Часть 1 (1/1)

—?Я люблю тебя, я все еще тебя люблю. —?Хотелось, чтобы он ушел и в то же время его близость приносила небывалое наслаждение. А больная душа наполнялась целительным покоем. Голос Андрея вибрировал в воздухе сладкой музыкой, проникая до самых костей, вонзаясь в живую плоть своей неподдельной искренностью. Или ей снова кажется? Какая жестокая пытка. И для него, и для нее.—?Не говори мне этого больше никогда, слышишь. Оставь меня в покое.—?Не могу, пока не могу. Я завтра уезжаю. Надеюсь, что, когда вернусь, я смогу забыть обо всем. Честно говоря, мне уже самому этого хочется. —?Ему были так нужны эти последние секунды рядом с ней. Просто стоять за ее спиной, впитывая тепло родного тела, вдыхая полной грудью аромат ее волос, дышать ею, любить. Но кажется эта любовь гасла с каждой минутой, умирала от ее решения навсегда вычеркнуть ненавистного подонка Андрея Жданого из своей жизни. Что же, его девочка всегда была упрямой и видимо действительно больше не любит. Он не почувствовал боли, только какое-то опустошающее безразличие.Андрей наконец-то смог оторваться от нее, развернулся, сделал несколько размашистых шагов по направлению к своему автомобилю, как тишину рассек ее отчаянный голос. Точно такой же как в день показа, когда он уговаривал Катю состряпать фальшивый отчет, а она не хотела. Тогда он словно надувшийся ребенок, демонстрирующий обиду, не сказав ни слова, кинулся к двери, а она, не выдержав, запрыгнула на стол, мучительно желая его прикосновений. Сейчас он слышал тот же срывающийся крик и свое имя.—?Андрей… —?Ей хватило доли секунды между двумя ударами сердца чтобы осознать, что она на грани. Просто не выдержит этот проклятый месяц без него. Она снова стала зависима от Андрея, подсела как на самый тяжелый наркотик. Она так долго его не видела, его так долго не было рядом, и она уже была готова начать свою жизнь с чистого листа. Но с тех пор, как Катя вернулась в ?Зималетто?, услышала его голос, ощутила его присутствие, губы сами по себе невольно начинают разъезжаться в глупую улыбку от сумасшедшего огромного счастья. Как она могла жить без него раньше, неужели это вообще можно назвать жизнью. Она чувствовала себя засохшим осенним листом, нещадно трепыхающимся на ураганном холодном ветру. Пусть все катится к черту.Андрей обнял ее так сильно своими большими руками, что заныли кости, просто вжал в свое тело, всем существом жаждал стать одним целым со своей малышкой. Показать ей свою тоску. Чтобы увидела, чтобы поняла… Руки дрожали, сердца бешено колотились, не попадая в ритм. Катя обвила руками его талию, прижимаясь и чувствуя все тело Андрея. Плоть от плоти моей…—?Маленькая моя, любимая… —?Шептал Андрей, сходя с ума от оглушающего счастья.—?Извини, это был порыв. —?Катя нежно отстранилась, и Андрей с ужасом увидел ее потухшие, полные печали глаза.—?Нет, теперь ты не прогонишь меня, ты выслушаешь все, что я скажу. —?Он впился в Катины плечи длинными, крепкими пальцами. Страх потерять ее придал Андрею сил и дерзости, граничащей с агонией.—?Зачем, зачем ты это делаешь со мной, ты же все видишь, я по-прежнему люблю тебя, я не собираюсь мстить, отдавать компанию Воропаеву, я все сделаю для ?Зималетто? и уйду. Я бы никогда так не поступила…—?Прекрати. Неужели ты считаешь меня таким дураком, ответь, я?— дурак, ну же? —?Андрей встряхнул ее, требуя ответа на свой вопрос.—?Нет.—?Тогда не говори мне больше этого. После всего, что произошло, как я могу думать, что ты украдешь ?Зималетто?. Может я и не гений как ты, но очевидные вещи могу понимать. Ты самый светлый и чистый человек которого я знаю. И знаю, нет, уверен на тысячу процентов, что ты никогда не пойдешь на подлость.—?Но раньше ты сомневался…—?