Диалоги со сфинксом. Часть первая - Сфинкс видит тебя (1/1)

ПРОЛОГКак правило, мы серьёзно задумываемся о смерти только в те секунды, когда видим ее уродливое лицо. Перед тем, как попасть в аварию. После того, как мы узнаём, что умираем от рака. Или... когда перед нами стоит убийца, от которого нет спасения. Только тогда она становится очевидна, собственное тело кажется бесконечно хрупким и уязвимым. Мы воспитаны на поколении пренебрежения к смерти. Мы каждый день видим её на экране. Производители кино тратят уйму денег на то, чтобы мы искренне верили в то, что перед нами насилуют человека или кого-то до смерти пытают. Мы смотрим оценивающе и говорим:— Не натурально. Актёр плохо играет и кровь похожа на кетчуп.Но когда действительно смерть перед нами — гримаса пренебрежения сползает с нашего инфантильного потребительского сознания грязной тряпкой. Когда смерть перед нами, она, чёрт возьми, натуральна. И мы оказываемся совершенно неподготовленными. Мы не сидим на диване и не смотрим, как кто-то пытает кого-то до смерти. Теперь мы на месте жертвы, и очень скоро умрём по-настоящему.Убийца смотрел мне в глаза, и я... кожей могла чувствовать его внутренний смех.— Когда мы виделись в последний раз, ты держалась куда более смело. Что такое? Где же твоя бравада?Он имел право говорить это. Так мне и надо. Я сама сюда пришла, как дура.— Говорят, ты пытаешь своих жертв, — промолвила я спокойно, стараясь не дать ему шанса питаться моими эмоциями, страхом. Бессмысленная затея, так как у меня сильно подгибались ноги.— Правильно говорят.— И...— Тебе будет больно, — глядя мне в глаза, ласково произнёс он.***Диалоги со сфинксом. Часть первая - Сфинкс видит тебя.Шумный и пестрый Финикс пролетал мимо открытого окна в машине. Я слышала, как мама время от времени спрашивает меня, уверена ли я, что я хочу уехать. Как будто у меня был выбор… Рене поразительно легкомысленна, но я очень ее люблю. И уезжаю, собственно, именно поэтому. Не так давно в ее жизни появился особенный человек, и им обоим хотелось жить для себя, я это чувствовала. Они ни за что не сказали бы мне, что я им мешаю. Они такие милые со своими свиданиями, сюрпризами по утрам, смущёнными поцелуями при мне. Я чувствую, что стесняю их. Я лишняя в их прекрасном, идеальном мире любви и согласия. Они совершенно в этом не виноваты.Прощаясь с городом, я высунула руку из машины, ловя ладонью теплый ветер. На горизонте вздымались и опускались изящные силуэты невысоких гор. Машина нырнула вниз холма, и горы тоже чуть качнулись. Мне нравилось залезать на крышу нашего дома и оттуда смотреть на знакомый контур города — сверкающие небоскребы на фоне невозмутимых, красно-желтых вершин… Интересно, когда я их еще увижу?Так, лучше об этом не думать.Форкс, куда я скоро приеду — это нечто полностью противоположное Финиксу. Крохотный, закутавшийся в дожди и туманы, он полностью оделся в густую, сырую зелень дремучих лесов. Дожди там идут большую часть года, включая зиму — самую печальную зиму на планете. Это злой брат-близнец Твин Пикса. Не хватало только водопада и лесопилки. Здесь никогда ничего не меняется — ни старомодная вывеска кофейни недалеко от дома моего отца, ни старинный фасад слегка облезлой городской клиники. Куда бы ты ни взглянул — ты увидишь на горизонте вздымающийся могучий лес. И почувствуешь себя, словно в ловушке этой зелёной плотной стены.Из зачарованного, застывшего во времени Форкса меня когда-то увезла мать. Она сбежала от отца, который упрямо не желал покидать родные места. Вольная и бродячая душа Рене жаждала солнца, перспектив и свободы. Каждое лето, тем не менее, я ездила сюда. Во время подросткового периода я поссорилась с отцом, заявив честно, что не способна приезжать сюда на срок, больший двух недель. Отец, как обычно, просто меня понял и сказал, что отныне его отпуск мы вдвоем будем проводить в Калифорнии.Я рассказываю всё это, чтобы было ясно, с каким внутренним отчаянием я бросала шумный, пронзительно живой и просторный Финикс — одновременно дерзкий и романтичный, палящий и нежный. Я меняю его на сумрачный и тихий Форкс. И в молчании этого мирного городка мне всегда виделось нечто неспокойное, как затаенное, тщательно скрываемое безумие.— Ну, послушай, милая, — в который раз почти робко произнесла мама, — я уверена, что ты погорячилась с переездом. Только скажи, я тут же разверну машину, и…Ну, конечно, машину она развернет и сделает это с радостью, только я не передумаю. Сейчас я скажу, рыдая, что не хочу в это ужасное место, и мама меня обнимет, развернёт машину, и всё начнётся сначала. Мне душно в их мире. Я не передумаю.Быстро посмотрела в ее открытое лицо. Рене из тех легких и непосредственных женщин, которые сохраняют молодость души до самых поздних лет. Во всяком случае, мне часто казалось, что не она меня опекает, а я ее. Вот и сейчас я слегка укоризненно на нее посмотрела и покачала головой:— Мам, я уже забрала документы из школы. Всё будет хорошо, я действительно хочу уехать.Мысленно проверила, ничего ли не забыла. Счета должны быть оплачены, продуктов достаточно… Впрочем, обо всём позаботился Фил. Он ей подходит, он заботится о ней, и мне не страшно оставлять ее с ним. Просто я привыкла всё предусматривать. — Передавай от меня привет отцу, — вздохнула она с печальной улыбкой.— Передам.— Не забывай мне звонить, — говорила Рене. — Только скажи, и я заберу тебя из Форкса.— Я никогда еще не забывала тебе звонить.— Это точно, — кивнула она. — Я в тебе уверена, Белла.Еще бы. Я выросла в атмосфере постоянных перемен. Рене — добрая и прекрасная женщина, но совершенно не создана для раннего материнства. Большую часть своего детства я делала всё сама — сама собиралась в школу, сама подбирала себе занятия, сама решила, куда хочу поступить и кем стану.Почти через семь часов я увижу утонувший в зелени большой и старый дом моего отца. Чтобы до него добраться Чарли будет целый час везти меня в машине. Самое сложное с родителями — чаще всего ты не знаешь, о чём с ними говорить. С мамой просто — говорит всегда она. Папа же неразговорчив, подобно мне. Если Рене не подозревает ничего, то отец догадается, насколько сильно я изменилась. Он поймет, почувствует кожей, насколько мне скучно… Насколько мне скучно с ними обоими.