вдохами. Веселый Рождер остался в порту. Чёрную метку яростно выхватили из рук и бросили в море. Для него нет других капитанов, только один. И даже если он станет рабом, то юнга всюду будет следовать словно привязанный цепью сердца пёс. Блядство.—?Дети,?— шипит Тенстфор. —?Живо к директору! И вы двое тоже!Вздрагивают.Хуже наказания и не придумаешь.Д и р е к т о рБожеупаси.Даже Джонни отводит свои глазницы, перебирается в тот самый шкаф, где недавно сидел Майк, и закрывает дверь, прячась с глаз. Лучше он побудет в вонючке, чем в кабинете у… Да он хуже самого Манты! Убьёт пить дай и не шелохнется. Только прикроется миленькой, добренькой улыбочкой и светящимися глазами, а в голове уже давно повесит всех на главной площади и морально расчленит. Вы хоть его видели?Мужчина, не старый, не молодой, с тростью в руке, с ухоженной прической в виде не очень короткой стрижки, что сзади забрана в мелкий хвост, и бакенбардами. Бывший врач и психотерапевт, ныне директор крошащегося здания и тысячи ртов без опекунов. Мозоли на руках, оттого что он много пишет, можно считать его шрамами, полученными на войне между подростками и детьми.Рявкнет так, что мало не покажется. А потом, напевая песенку с веселым мотивчиком, удалится по-английски и будет улыбаться, оголяя белоснежные зубы.Особенно его боится Шарлотта.Знаешь, что я делаю с такими куклами как ты?Она, дрожа от страха, ответит нет.Ломаю горками, и сжигаю в своём огне.Прошепчет на ухо, проводя шершавой рукой по нежным щечкам.И зовут этого друга Дьявола не иначе как Дэвид Филипп Джонс. У его родителей явно было отбитое чувство юмора?— сказала когда-то Энди Майку и продолжила жевать липкий попкорн в карамели, пока этот самый ребёнок с родителями, чьё чувство юмора было отбито, грозно нависал над ними и зыркал глазами. Майк вжался в конец дивана, но им все равно прилетело по подзатыльнику (Энди потом бросила в него попкорном и слиняла к чертям и зайцу на чердак).Он пристально оглядел собравшихся в своём кабинете, мысленно вздохнул, что к нему опять принесло попутным ветром толпу, и отставил гильзу на своем корабле в сторонку. Сейчас разберёмся.—?Слушаю.—?Эта семерка устроила драку в одной из комнат. Девочки зажали Майкла в шкафу и шли на него с ножницами, вы же понимаете, что это оружие! Потом я вместе с Энди подошла к комнате, она влетела и дала Шарлотте по носу, как вы могли заметить. Мне кажется,?— такое! (подчеркнула она)?— поведение не допустимо на территории детского дома. Тут же могло произойти убийство! —?Пятерка заработала жевалками. Подукрасить одного болвана не значит, убить его.—?Достаточно,?— вздохнул мужчина. —?Мисс Тенстфор, вы свободны, попрошу удалиться и отвести юношу в медпункт. —?Мельком посмотрел на бинты. —?А юных леди попрошу остаться…—?В комнату с особым наблюдением их, если не исправятся в следующий раз полетят в подвал на неделю. —?Кинул он охраннику, привалившемуся у стены, когда женщина и пацан покинули комнату. —?Вы же уже стоите на учёте, зачем добавлять проблем?—?Н-но.! —?Договорить им не дали, как заключенных повели в комнату с жестокими правилами. Комната как раз-таки и граничила на территории двух крыл, одно из которых было с жестоким расписанием и правилами.—?Фарклей, ты даже вне здания приносишь мне неприятности, что мне с тобой делать?—?Вас так боятся, даже не знаю за что. —?Она садится в кресло напротив, игнорируя вопрос. —?В правом крыле обитают призраки, или психопаты? Почему их просто нельзя наказать как следует?—?Ты не была в подвале, там ужасно. —?Джонс усмехается. —?Их могут погрызть крысы, да и еды туда особо не носят. Отвратительные условия где двадцать четыре на семь ты сидишь в одиночной камере.—?Когда приют превратили в тюрьму?..—?Просто давай договоримся,?— был бы попкорн, она бы снова кинула. —?Убирайся отсюда и приходи только тогда, когда перестанешь приносить проблемы…—?Что случилось с Хитзе? —?В комнате повисло молчание. —?Он в последнее время какой-то странный, у вас что-то случилось? —?Мужчина качает головой, ласково улыбается, встает с кресла, подходит к ней чтобы потрепать по голове. Провожает из кабинета, закрывая дверь.