Да, и это моя самая большая ошибка, но я человек и могу ошибаться. Неужели ты не понимаешь этого, неужели ты никогда не простишь меня? Но тогда я не знал тебя так, как знаю сейчас, как узнал тебя, когда мы были вместе.—?И ты приехал не потому, что боялся, что я сговорюсь с Воропаевым?—?Делать мне нечего как бояться этого недоумка. Раньше я дергался, что Сашка станет президентом и добьется успеха, а я никем не признанный буду доживать свой век так и не доказав, что способен на большее. Но Сашка на президентском кресле натворил такого, что его поганой метлой поперли, да и отец теперь никогда не допустит его руководства. Теперь понимаешь?—?Значит все не просто так, что-то произошло, что он сделал?—?Я не хочу говорить о нем сейчас. Катя, я приехал, потому что приревновал тебя к нему. Не могу видеть тебя с другим мужчиной, только со мной. Я люблю тебя.—?Я тебе не верю. —?Ее глаза были пустыми и будто молили подарить хоть капельку надежды.—?Почему?—?Андрей, как ты не понимаешь. Ты ничего для этого не сделал. Почему ты не пришел ко мне раньше, почему не искал меня? Ты все это время был с Кирой, может с другими женщинами, не знаю. И ты говоришь, что любишь меня? Это, по-твоему, любовь! Признайся, что тебе от меня нужно?—?Боже, я был уверен, что ты меня ненавидишь, разве ты хотела меня слушать, я думал, что не нужен тебе, что ты меня презираешь. И мне тоже было плохо, да, мне было плохо. Я запутался. Я пытался поговорить с тобой, приехал к тебе, к тому проклятому ресторану, и увидел в окно, как ты танцуешь с этим поваром. Там была вся твоя семья, прямо идиллия. Я мог бы развернуться и уйти, но я все-таки решил поговорить с тобой несмотря ни на что. Но меня остановила твоя мама. Она вышла на улицу с этим поваренком и настояла, чтобы я ушел и никогда больше не появлялся. И этот молокосос еще встрял показывая, что имеет на тебя права. —?Андрей явственно разозлился, сжал скулы, лицо побагровело, выдавая сильное напряжение.—?Да, я помню тот день. Я вышла на улицу, мама с Мишей стояли и беседовали у окна, я еще почувствовала что-то странное, значит, ты был там.—?Да, после этого я решил, что ты смогла найти свое счастье. У меня осталось только ?Зималетто?. И я начал усиленно работать, ночами напролет проводил на производстве, работал над планом ускоренного выпуска коллекции, мечтал обойти ?Фонтану? на рынке, доказать самому себе, что я могу все исправить, изменить своими руками. Вернуть себе президентское кресло. Но не за счет кого-то. А сам, только сам, понимаешь? Может ты не заметила, но я изменился. Я стал честнее. Ты меня изменила. И если я когда-нибудь стану президентом, то я получу это место только своими руками, слышишь, только так. Другого пути мне не нужно. Я буду работать ради дела, процветания ?Зималетто?, ради своей семьи, а не ради личных амбиций. Я сдал их на долговременное хранение. —?Он говорил так твердо, четко разделяя слова и делая ударения, будто адвокат, доказывающий безоговорочную невиновность подсудимого. Как он хотел достучаться до своей упрямицы.—?Андрей, я так хочу снова верить тебе. Но я боюсь, я так боюсь быть обманутой тобой. Если ты разобьешь мое сердце, я не знаю, смогу ли склеить его вновь. Кажется, мое сердце создано только для битья. —?Катя начала сдаваться. Разум упорствовал, требуя сухих фактов, но сердце тянулось к любимому, читало подсознательно в глубине его глаз.—?Девочка моя, скажи мне, скажи, что я должен сделать, чтобы ты мне поверила, и я сделаю это прямо сейчас.—?Я не знаю. —?Она растерялась от вселенской нежности блестящих черных глаз, которые смотрели, казалось, прямо в душу.—?Скажи, даже если я прямо сейчас женюсь на тебе, ты решишь, что это тоже только ради компании. Тогда, может нам дождаться окончания процесса, а потом мы поженимся. И ты навсегда похоронишь свои страхи и сомнения. —?