Этот мир бесконечно предсказуем. Мне еще нет восемнадцати, а я уже состарилась.Папа всегда был рад меня видеть, но никогда этого особенно не показывал. Застегнутый на все пуговицы, серьезный, вдумчивый человек. Его невозможно обмануть, но и понять его до конца сложно. Я знаю, он встретит меня, посмотрит внимательно на меня своими синющими глазами, очень сдержанно обнимет. И будет молчать всю дорогу.Стена несильного, но уверенно льющего дождя встретила меня уже в Порт-Анджелесе. С неба тянуло могильной сыростью, ветер склонял к земле тонкие деревья, прохожие безнадежно прятались от непогоды под капюшонами и зонтами. Этот дождь меня ненавидел. И я ненавидела его. Мой отец — шеф полиции, поэтому приехала за мной его патрульная машина. Помню, я пыталась сойтись с ним на почве моего интереса к его работе, но он сказал мне, что девушкам не стоит любопытствовать относительно таких вещей. Я обиделась и больше с ним на эту тему не говорила, хотя и хотелось. Эта полицейская машина — местная достопримечательность. В крохотном городе шерифа Свона — моего отца — знали все. Ездить по городу в его машине — значит стать знаменитостью, причем, в плохом смысле этого слова. Поэтому я захотела купить себе машину немедленно, не смотря на скромный бюджет, имеющийся в моём распоряжении.Я спускалась по эскалатору, когда увидела папу. Помахала ему рукой, но так торопилась, что очень не элегантно споткнулась и упала прямо в объятия отца.— Ты… не изменилась, — иронично улыбаясь одними глазами, произнес он.— Привет, пап, — пробубнила я. — Рада встрече.Он сдержанно кивнул:— Как там Рене?— Всё отлично, она передавала привет.На этом моё красноречие иссякло. Мой папа, впрочем, комфортно чувствовал себя там, где у любого смущение перевешивает здравый смысл. Он спокойно пошел чуть впереди меня с моим багажом.Сев за руль, он сообщил:— Подыскал тебе приличную машину по подходящей цене. Тебе… точно понравится. Должно, — добавил он. Последнее слово меня здорово насторожило. Я беспомощно спросила:— И какая это машина?— Пикап, ?шевроле?.— Ты шутишь! — воскликнула я. — Где ты ее достал?— У Билли. Помнишь Блэков? Он сейчас в инвалидном кресле, и продает свой пикап.— Это… неожиданно, пап, но, кажется, у Билли были дети?— О, поверь мне, они далеки от намерения ездить на пикапе, — тон, с которым он это сказал, показался мне очень странным, но я решила не уточнять.Билли Блэк… Не удивительно, что я не сразу вспомнила его. Это лучший друг моего отца, который потерял способность ходить в страшной автомобильной аварии, где погибла его жена. Мне известно, что он после этого больше не женился.Некоторое время мы с отцом молчали, а потом я осторожно спросила:— Какого года выпуска машина, ты сказал?— Я ничего не говорил о годе выпуска.Судя по тону голоса, Чарли не случайно умолчал об этом, поэтому я с спросила уже с некоторым нажимом:— Папа, когда ее выпустили?— Ты должна понимать, что Билли механик от бога, и в его руках даже раритет будет гонять, как…— Сколько лет машине? — слегка повысив тон, спросила я, приподняв брови и проницательно глядя на отца. Тот мельком посмотрел на меня и усмехнулся, явно сдаваясь:— Я ничего не знаю о годе выпуска машины. Билли приобрел пикап в восьмидесятых.— Новым, разумеется?— Вообще-то, нет, — аккуратно ответил Чарли. — Полагаю, машину собрали в начале шестидесятых.?Ой, мама, как же я буду ездить на этом динозавре??Я попыталась сделать вид, что информация меня не шокировала.— Пап, ты должен понимать, что я умею водить, но я не механик. И, если с ней что-то случится, у меня нет денег на починку. — Белла, перестань, я тебя уверяю, что этот зверь переживет любую современную машину. Сама в этом убедишься.Он всегда был предусмотрительным. Когда он что-то делал или выбирал, то смотрел на надежность. Если дружба, то верная, если любовь, то до гроба. У отца до сих пор никого нет. Я знала, что если Чарли ручается за машину, то она и впрямь ?зверь?.— Ладно, но в вопросах цены я не допущу компромиссов.— Не сомневаюсь, — фыркнул он. — Но я его тебе подарить, вообще-то, собирался. И купил его. Добро пожаловать, милая.Пробормотав всё это, он смущенно и слегка натянуто улыбнулся. Я понимала, что это значило для Чарли. Благодарность за то, что я решила переехать к нему. Моя мать бросила его из-за этого города, и моё возвращение как бы являлось его утешением. Возможно, самым большим утешением за годы. Я поняла, что сейчас заплачу. А при папе я плакать никогда не могла. Несколько секунд я с преувеличенным вниманием смотрела в окно.— Большое спасибо, пап. Я могла бы позволить себе машину…— Мне в радость сделать этот подарок, Белла, — немного принужденно сказал он.В тяжелом, густом молчании протекло еще тридцать секунд, пока я лихорадочно думала, чего бы такого спросить как можно более отвлеченного.Кажется, я поинтересовалась, что новенького в городе, хотя делать этого не следовало. В Форксе нет времени. В Форксе нет будущего, и тут ничего никогда не меняется. Этот город заколдован. Такой ответ читался в молчании моего отца, который сделал вид, что не услышал вопрос. Тогда мы заговорили о погоде, что было еще хуже, потому что погода тут только одна — отвратительная.— А всё-таки зря ты ругаешь дождь, — проронил Чарли. — Только посмотри на этот лес…Он, чёрт возьми, был прав. Я могу сколько угодно описывать Форкс в самых мрачных красках, но в нём было и нечто мистическое. В густоте малахита зелени глубокого, насыщенного кислородом леса был покой. Листва казалась яркой, словно глянцевой. Низкие тучи переливались всеми оттенками холода — от бледно-голубого до черно-фиолетового. ?В глубине этого леса кроется вечная тайна?, — вот, о чём я всегда думала. О скрытом безумии в тени спокойствия.Затаив дыхание, я смотрела на древний лес, текущий вдоль дороги. Плотные стволы деревьев утопали в море из цветов и папоротника. Они хранили молчание и важно раскачивали кронами под ветром. Да, пожалуй, это очень красиво. Только почему от этой мрачной, строгой красоты у меня так ноет сердце?