Дэви нагл, как кот в старческих пределах. Любит вроде и рыбу, а вроде и не хочет ходит вокруг да около, морщась вида костей, как каких-то проблем.Джонни вылезает из шкафа, кидает взгляд на окно.В коридоре длинный ковер, пыльные подоконники и несколько картин вместе с стульями.В медпункте овер много медикаментов и несколько кушеток.—?Что случилось, Хитзе? —?Серо-голубые глаза ищут подсказок. Она опускается на корточки. —?Что же тут твориться? —?На тумбе недопитый стакан с водой и несколько таблеток.Майк слабо улыбается, прикрывает глаза. Его губы подрагивают, руки дрожат, пальцы на ногах сжимаются. И он тихо, на вздохе, будто бы всхлип, выдает тонким голоском:—?Распались, мы фактически распались… Замена… —?Руки кольцом обвиваются вокруг шеи, другие поглаживают по спине. Улыбка стерта с лица давно, ещё из выхода директорского кабинета.И что не так с Дэвидом Филиппом Джонсом, который, по идее, никогда не идёт на подкупы? Что не так с запретным крылом и подвалом? И зачем мальчишку режут?Что-то другое.Глаза застывают. Платье сжимает ребра.Джонни, Густав, Клюковка и всё остальное пропало.Она опускает Майки.Поможешь с урокам?Ок.Фарклей понимает, что эти вопросы лишь одна из ступеней в пропасть, и что затишье бывает только перед бурей?— непоправимый закон из кодекса Моря. Даже Манта кивает, соглашаясь.?Останься…?И Энди остается, поглаживая его по голове и бинтам.***Она сверлит класс взглядом, стоя у доски. По спине предательски пошли мурашки и потекла холодная капля пота. Учительница, та самая, по биологии, которая с копной кудрявых волос собранных в хвост, прямо как у Всезнайки, вздыхает. Пошла вторая минута. Они опять хихикали, пускали по кабинету смеки и смотрели насмешливо, как те, кто отнимает конфетку и ребёнка. Провалилась. Всё. Даже Манта за окном скрестил руки и стыдливо повернул голову в бок.Указка стучит по столу, губы вот-вот готовятся произнести подсказку из открытого учебника. Стих без автора, какая редкость. Тараканы тяжко охают и закатывают свою чёрные глаза-бусинки. И на языке вертится её часть. Небольшая, странная.—?Смотри, смотри в далёко…Где за тропами чащ, озёр,Огонь несётся, поглощаяТебя, меня, ну нас вдвоём.И мы раскроем наши клетки,И мы расскажем обо всём.Смотри, смотри в далёко.Глаза, как ясный горизонт,Где солнце пожирает бога,Где море поглощает лёд.Где воздух, пламя золотое…Итеративное молчание. Рука что-то печатает на клавиатуре, очки съезжают с носа. В одном из столбцов красуется пятерка.—?Хорошо. На этом закончим. Не забудьте, скоро выходит ваша учительница, так что я больше не буду заменять её в свои ?окна?. —?Все облегченно вздыхают. То, что у биологички оказался ещё и сертификат, разрешающий ей быть учительницей литературы, немного поразил ребят.—?Прикол если она пишет про секс животных и растений,?— прошептал кто-то не очень умный, а после, опозорившись и покраснев, получил три двойки. Поведение, ничего не делание и одна вместо замечания.—?Доболтался,?— усмехнулся Дин.Прозвенел звонок с урока, все понавешали на свои спины и плечи рюкзаки и сумки, и лишь Энди Фарклей осталась. Даже Ди, непонимающе зыркнув, вышел, поправляя свою белую рубашку.—?Пожары,?— прокряхтела сквозь кашель в кулак учительница.Рука нервно сжалась на лямке портфеля. Пожары. Такие большие, из пламени, полностью охватывающие, злые…—?Неужели ты ничего не знаешь? —?Клонит голову набок, слабо улыбается. Они вдвоем, а что будет если… С-сука.—?Знаю,?— тихо шепчет Энди, накидывая на голову капюшон.—?И что же?..Энди наклоняется к учительнице, дрожащим в шепоте голосом произнося на ухо.—?Люди кричат в них, пока сгорают. Ожоги заживают долго. А трупы превращаются в пепел и угли. Они пожирают тела целиком, хватаются своими желтыми пальцами за волосы и то, что можно быстро сожрать, а всё остальное… Медле-енно убирают с пути.И больше не произнося ни слова, уходит.Что ты знаешь о огне, Энди??