3. (1/1)

***...смазанные пятна, вспышки, тускло освещённая комната, в которой стоят двое. Речь бессмысленна, слова давно потеряли смысл, что-то про пингвинов и the cure, не имеющее особого значения. Вспышка. Вспышка. Вспышка. Губы, жаждущие, как будто отёкшие, тянутся к чужим губам, легко их вспомнить во всех деталях: узкая линия, обычно строгая, с забавно вздернутой верхней губой, делающей их обладателя похожим на ребёнка; в этот раз они были красные, припухшие, обычно бледно-розовая кожа вокруг так же покрылась яркими красными пятнами. Капилляры очень близко расположены к коже, это нормально. Пальцы проводят во волосам — мягким, густым, напоминающим удивительно мягкую солому, вцепляются в них, притягивают голову обладателя губ ближе; мягкое прикосновение, нерешительное, подростковое, быстро переросшее в страстный поцелуй — язык в чужом рту, чужой язык во рту, такой ли уж чужой? Укус, испуганный возглас, смех; губы опускаются к шее — поцелуи обжигают раскалённым металлом, зубы впиваются в кожу — и это приятно, это хорошо, это правильно, разве может быть иначе? Пальцы тянут за мягкую солому волос — может ли солома быть мягкой? — от шеи отрываются, бледные плечи с торчащими ключицами, длинная шея, резкий угол кадыка, целовать эту шею, кусать эту шею, слышать тихие стоны, укусить мочку уха — тихий смешок сопровождается бранью — впить ногти в кожу, содрать эту кожу и залезть под неё — быть рядом чёртову вечность, стать бледным телом с узкими губами, слиться с ним в один комок эмоций и чувств, стать прикосновением — одним на двоих, стать грубыми руками в россыпи веснушек, что так крепко вцепились в спину, стать горячим дыханием на шее, стать глазами — синими, глубоко посаженными, в обрамлении рыжих — почти бесцветных — ресниц, стать голосом, говорящим...?...а ты — ноль.?Алан резко проснулся. Сон, такой явственный и ощутимый секунды назад, мгновенно стерся из памяти, оставив после себя лишь пятно на одеяле и бешеное сердцебиение. Быстро бросив попытки вспомнить приснившееся, Алан пошёл в душ, по дороге ругаясь на себя (?как подросток сопливый, ей-богу!?) на чрезмерно солнечное для Лондона утро (?херли вылезла, хрень блестящая??) и на сам факт необходимости просыпаться. Душ, убранная постель, чёрный кофе и тосты на завтрак — рутина, но приятная, капля стабильности в бешеном море жизни, в котором никогда не знаешь, куда тебя занесёт. По-весеннему тёплые, ласковые солнечные лучи, бьющие прямо в лицо, заставляли приятно щуриться — Алан подумал, что сейчас, наверное, похож на довольного кота, сытого и пушистого. Была бы возможность — он бы сейчас поджал под себя лапки, обернул хвост вокруг туловища и сидел эдакой пушистой буханкой хлеба, но фортуна слепа, и Алан родился человеком, поэтому, окончив свой незатейливый завтрак (и поплевавшись попавшим в рот молотым кофе) выдвинулся в студию. После той странной попойки Алану на удивление легко стало общаться с Флетчем, что не могло его не радовать — казалось, будто адаптироваться в их коллективе все таки возможно. Конечно, Флетчер и Мартин продолжали держаться обособленным особняком, но оставаясь с Аланом наедине, Энди оказался весьма приятным собеседником, со своим мнением и взглядами, готовый к обсуждению едва ли не любых тем. Порой Алану начинало казаться, будто ?Энди? и ?Флетч? — немного разные ипостаси одной личности. Флетч резкий, непреклонный, с остротой бритвы, такой же, как и само слово — резко отлетает от зубов грубым толчком языка, а Энди — кто-то более мягкий и приветливый, тот, с кем сталкиваешься, оставаясь с ним наедине, сочетающий в себе качества заботливого взрослого и смешливость ребёнка. Но ощущение, будто вокруг симбиоза Флетча и Мартина стоит непреодолимая стена не покидало Алана и вводило в тупик. Мартин горазд на грубоватые шутки, жертвой которых часто становился Флетч, и Флетчер каждый раз — нет, не прощал — не обижался. Представляя себя на его месте, Алан не мстил, нет — просто отпускал не менее грубые комментарии на счёт Гора, которые (?вот этот вот обязательно!?) полностью отбили бы желание над ним, Аланом, издеваться. Но над ним не издеваются, и он не длинный-близорукий-нелепый Флетч, так что переживать ему, Алану, смысла не было. Утешив себя этой мыслью и остановив таким образом поток сознания, Алан остановился у дверей студии, в которой, судя по звукам, либо активно шла работа, либо открылся филиал цыганского базара.На счёт ?три? дверь открывается. Раз...Два...— да ради всего святого, сожри уже эти орехи, а не кидай мне в зад!— ЕХЕХЕХЕХЕ—...И это вот ВООБЩЕ ничего не значит, понимаешь...—...Послушай же ты, я тебе говорю о...То, что происходило, мало походило на рабочий процесс, но и на базар не сильно смахивало. Флетч и Дэйв опять на повышенных тонах выясняли что-то, вряд ли известное даже им самим, Мартин развлекался попытками попасть Миллеру за резинку трусов орешками. Ситуация странная, но для привыкшего к подобному Алана не являлась из ряда вон выходящей. — А вы сегодня особенно продуктивные, а? — прокомментировал ситуацию он.— Чааарли! — привет, Ал! — ЗАБЕРИТЕ У НЕГО ОРЕХИ УМОЛЯЮДэйв с ребячьей радостью повис на шее у Алана, торопливо отпустил его и, продолжая на ходу паясничать, двинулся к двери на студийную кухню, Мартин без энтузиазма помахал ему рукой, Флетч, бросив короткое приветствие, схватил с кофейного столика газету. Алан сел рядом с ним на диван. — много сделали? — хуй да нихуя, — равнодушно ответил рыжий, — они сегодня в состоянии только в цирке выступать. — а ты чего? Сам ничего не можешь? — съехидничал Уайлдер.— я по жизни исполняю исключительно клоунский функционал, — парировал Флетч, с усмешкой посмотрев на Алана. Сегодня он был без очков, и Алану на миг почудилось, будто подобный взгляд на себе он уже как-то ловил. Нет, не совсем такой, хотя глаза те же. Дело было в полумраке, и диалог был какой-то дурацкий... Пытаясь напрячь закипевшую память, Алан начал суетливо рассматривать собеседника и окружающую обстановку. Вряд ли дело было здесь. А о чём говорили? Что-то о птицах... взгляд скользнул по рыжим волосам. Зачем мне до них дотрагиваться? — Март, а начальная точка отсчёта дорожных расстояний — это ж нулевой километр да? — Да, и ты заколебал со своими кроссвордами! — Ага, спасибо... нулево...й...Нулевой, ноль... Сердце Алана сжалось в комок, словно прямо сейчас собирается пробить стены рёбер и вырваться наружу. К лицу прилила краска — он физически ощущал жар от своего лица, будто резко подскочила температура. Сердце не пробило грудную клетку, а лишь ускорило свою работу. Бежать, бежать, надо бежать...Невнятно отвечая на вопросы изумлённых коллег, Алан выскочил из студии, направившись в уборную. Там — сунуть голову под холодную воду, успокоиться, дышать, ещё холодной воды...Взгляд в зеркало — увидеть собственное ошарашенное лицо и покраснеть ещё сильнее. Алан вспомнил, что ему снилось.