Однажды мой отец сделал Рене подарок. Он купил ей огромный двухэтажный особняк. Каким чудом ему это удалось — понятия не имею. Дом выглядел строго и надежно. Кирпичный, с небольшими окнами и неромантично плоской крышей — он маме абсолютно не понравился. И я тоже никогда не любила его. Слишком большой, холодный и наполненный какими-то посторонними звуками. Ночью, засыпая, можно услышать, как в подвале что-то скребется, как за окном поскрипывает ветками о стекло осина, как потрескивают половицы пола. Будто у дома и впрямь была душа. Непонятная и странная. Прямо у дома расположился старичок-пикап. Несмотря на то, что машина и впрямь была старой, краска на нём блестела. Машина выглядела просто, элегантно и дружелюбно. — Знаешь, а он мне нравится, — искренне сказала я. — Большое спасибо.Папа пожал плечами и смущенно улыбнулся:— Я рад.Можно расслабиться. Я не поеду завтра в новую школу, как преступница, на машине с мигалками. Моя спальня выходила окнами во двор. Я хорошо помнила и эту комнату и двор. На широком подоконнике я читала книги. Когда я болела, чаще всего лежала не в постели, а сидела в кресле-качалке. Теперь там лежали мои куклы. Даже жутко было их видеть — ожившие призраки детства. Я обрадовалась интернету. На столе стоял компьютер с выпуклым, маленьким мониторчиком, но от него тянулся новенький провод модема. — В общем, располагайся, — коротко произнес мой отец, — а я пока внизу буду…И он ушел, неопределенно махнув рукой.Он всегда был поразительно тактичен. Он не стал лезть с неловкими разговорами, стоять в дверях, наблюдая, как я раскладываю вещи. Мама бы именно так и сделала, заполнив молчание болтовнёй.Только оказавшись в этой комнате, я поняла, как далеко нахожусь от теплого неба Аризоны. Отныне я в зачарованном царстве, я так же проклята, как этот город. ?Нужно думать о том, ради чего я приехала сюда?, — сказала себе я.Здесь не было моих любимых магазинчиков, не было инди-кофеен… Здесь не было ничего. И хотя леса Форкса выглядели необъятными, мне хотелось не гулять в них, а повеситься на ближайшем дереве.В местной школе меньше четырехсот учеников. Четыреста тридцать два училось только на моей параллели в школе Финикса. Все выросли здесь и знают друг о друге всё. Они ходили в один детский сад, дружили вместе. Новенькие надолго остаются в центре внимания, так что до самого выпуска мне не суждено стать тут ?своей?.Будет очень смешно, когда я скажу им, что из Аризоны. Проблема в том, что все южанки — загорелые, подтянутые и активные, я же — полная противоположность. У меня бледная совершенно не поддающаяся загару кожа, из-за которой меня постоянно спрашивали, не болею ли я, например, чахоткой. Для пущего контраста у меня темно-каштановые волосы. Спортивной или хотя бы гибкой я не была, и все без исключения занятия физкультурой для меня являлись пыткой в начальных классах. Мяч в моих руках превращался в оружие — опасное и для меня и для других. Я даже не могла прыгать через скакалку, не заработав пару синяков. По этой же причине я не танцую. Нужно добавить, что когда я нервничаю, моя неуклюжесть приобретает масштаб катастрофы.А в первый школьный день я буду страшно нервничать… Впору доставать наколенники и каску.Я со вздохом вытащила свои ванные принадлежности на столик и посмотрела на себя в зеркало. Оно отражало там худенькую, очень печальную девушку с желтушной кожей лица. Я не была некрасива, но и миловидной меня назвать сложно. Не помню, чтобы я зацикливалась на своей внешности, меня всегда интересовали другие вещи. Мама и папа думали, что это любовь, шмотки, женские журналы, старинная литература и классика. На самом деле я не против классики, но интересы у меня совсем другие. Я много раз представляла себе лицо мамы, когда я скажу ей… Или, не дай бог, лицо отца, который уже однажды довольно резко высказался касательно этого.?Возможно, тут мне и место. О чём бы я ни мечтала, чего бы я ни хотела, у меня вряд ли хватит решимости достичь этого. Только посмотри на себя, Белла. Возможно, в Форксе я и проживу всю жизнь?, — подумала я, глядя на собственное отражение.Ночью полил дождь, и сумерки за окном превратились в густой мрак. Когда это произошло, я заплакала. Дело было не в том, что я скучала по матери или по Аризоне. Мне кажется, я немного эмоционально выросла из таких мелочей. Просто в Финиксе я всегда находилась в одном шаге от возможностей. Это большой город, где тебе кажется, что вот-вот случится чудо или ты чего-то достигнешь. В Форксе от возможностей у меня был только выход в сеть через модем при условии, если не занят телефон.Я не карьеристка. Нет, дело вовсе не в этом. Моя мечта не заключалась в том, чтобы стать примерной женой. В то же время я не хотела, как моя мать, путешествовать по всему свету в пьяном наслаждении жизнью. Я не хотела и работать в глобальной бизнес-корпорации. Я никому еще не сказала, чего хотела бы, потому что даже высказать вслух это просто смешно. Это смешно даже не потому, что я сейчас в Форксе, а потому… кем я являюсь. Не помню, чтобы я кому-либо высказывала этого вслух. Могу представить, какой смех я бы в ответ услышала.Выплакав все свои мысли в подушку, я еще долго не могла заставить себя уснуть. Тьму за окном закрывали тюлевые занавески, но в этой тьме шумел тоскливый дождь, метался свирепый ветер, выл, бросался в стекла. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. Я надела наушники в качестве затычек, но это не помогло. Моё болезненное, маятное состояние пропало только глубокой ночью, когда дождь стал послабее. Я провалилась в сон.Утренний туман скрыл город белой пеленой цензуры. Видимость почти нулевая, и даже звуки раздавались как-то глухо. Выглянув в окно, я увидела, что мир накрыт саваном полностью — только кайма леса на горизонте напоминала мне о том, что я в клетке.?Прекрати ныть, Белла. Это было твоё решение, никто тебя не заставлял?, — строго сказала я себе.