От слов Андрея, просто большая любовь к нему начала растекаться словно жидкий сладкий мед по всему ее существу, но вдруг сердце пронзила старая боль.—?Если все, что ты говоришь?— это правда, почему ты пил, прежде чем… быть со мной?—?Катя, что ты говоришь,?— голос Андрея был уставшим и хриплым как потрескавшееся стекло,?— разве я хоть раз был пьяным перед нашей близостью, да, я напился перед первым поцелуем, но только для того, чтобы заглушить совесть и ощущение, что поступаю гнусно, залезая в твою чистую душу. Ты была для меня светлой и преданной девочкой, я мучился от того, что поступаю так с тобой. Но это был первый и последний раз. Вспомни нашу ночь, первую, вторую, разве мои глаза были пьяными. А то, что я выпивал четверть стакана виски, так я всегда это делаю по вечерам, тебе ли не знать. Все начиналось как игра, но охотник сам попался в силки. Катя, разве ты не видела, не чувствовала, что я любил тебя?—?Да, я сомневалась, мне казалось, что невозможно так притворяться.—?Я не притворялся. Я полюбил тебя. Не знаю, как и когда это случилось, для меня это не важно. Сейчас мне кажется, что я всегда любил тебя. Ты стала для меня всем, самым близким и родным человеком. Мне было очень плохо без тебя, осознание того, что я причинил тебе боль просто убивало меня.—?Я знала, что тебе было плохо, чувствовала, мне тоже было плохо. Я так хотела вернуться к тебе, но мне было страшно увидеть твои глаза полные ненависти и презрения.—?Родная моя, я никогда бы не возненавидел тебя, что бы ты не сделала, я это заслужил. За всю ту боль, что ты пережила, я до сих пор не могу себе простить.—?Но ты пошел к моему отцу и сказал, что я хотела украсть у тебя компанию, почему тогда?—?Прости, родная, прости, я просто сорвался. Я был уже за гранью какого-то безумия. Я много пил, пытался всеми силами сдерживать совет директоров, убедить их подождать твоего приезда, что ты порядочный человек и никогда так не поступишь. Они все убеждали меня в обратном, мама вообще говорила, что ты меня не любишь, что у тебя другой мужчина. И тот разговор с Зорькиным меня добил, когда он сказал мне, что вы дали команду адвокатам сожрать ?Зималетто?. Тогда, правда ненадолго, я быстро одумался, но в тот момент я поверил, что ты ненавидишь меня и решила мстить и… Сам не понимаю, почему я поехал к тебе домой, мне было адски больно, что ты предала меня, не дала шанса просто поговорить.—?Андрей, я не понимаю, я ничего не знала. У меня даже в мыслях такого не было, я не знала, что Коля наговорил тебе такое, я клянусь.—?Я знаю Катя, на следующий день все выяснилось, Валерий Сергеевич приходил в ?Зималетто?. Твой Коля просто трепло. Наделал делов не подумав. Да и мне на следующий день было безумно стыдно за свою выходку.—?Я понимаю тебя, Андрей, теперь понимаю.—?Ты мне веришь или… Я вижу, по твоему взгляду, ты сомневаешься.—?Мои подарки, которые я передала тебе через Федора, почему ты их выбросил?—?С чего ты это взяла?—?Мне Федя сказал.—?Нет, как я мог выбросить то, что связывало меня с тобой…—?Но Федя сказал…—?Мало ли, что он сказал, они у меня дома, я выбросил лишь те открытки, которые сочинял Малиновский, им нет места в нашей истории. Поедем, посмотришь сама?—?А как же Кира?—?Давай о Кире поговорим дома, ты устала, прошу, поедем?—?У меня такая путаница в голове, я уже ничего не понимаю, я так устала, кажется, я уже не смогу вести машину.—?Я люблю тебя, прошу, поедем со мной. —?Наконец из ее по-детски распахнутых больших карих глаз ушло недоверие. Лед треснул. Она снова смотрела на Андрея влюбленным взглядом с небольшой примесью обыкновенной усталости. Как же он ее любит. И сегодня он покажет ей как сильно. Страсть ударила огнем по венам, Андрей наклонился и запечатал ее губы горячим точно клеймо поцелуем.