Он сожрет тебя и не подавится.?5Они стояли посреди зала, где ненадолго повисла подготовительная тишина. Туда-сюда передавались листки с рекомендациями и отметками. Студенты и ученики сидели на креслах в два ряда вдоль стены, взволнованно переглядываясь. Любого могли как отчислить, так и нет. Смотрели на всё: внешний вид, построение речи, как держат инструменты, как играют.Вперёд вышел какой-то мальчик, чуть постарше Энди. Ему было лет шестнадцать-семнадцать. Он, ярко светя глазами, сыграл что-то средненькое на пианино и, обаятельно улыбаясь, вернулся на место. Музыка из его пальцев легкими движениями просто парила по залу, очаровывая судей. Лидия стояла прижавшись к стене и тихо переговаривалась с каким-то мужчиной во фраке.—?Энди Фарклей. —?Она отошла от стены. Невысокие каблучки застучали по паркету. В руках была на удивление лёгкая скрипка. Энди прислонила её на плечо, утыкая в подбородок. Смычок поехал по струнам. Зазвучала мелодия…Некоторые закрыли свои глаза, некоторые прищурили. В воздухе повисла напряженная грусть, а после, совсем неожиданно, заиграло что-то другое, быстрое, резкое. Бой в самом разгаре. Сабли, ударяющиеся друг об друга, звеня при этом. Скользкий танец с большими отрывами, как змеи, люди кружат по кругу, пока неподалеку дерутся солдаты. Спор между орудиями смерти, довольно лёгкий, но в тоже время…В пальцы врезаются струны, всё настолько быстро и отрывисто, что локоть вот-вот отвалится и скажет Сайонара. Энди стискивает зубы, тоже опускает веки, давит на себя из последних сил и…Фактически конец, когда должен случиться финальный удар. Фактически конец, когда должна проскрипеть последняя нота…Струна лопается, проходясь по подбородку и пальцам, оставляя несколько красных полос. Глаза широко раскрываются. Все пристально смотрят на скрипку. Плечи Лидии еле заметно вздрагивают. Судьи неловко переминаются.Она…Не сдала?—?Ну как? —?В немом шепоте шевелятся губы.Молчание сводит с ума, никто не двигается, лишь трава под ветерком шелестит за окном. Это так нагнетает… Энди покрывается дрожью во всем теле, опускает скрипку вниз. Глаза опять становятся стеклянными, меркнут в свете люстры, освещающей всю комнату. Она безразлично оглядывает зал. Не сдала…—?Где… Вы это выучили? —?Один из принимателей хмурит брови. Лидия качает головой. Нигде. Нигде не учили. Энди даже не уверена что везде попала по нотам. Эти долбанные скрипичные ключи все ещё долго поддаются её сознанию, хотя она ведь знает, где-то там, в голове, что да как должно быть и где находится.—?Мисс,?— женщина с листком что-то пишет и отрывает взгляд. —?Поздравляю, пока что это одно из лучших… —?И судя по некоторым осунувшимся лицам это однозначно было хорошо. С плеч слетает как будто гора, даже как-то легко стало на душе. Лидия растягивает губы в одобрительной улыбке. Музыка, наспех придуманная во время просмотра фильма. Музыка, которая чуть ли не затерялась несколько раз в конспектах. Музыка, которая втихомолку была написана на уроках, рядом же находились все такие же дурацкие скетчи мышц и непонятные зарисовки одноклассников.По подбородку и пальцам все так же стекает кровь. Энди удаляется из зала, находясь в каком-то вакууме. Не замечает много по дороге, в голове лишь одно ?прошла?.Ну хоть что-то…—?Импровизация?..—?Фактически!Блондинка треплет по макушке, обнимает за плечи. Фарклей шикает, когда ей обрабатывают раны.—?Знаешь,?— выдает Лидия. —?А проходят немногие. —?С гордостью щебечет она, поворачивая голову к окну. Энди хмыкает, как будто ей это было также легко, как и почесать нос. Впрочем, самое главное, что в ненавистную музыкальную школу, а точнее консерваторию имени кого-то там больше не надо было ходить. По крайней мере ближайший месяц точно.___(бля, я хотел сделать очень большую главу, но вышло где-то не на 15, а на 6-8 страниц (на фикбуке 10), и в общем они такие тянучие… не думал, что дела извне смогут так меня выжать. Даже 10 серия показалась сухой, ппц… Прошло около недели? Это мой рекорд за 2020 хаха, зато опять понапихал ненужного хлама в описание, бляя… пора научиться молчатьэто, вот еще музыка под главу: https://ru357.iplayer.info/song/92437348/Skripka_-_Muzyka_boya/imagine dragons?— warrior https://youtu.be/vCBWGSuRYOchttps://youtu.be/m9xqO9kKqyk)