Папа приготовил завтрак, пожелал мне успехов в первый день школы. Он не сказал мне ничего лишнего и не стал забрасывать вопросами об истинной причине моего приезда сюда, за это я была ему благодарна. Едва позавтракав, Чарли отправился в полицейский участок. Если честно, именно там и был его дом. Там работают и живут люди, как большая семья. Там даже каждый преступник воспринимается, как нашкодивший хорошо тебе знакомый ребенок соседей. Ни убийств, ни серьезных краж. Бытовая поножовщина встречается раз в год или реже. Спокойный город. Тихий, тихий город… Завтракая, я зацепилась взглядом за фотографии на каминной полке. Все они были моими школьными, исключая свадебные снимки моих родителей. Глядя на них, я почувствовала, как потеряла аппетит. Снаружи послышался звук удаляющегося автомобиля Чарли.?Он жил тут один всё это время, — неожиданно подумала я. — После мамы тут не было ни одной женщины?.Сделалось очень не по себе. Я поднялась, подошла к камину и… в последний момент заставила себя не убирать фотографии оттуда. Не я их туда ставила. Это не моя трагедия, не моё одиночество.?Нужно поговорить с папой. Понятия не имею, как?.Следующей мыслью было:?Не могу больше оставаться в этом доме. Надо ехать. Плевать, если в школу я приеду раньше всех?.Я надела поверх кофты плотную, теплую, но немного неудобную куртку, выскочила из дома. Немедленно поскользнулась на грязи и мысленно прокляла сырость. Придерживая одной рукой рюкзак, второй криво нацепила на голову капюшон, юркнула в свой пикап. С первой секунды мы с этой машиной подружились. Она, как и всё, что было у меня от отца, вся дышала надежностью. ?Ты меня не подведешь, верно, дружище?? — улыбнулась я.В кабине царила уютная чистота, от обивки приятно пахло кожей, бензином и мятой. Мотор заявил о своей готовности работать немедленно, едва я завела машину, но сделал это с поистине львиным ревом гоночной машины.?А ты и правда зверь?, — иронично подумала я.Я включила радио, и мне тут же повезло со станцией. До ушей донеслась переливчатая джазовая композиция. Джаз я люблю только фортепианный, и этот очень мне нравился. Он напоминал мне о солнце.В Форксе невозможно толком заблудиться, так что и школу я нашла быстро. И узнала ее, как и любую школу, по спортивной площадке, по плоской крыше, автостоянке и очень характерному архитектурному стилю тюрьмы.Я неловко припарковалась и нервно сжала руль. Нужно попытаться не выглядеть слоном в посудной лавке.В последний раз посмотрев на несколько корпусов школы из красного кирпича, я мысленно пошутила насчет забора с колючей проволокой вокруг территории и вышла.Первый корпус украшала старомодная вывеска с надписью ?Администрация?. Я собиралась узнать расписание заранее, чтобы потом не тыкаться бестолково в двери. Я торопливо пошла к двери корпуса и, задержав дыхание на секунду, вошла внутрь. Это было совсем не похоже на администрацию. Мягкий ковер, удобные кресла, уютное тиканье часов, пахло кофе и выпечкой. Я словно оказалась в гостях доброй бабушки. Здесь царил творческий беспорядок. На стойке лежали кипы папок и бумаг с яркими ярлычками, откуда-то слышался звонкий женский смех. За стойкой на меня с доброжелательным любопытством смотрела молодая круглолицая девушка в легкой одежде. Вероятно, местные совсем привыкли к холодам.— Доброе утро. Могу я чем-то помочь? — улыбнулась администратор. — Я Изабелла Свон…Стоило мне это сказать, как глаза девушки на секунду ярко вспыхнули. Обо мне тут знали. Знали, что я дочь шерифа — завидного холостяка, кстати. Знали, что моя мать от него со мной сбежала. Еще знали, что я ханжа и зазнайка, которая не общалась с местными ребятами, когда приезжала на летние каникулы.— О… — выдала она, — конечно-конечно, — и тут же начала что-то искать среди множества папочек на рабочем столе. — Расписание и карта школы. Не заблудишься.Она вежливо рассказала мне о порядках в школе, о том, где и какие кабинеты находятся. Затем вручила необходимые формуляры и добавила с забавной гордостью:— Надеюсь, тебе понравится в нашем городе.Возможно, она была искренна. Я не могла сказать ей, что мне не может понравиться в Форксе. Моя не способная на лицемерие мимика выдала какую-то кислую, неуклюжую улыбку, и я поспешила убежать из корпуса администрации.К тому времени, как я освободилась, стоянка была забита автомобилями, и мой пикап среди них смотрелся немного скромно. Я решила свыкнуться с парковкой и села за руль, чтобы объехать территорию школы. К некоторым вещам лучше быть готовой заранее. Помимо моего старичка среди машин выделялся довольно пафосный, современный консервативного серебристого цвета вольво. Как пуля.Объехав территорию, я припарковалась на самом неприметном месте, немного изучила карту, сидя в машине…?Ладно, хватит. Ты готова. Пора выходить?.Слава богу, я быстро сделалась невидимкой и проскочила в школу, слившись с остальными ребятами.Мне удавалась моя маскировка плоть до самого порога в класс. Меня не замечали даже мои будущие одноклассники. Это моя особенность — я невидимка. Если я хотела, даже учителя не спрашивали на меня на уроках, будто меня не существует. Что я умела, так это оставаться серой и незаметной. Однако, мне здорово не повезло — помещение для занятий оказалось поразительно тесным, и не заметить в нём новенькую очень сложно. Передо мной были двое в плащах. Они сняли их и повесили на вешалку. Я стянула с себя куртку и повесила на свободное место.?Глупо, что я так волнуюсь, учитывая, какие цели преследую?, — мрачно подумалось мне, и я решила быть хоть немного смелее.Я быстро подала формуляр для подписи преподавателю. Тот посмотрел на фамилию и с большим любопытством оглядел меня. Я нахмурилась, выдержав этот бестактный осмотр. Столкнувшись с моим прямым ледяным взором, учитель поднял тонкие брови, вздохнул и сказал садиться за последнюю парту.Потом меня заметили остальные. Мои одноклассники разборчиво изучали то, как я прошла к парте, села, достала список литературы и начала его изучать с непринужденным видом. Почти все книги были мне известны.?Нужно попросить маму, чтобы она прислала мне мои старые сочинения по этим книгам. Она будет меня подкалывать на тему того, что у нее растет жулик, — я позволила себе улыбку. — Но всё равно пришлет. Как будто я ее не знаю?.Неожиданно я поняла, что около моей парты кто-то стоит. Я медленно, неуверенно задрала голову и увидела довольно высокого, симпатичного парня, единственным существенным недостатком которого являлись прыщи на лбу. — Изабелла, верно? — спросил он.— Лучше просто Белла, — кивнула я. Стоило мне это сказать, как я поняла, что весь класс навострил уши и наблюдает за происходящим. Мои щеки предательски покраснели от смущения и злости.?Давай так, парень. Мне не о чём с тобой говорить, на дискотеки я не хожу, у меня мерзкий характер и высокие требования. Сейчас я тебя отошью, а ты просто развернешься и пойдешь дальше… Чёрт, я не скажу этого, потому что я слишком слабохарактерная?, — похоже, пока я это думала, досада и беспомощность читались на моём лице.— Какой предмет у тебя дальше? — спросил он.— А тебе зачем знать?— Могу проводить, если расписания совпадут, — ответил он.?Ну же, Белла, давай, ты можешь быть милой, постарайся?.— Э-э-э… — я полезла в сумку за расписанием. — Политология в шестом корпусе.— Отлично, у меня четвертый корпус, нам по пути. Меня зовут Эрик.?Восхитительно?.— Понятно, — буркнула я и изобразила подобие дурацкой улыбки.Не то чтобы я такая уж скромница, просто я действительно бываю неловкой. К тому же порой мне бывает страшно. Порой мне кажется… что кто-то может прочитать мои мысли и понять, о чём я думаю. И образ тонкой, милой девочки развеется, как дым. Хорошо, что никто не может знать меня. Никто не может видеть меня.Никто в целом мире… ***— Что с тобой? — усмехнулся Эрик, когда мы с ним шли по направлению к четвертому корпусу. — Ты так дернулась.— Показалось, — я обернулась через плечо. Секунду я была уверена, что кто-то сверлит мне затылок ненавидящим взглядом, тревога достала до дна души и отступила, как волна.?Я слишком нервничаю. Можно подумать, я тут кому-то нужна?.— Ну и как тебе Форкс в сравнении с Аризоной? — поинтересовался мой провожатый.— Догадайся, — хмыкнула я.— Там, вообще, бывают дожди?— Бывают сильные дожди несколько раз в год.— Кошмар, — рассмеялся Эрик. — В смысле… без дождя же нельзя…— У Финикса субтропический пустынный климат, и вся растительность, а так же фауна давным-давно приспособились жить в таких условиях, — механически пробормотала я, выискивая взглядом номер нужного мне корпуса. — Больше трехсот дней в году светит солнце. После некоторого молчания Эрик сказал:— Ты не особенно смуглая.— А я вампир, и на солнце не вылезаю. Поэтому и в Форкс приехала.Он нахмурился и внимательно посмотрел на меня. Я слабо улыбнулась:— Шутка. Он не обиделся, и я была удостоена чести быть провоженной до самого кабинета. — Знаешь, ты классная, Изабелла. Только выглядишь напряжённой. Не бойся, никто тут тебя не съест, — он иронично усмехнулся. — Надеюсь, мы будем часто видеться.— Ага, — запоздало пробормотала я и добавила тихо: — Но меня зовут Белла.Апофеозом моего знакомства со школьной жизнью был урок тригонометрии. Учитель заставил меня выйти перед всем классом и рассказать о себе. Когда я возвращалась на свое место, то споткнулась и едва не упала… ?Белла. Как, чёрт возьми, ты намереваешься справляться со своей работой, если тебя может убить поход в магазин?!?***В том, чтобы учиться здесь, был определенный плюс. Дети в этой школе добрые и простые. Они испытывали ко мне не то хищное любопытство, к которому я готовилась бы, если бы речь шла о столичном учреждении. По большей части они робко наблюдали за мной, и только несколько парней посмелее знакомились со мной прямо. Неплохие ребята. Я начинала думать, что найду тут хороших знакомых. Может, я никогда ни с кем и не сближусь по-настоящему, но и не стану отшельницей.Девушкам я нравилась, само собой, меньше, просто потому, что любая новенькая женского пола автоматически воспринимается именно так. По умолчанию. На меня обращено всё внимание пока что, но это пройдет, и девушки осознают, что я им не соперница.Одна из них пошла со мной на ленч в перерыве между занятиями. Бойкая, энергичная шатенка с густыми, красивыми кудрями сидела рядом со мной на нескольких уроках. Она рассказывала мне о школе и о ребятах, явно пользуясь возможностью всласть посплетничать. Могу ее понять — больше в этом месте порой просто нечего делать… Она была остроумна, обладала подвижной, артистичной мимикой, и рядом с ней я незаметно для себя расслабилась, поняв, что, кажется, нашла для себя проводника в этой социальной прослойке.Мы с ней устроились за столиком. Она болтала о том, как много смешных и нелепых традиций в этой школе, но я отвлеклась на Эрика, который приветственно помахал мне с другого конца зала.— Белла, ты как? В порядке? Я вздрогнула и перевела взгляд на свою соседку. Что-то было не так. Мне показалось, что в затылок мне снова смотрит прицел снайперской винтовки. Я полуобернулась и тогда впервые увидела их…Кажется, всего их было пятеро. Никто и никогда даже в Аризоне не производил на меня такого странного и неизгладимого впечатления, а ведь любой, кто там живёт, привык ко всякого рода эксцентричным личностям. Увидев их, я почувствовала, словно по моей душе катком проехались. Словно ты видишь человека, который вот-вот может убить тебя, но почему-то этого не делает. Они сели в самом углу — обособленные от всего остального пространства и словно возвышающиеся над ним. Сложно сказать, что именно произвело на меня такое впечатление, ведь на первый взгляд они были обычными. Но лишь на первый взгляд. Этот высокий и очень красиво сложенный брюнет мог бы вам показаться спортсменом, прожигающим жизнь с девушками и на тренировках, но каким холодным был его взгляд. Я такой видела только у солдат и только с экрана телевизора. Верхние веки высокомерно опущены, прицельный взгляд дознавателя, привыкшего видеть всю подноготную человека перед ним. Подле него очень неприятный молодой человек со светлыми волосами. Мимика его была словно каменной, а осанка — прямой, будто в спину кол вбили. Длинная челка густой прически почти скрывала правильный овал его лица. Он сидел, поджав губы и мрачно нахмурившись. Мне показалось, что его что-то мучает. Словно он терпит, как сквозь его кожу пускают электрический ток. Третий выглядел несколько неопрятно и показался мне самым жутким из всех. Своей взлохмаченной прической он напоминал Мефистофеля с рогами. Под густыми, черными бровями, чуть сдвинутых к переносице, недовольно на мир смотрели чёрные, круглые глаза, что делало выражение его лица немного совиным. Губы были спесиво поджаты. Казалось, он вынужден терпеть мир вокруг. Он сидел у окна, скрестив руки на груди. Блондин что-то сказал ему — так быстро и незаметно, что кажется, губы его едва шевелились. Тот нахмурился и резко, в упрямом жесте мотнул головой. В сухопаром теле ощущалось агрессивное напряжение. Казалось, он разгневан. Порой он немного притоптывал левой ногой. В какой-то момент он проводил откровенно презрительным взглядом одну из учениц.Одна из сидевших там девушек бросалась в глаза в первую очередь. Я никогда не видела создания красивее. Это была не глянцевая, пошлая красота, а английская, утонченная. Я искренне залюбовалась ею. У нее были изящные, мягко прорисованные черты лица, хрупкая фигурка, большие, потрясающе изящного разреза глаза и совершенной формы небольшой рот. Настоящая Венера. Она отличалась и от своих одноклассников и от всех в своей компании. Однако, и от ее хрупкого, идеального облика исходил запах… опасности. Светловолосая девушка быстро посмотрела на блондина и согласно кивнула ему, но тот брюнет неожиданно сжал кулаки и что-то категорично им высказал. Наверное, речь шла о чём-то серьёзном. Шатенка с прической-ежиком была не столь ослепительна, казалась мне какой-то нервной, угловатой. И она заметила, что я их рассматриваю. Она из всех посмотрела на меня очень пристально, внимательно. Острый, хищнический блеск был в ее глазах, когда она улыбнулась.У меня скрутило желудок.— Белла… ты меня пугаешь, — сообщила моя соседка.Если бы я сама знала, что именно меня саму так перепугало. Позже, пытаясь разобраться, я, наконец, поняла. Во-первых, все они были не похожи на учеников. Их взгляды, повадки… принадлежали, скорее, опытным бойцам специального назначения. Во-вторых, у всех них были темные глаза с крупной радужной оболочкой, причем, меньше всего это красило того неряху с всклокоченными волосами. В-третьих, они были бледны. Бледнее меня, учитывая, что я альбинос во втором поколении. В-четвертых, у всех них была странная заостренность черт. ?Что-то с ними очень не так, — подумала я мрачно. — Кто они такие? Наркоманы? Больные чем-то? Нет… тут что-то другое?.Еще одна их черта — красота. Вернее, не та красота, которой хочется восхищенно любоваться. Не та яркая привлекательность. Это, скорее, геометрическая пропорциональность, ненормальная симметрия. В некоторой степени она, разумеется, притягивала глаз, но и отталкивала. Это была та разновидность несексуальной красоты, какая бывает у скульптур и манекенов. Она ошарашивает, но не влечет к себе. Впечатляет, но не вызывает желания к себе прикоснуться. Даже моя соседка по сравнению с любой из той компании выглядела как лучик солнышка среди мрачных туч. На их фоне любая симпатичная и живая личность смотрелась бы выгодно.Девица с каштановым ежиком волос скучающе поднялась, а потом пошла и отнесла свой ленч обратно. Они ели, но как-то вяло. Они разговаривали как-то вскользь, очень быстро, короткими фразами. Они почти не смотрели на остальных. Как призраки. Что случилось со всеми? Только я заметила, что они невероятно странные?— Так. У меня вопрос, — сказала я, вынырнув из омута глубоких размышлений, — что это за подозрительная компания у окна?Моя соседка удивленно проследила за моим взглядом. В ту же секунду парень с темными волосами быстро посмотрел сначала на меня, а потом на мою соседку. Взгляд показался неприятным, словно он слышал всё, о чём мы говорим и был очень недоволен этим.— Ну, ты даешь… Подозрительная компания, — фыркнула она. — Это Каллены. Тот парень, что на меня посмотрел — Эдвард, с ним Эмметт, блондинку зовут Розали, светловолосого парня рядом с ней — Джаспер, ушедшую брюнеточку зовут Элис. Про них мало кто что знает. Они небожители.— Кто, прости? — слишком высоким голосом спросила я.— Пафосные, шикарные красавчики, которые слишком круты, чтобы иметь дела с такими, как мы, — фыркнула она, закатив глаза. — Но чертовски сексуальные, согласись. Говорят, они живут у доктора Каллена. Какие там между ними отношения, чёрт знает, но понятно, что это ненормально. Хотя кого это волнует. Они богаты и красивы.?Ты спятила? — хотела спросить я. — У тебя от них нет мурашек по коже? Они же бледные, как мрамор. Они странно разговаривают и повадки у них странные. Может, это инопланетяне, которые притворяются людьми… Я бы не удивилась?.Поймав на себе мой изумленный взгляд, она подняла брови:— Ты так не думаешь?— Ну, они… интересные, — вежливо сказала я.— Похоже, тебя ничем не удивить, Аризона.— Нет, просто тебе не кажется странным, как они себя ведут? — спросила я неуверенно. — Они же даже ничего не съели.— Правда? Да, кого это волнует? Может, у них диета. Их приемный отец врач, в конце концов.Я с опаской посмотрела на самого неприятного типа в этой компании. Он мрачно смотрел на поднос с едой. И что-то было в нём. Что-то... напоминающее о ненормальности, одержимости, безумии. Будто он вынужден находиться тут и, будь его воля, он бы с радостью поджёг это здание вместе с людьми внутри. Порой он без всякого удовольствия понемногу отщипывал от булочки. Довольно жуткое зрелище.— Такие имена никому давно не дают, — запоздало произнесла я, хмуро наблюдая за необычной компанией. — У них у всех странные имена.— Прости, но сейчас самая странная ты, — сощурившись, слабо улыбнулась она. — Не пойму, что ты такого в них увидела? Я думала, в Аризоне полно привлекательных людей и ты должна была привыкнуть."Что? Причём здесь, вообще, внешность?"Эта забавная девушка по имени Джессика неплохо играла в волейбол. Она была спортивной и подтянутой, ловкой и изящной, доброй и обаятельной. Но она была тупа, как пробка. Иначе бы она поняла, что у каждого из тех людей за столиком есть профессиональная военная подготовка. Я знаю это. Особенно у того светловолосого парня. У него военная выправка и идеальная осанка, у него холодный изучающий взгляд существа, который привык видеть либо врага, либо добычу.Форкс — скучный, тихий город, в котором ничего не происходит. Именно поэтому просто чтобы развлечь мозги я решила во что бы то ни стало узнать о Калленах как можно больше. Понятно, что они самые заурядные, но их всё же кое-что явно отличает от остальных. Откуда у них такие спортивные данные? Хотелось бы мне это знать.— Не слишком они взрослые для приемных детей? Я раньше не слышала о них, когда приезжала в Форкс.— Вообще-то, Джаспер и Розали живут у миссис Каллен уже десять лет. Она их тетя или какая-то дальняя родственница.— Как мило с ее стороны… — вяло пробормотала она. — А остальные просто были усыновлены, и все они живут вместе?— Да, — с некоторым осуждением в голосе произнесла Джессика. — По-моему, миссис Каллен бесплодна.Это бы всё объясняло. Я разочарованно протянула:— Вот, в чём дело. Она просто любит своих детей, балует их… Оно и понятно, только…?Только всё-таки есть в них нечто очень жуткое?.— Что?— Давно они в Форкс переехали?— Два года назад приехали с Аляски.Вот и нашлось объяснение их жуткой бледности. Они, по всей видимости, толком никогда не загорали. Даже скучно.?Зато я не самая странная и необычная среди новеньких, это большой плюс?.— А как они показывают себя на уроках физкультуры? — спросила я.— О, в этом они лучшие, — она вздохнула. — Приходится признать, что играть с ними невозможно. Понимаешь, такое чувство, словно они ко всемирному чемпионату готовы. Даже бесит. Никто их не любит, но все хотят их в свою команду. "Предсказуемо".Неожиданно жуткий парень, которого Джессика назвала Эдвардом, поднял на меня взгляд и смотрел мне в лицо много пристальней, чем раньше. Мне показалось, что я лежу под рентгеновским сканером. Он оглядел меня с головы до ног, после чего с легким разочарованием опустил взор.?Индюк напыщенный?.— А этот тип и есть Эдвард, да? — на всякий случай уточнила я.— Да, — вздохнула Джессика и тут же добавила: — Но даже не думай.— Что не думать? — нахмурилась я.— Ни о чём в отношении него. Хуже парня не придумать. Он, конечно, нереальный красавчик, но тот еще хам, да еще и высокомерный. Похоже, наши девушки ему просто не нравятся.?Ну, милая, мне тоже едва ли приглянется хотя бы один парень в Форксе, так что я не могу его осуждать. Похоже, мы оба мерзкие привереды в отношении людей. И тем сильнее он меня бесит?.Эдвард улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Этот оскал можно назвать улыбкой с большой натяжкой. Меня передернуло.Пока Джессика распевала романтические песни про их красоту, я пыталась найти брешь в истории Калленов, но пока всё выглядело невинно. Одно чувство не покидало меня. Ощущение опасности и вседозволенности. Такое чувство, что каждый из них может сделать что угодно, и ему ничего за это не будет."Это бред, — подумала я. — Это мои галлюцинации, вызванные скукой. Но раз уж заняться мне всё равно абсолютно нечем, нужно расспросить отца, не случалось ли в городе странностей последние года два", — подумала я.Из-за того, что я так зациклилась на этой загадке, засиделась в кафетерии и чуть не опоздала на следующий урок.К сожалению, на следующем уроке свободное место было лишь одно, и оно оказалось рядом с Эдвардом. С одной стороны, это здорово, потому что вблизи я смогу лучше его изучить. С другой — плохо. Потому что я инстинктивно очень боялась его. Словно почувствовав это, Эдвард взглянул на меня своими черными, колючими, полными злобы, глазами. Я ответила ему с процентами. Наш безмолвный диалог стал отправной точкой, которая положила начало нашей взаимной неприязни. Когда я шла на место, намереваясь окинуть его как можно более ледяным взором, по-идиотски споткнулась. Девушка на задней парте вполне громко захихикала, и я едва не ударила парту с досады.Нет, его глаза не просто черные. Таких не бывает. Они были почти матово-черными, будто уголь. Вблизи Каллен уже не казался ослепительным или красивым, на это просто не обращаешь внимания. Когда на тебя смотрят с такой ненавистью, ты думаешь только о том, какой он придурок, и всё.Мне предстояло сидеть с ним за одной партой.Я со стуком положила учебник перед собой, села от него как можно дальше, потому что этот тип едва заметно скривился, будто от отвращения.Никогда еще урок не длился так долго. Мне было дико страшно. Левая рука Эдварда была сжата в кулак. Каждая мышца его тела казалась мне напряженной, будто он сейчас прикончит меня, но сдерживается. Я рискнула поднять на его лицо взгляд, и пожалела об этом, потому что окоченела от страха.Когда ступор прошел, я сурово нахмурилась, одними губами спросив:— В чём дело?Он нахмурился, словно давая понять, что я мешаю ему слушать урок. Тоже мне прилежный ученик.Было чувство, что одно моё присутствие причиняет ему кучу неприятностей, и он делает мне большое одолжение, не убивая меня. Я смотрела на сжатую в кулак руку, и... нечто странное приходило мне в голову. Мне показалось, что прямо сейчас ему чертовски паршиво.Я решительно не понимала, что происходит. Кроме того, что прямо сейчас Эдвард вполне серьёзно способен убить меня.Я бы многое ему высказала и пообещала себе, что выскажу на перемене. Но едва прозвенел звонок, Эдвард пулей вылетел из класса, чуть ли не хлопнув дверью.?Так, это ни в какие ворота?, — подумала я. Но бросаться вдогонку не стала. Будь это кто угодно другой, я бы и на уроке шепотом отношения выяснила бы. Причина крылась в том, что… скажи я ему еще хоть слово, он бы и правда прикончил меня. Я знаю это. Без шуток. Я изучала мимику убийц, я просматривала видеозаписи и читала об этом. Клянусь, если бы я заговорила с ним лицом к лицу, стоя на перемене, Эдвард Каллен разорвал бы меня на части.Глядя ему вслед, как замороженная, я чувствовала, как меня подташнивает от страха.?Итак, вывод первый — теперь я знаю, что он, скорее всего, способен убить. Осталось в этом убедиться, изучить этот вопрос. У него неустойчивая нервная система и проблемы с контролем гнева. Вывод второй — он меня возненавидел с первого взгляда. Потому что я дочь шефа полиции? Это было бы логично. Но только...? Язык не поворачивался произнести это — слишком глупо."Но только..."...что именно причиняет ему такую пытку? Я же здесь не при чём!— Изабелла Свон?Я перестала рассеянно собирать свои учебники дрожащими руками и обернулась. Он был самым симпатичным парнем в классе. Высокий, светловолосый, он смотрел на меня веселыми голубыми глазами.— Эй, ты чего такая бледная? Может, тебя к медсестре отвести? — тут же встревожился он.Говорю же, добрые тут ребята…Я отмахнулась:— Нет, спасибо, всё нормально, перенервничала. И зови меня Белла, ладно?— Как скажешь. Я Майк. Держу пари, тебя уже достали предложениями довести до кабинета.Я рассмеялась, чувствуя, как в груди понемногу оттаивает ледяной ком:— Немного. У меня сейчас физкультура. — Тебе не повезло, Белла, — совершенно серьезно сообщил он. — У меня тоже физкультура.— И ты покажешь мне, где спортзал?— Обязательно, — кивнул он уже с улыбкой. — Пошли.Судя по его уверенной непринужденности, девушки Майка любят, и он привык не испытывать трудностей со знакомством. Из всех парней он был самым милым и адекватным.Это оказалось моим самым приятным знакомством в школе за день. Он много говорил, но не делал дурацких комплиментов и интересовался мной, скорее, как новой одноклассницей, чем как девушкой. Мы сошлись на том, что он тоже приехал из Аризоны десять лет назад, много говорили о Финиксе, оба скучали по солнцу.— А парень, с которым я сидела всегда такой неадекватный? — спросила я.Он усмехнулся:— Я как раз хотел тебя спросить, чем ты успела ему насолить. Обычно на уроках он просто спит. Или гадко препирается с учителями. Мы его игнорируем, — он пожал плечами.— Он показался мне ненормальным, — призналась я.— Он ненормальный, — согласился парень позади меня. — Если бы тебя посадили рядом со мной, я бы так бездарно время не терял.— Знакомься, — вздохнул Майк, закатив глаза, — этот негодяй — местный разбиватель сердец и Казанова. Трепещи и остерегайся.— Уже трепещу, — кивнула я, оборачиваясь на симпатичного, темнокожего парня, который шутливо ткнул в плечо Майка.— Нашу новенькую достали, — сообщил тот. — Поэтому, будь так добр поберечь свои дифирамбы для другой особы.— Ладно. Моё сердце разбито, но дух не сломлен, — с шутливой гордостью сообщил он и убежал вперед нас.— Как его зовут? — спросила я.— Вот так всегда. Его зовут Тайлер.В сочетании с тёмным оттенком кожи у него были светло-голубые глаза и красивый овал лица.— Я просто спросила. У него... очень интересная внешность.— Да, все на это покупаются. Моё дело — предупредить, — сказал он мне насмешливо-покровительственно."Ну и зря. Может, он и симпатичный, но внешностью меня не возьмёшь".Ещё некоторое время я смотрела высокому парню вслед. Он остановился среди коридора, обнял какую-то девушку, поправил на плече рюкзак. Красивая, совсем невысокая девушка поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его губы. Я ощутила укол досады и разочарования — слишком слабый, чтобы намекать на что-то серьёзное, но это немного испортило мне настроение.В Финиксе старшеклассникам разрешалось ходить на занятия физкультуры по желанию, что было очень разумно. Здесь сохранился старый жесткий порядок, согласно которому мне придется заниматься вместе со всеми. Причем, оценка по предмету шла в аттестат. Какая-то глупая неудовлетворительная оценка за неумение подтягиваться могла испортить мне всё…Как только я узнала, что мне придется со следующего занятия ходить на физкультуру, я здорово расстроилась. Сидя на трибуне, я наблюдала за тем, как бегают остальные. В прежней школе я занималась сама и с тренером. Дела у меня шли очень медленно, но всё же как-то шли. А сейчас я рискую в разы ухудшить себе самооценку.Никто из одноклассников не мог тогда понять, почему я сижу, дрожа от злобы и досады. Никому вслух я не могла бы признаться, что именно заставляет меня испытывать желание рыдать от ярости. Я воспитывалась в скучной семье. Я живу в скучном и жестоком мире. Я хочу того, чего не хотел никто в моей семье. Я хочу того, чего, скорее всего, не получу, потому что я не соответствую всем параметрам… Ко всему прочему Тайлер не выходил у меня из головы. Он здорово играл в баскетбол. Глядя с трибуны на движения его гибкого, сильного и ловкого тела и на то, как он, будто играючи, выполняет сложные трюки с мячом, я почувствовала, что почти начинаю его ненавидеть. Я завидовала ему. Что бы только я ни отдала за такую уверенность в себе и умение владеть своим телом.После звонка я уныло побрела в здание администрации, чтобы отнести формуляр с подписями учителей. Едва оказавшись на пороге, я оторопело замерла, почувствовав прилив адреналина в крови. Эдвард о чём-то негромко спорил с девушкой, которая сегодня утром меня встречала. Ему хотелось перенести урок биологии на любой другой день. Видимо потому, что я с ним сижу на этом уроке.Маленькая девочка открыла дверь, протиснулась мимо меня, и меня обдало холодным сквозняком. Почти немедленно Эдвард обернулся на меня с неприкрытой яростью. Он словно хотел выплюнуть: ?А, это опять ты?.— Это невозможно. Места в расписании просто нет, — попыталась убедить Эдварда девушка. — Вы уверены? — сдавленно спросил он. Похоже на рычание чудовища, который пытается просить о помощи.— Абсолютно уверена, уж извините.— Восхитительно, — сумрачно прошипел он, развернулся на пяточках и быстро прошел мимо меня. Дверь сильно хлопнула, и я вздрогнула.?Мне не показалось. Я хорошо поняла его взгляд. Он действительно хочет убить меня?.Едва чувствуя пол под ногами, я побрела к стойке.— Ну, как тебе новая школа? — улыбнулась мне девушка.— Очень понравилась… — стуча зубами от страха, пролепетала я. Надо было видеть при этом удивленное лицо администратора.Я вышла из корпуса, когда все уже разъехались. Лишь несколько машин, включая мой пикап, стояли во дворе. Поджав губы, я быстро пошла в спортивный зал… Но когда дошла, ноги стали чугунными, я замерла.?Не могу?.Сглотнув, я медленно повернулась обратно.?Я хорошо знаю, что ничего не изменится, даже если я приложу все усилия. Это меня только вымотает?.В машине я всё-таки разревелась.